– Точно, – кивнул библиотекарь. – Когда Галина все мне рассказала, я очень удивился: ну как так? Бронислав велел другу моему, подлецу, заховать большой комплект: колье, браслет, три кольца, перстень и кулон на цепочке, а нашли только ожерелье и колечки. Хватило, чтобы у судьи не осталось сомнений насчет меня. Но куда остальное делось? Харченко-то много вещей по квартире разложил. – У Ольги Ивановны была шкатулка, – объяснил я, – Алена рассказала, что в ней хранились перстень, браслет и кулон. Могу предположить, что теща вскоре после вашего ареста нашла часть того, что спрятал Константин, и забрала себе. Поскольку при обыске в квартире не обнаружили другую ювелирку, напрашивается вывод: Ольга «алмазный фонд» из дома вынесла, а когда зятя осудили, вернула. Она пребывала в уверенности, что зять вор и убийца. Браслет, кольцо и кулон Ольга хранила, они после ее смерти достались Алене. Потом их Юрий унес. – Брату очень хотелось меня, шантажиста, надолго упрятать. И все получилось почти так, как он задумал, – продолжал собеседник, – одна осечка только была, Константину обещали, что он сухим из воды выйдет, но ему навесили срок, обвинили в содействии кражам. Харченко-то знал, чем я занимался, но молчал. Бронислав планировал Константина за решетку тоже запихнуть. Зачем ему такой свидетель на свободе? Сигизмунд развел в чашке новую порцию напитка, который он считает отменным кофе. – Харченко не отсидел весь свой срок, туберкулез подхватил, его выпустили по болезни. Умирать на свободу отправили, чтобы статистику смерти на зоне не утяжелять. Перед смертью Константин жене все рассказал, просил ко мне съездить, прощения попросить. Да она сразу последнюю волю мужа не выполнила, по какой причине, не объяснила, сказала: «Вот только сейчас собралась. И еще Костя хотел, чтобы ты знал: Бронислав сволочь, но не он главный. Твой брат получал солидный процент от продажи ювелирки, однако с заказчиками никогда не пересекался. Был главный, который всем заправлял, Броня ему служил». Сигизмунд оперся ладонями о стол. – Получается, банда работала. Я делал фото изделия и уходил в полной уверенности, что выполнил задание. Константин шел якобы в сортир, забирал из витрин когда два, когда три изделия. Глупый Гизи отдавал снимки Брониславу, подлый Харченко вручал ему драгоценности. А мой братец все тащил пахану. Библиотекарь усмехнулся. – Уголовники говорят: «Бог не фраер, все видит». Мне это высказывание не по душе, но оно верно. Все участники истории с ювелиркой получили по полной. Я сел на двадцать пять лет. Ольга Ивановна, которая меня мерзавцем считала, а сама браслет, кулон и кольцо сперла, умерла от тяжелой болезни. Бронислав меня перед всеми представил убийцей, подонком, не подумал, как на нем самом моя посадка отразится. Больно его щелкнуло. Пианиста Малежкина не стало, перед родственником осужденного закрылись все двери. Блестящая карьера в осколки. Бронислав стал аккомпаниатором у клоуна, тот на гармошке играл, частушки пел, всю жизнь этим занимался, в советские годы начал и до двухтысячных продолжал. Что с ним потом стало, мне не интересно. Брат с женой погибли в автокатастрофе. Константин умер от туберкулеза. Галину инсульт свалил. Где их дочь, не знаю. Никто счастливым не стал, каждому по мере его душевной подлости отсыпали. Я молча слушал Сигизмунда, а тот объяснил: – Меня за воровство, вранье и прочую дурь четвертаком наказали, но я теперь рад. На зоне к Богу пришел, покаялся. Бронислав точно в ад отправился, гореть ему там вечно. Молюсь за него, да убогий я молельщик. Племянница Екатерина вышла замуж за сына того мужика, которому Бронислав аккомпанировал. – Вы наводили справки обо всех? – удивился я. – Зачем? – Хотел узнать, может, кому помочь надо, – ответил Сигизмунд. – Тех, кто тебя ненавидит, зло сотворил, надо пожалеть. Но никого в живых, кроме Алены и Екатерины, не было. Я сначала Кате позвонил, представился, спросил: «Может, могу вам чем-то помочь?» Она коротко ответила: «У моего отца братьев не было». И трубку бросила. Я набрал во второй раз, хотел объяснить, что не обманщик, на самом деле ее родной дядя. Но она мой номер заблокировала. С Аленой иначе получилось. Пытался ей позвонить и слышал: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». В моей жизни теперь порядок и нет вопросов. Остался единственный, на который никогда не получу ответа. Но если подумать, зачем он мне? – Что за вопрос? – поинтересовался я. – Кому досталась корона принцессы Сули? – ответил Сигизмунд. – Мое последнее фото и последняя добыча Константина. – Принцессы Сули? – удивился я. – Никогда о такой не слышал. – Я тоже, – признался собеседник. – В то время, когда я занимался фотографированием в музеях, плохо знал историю. Большинство изделий, которые я снимал, не радовали глаз. Да, на них ушло много драгметалла, камней, они считались антиквариатом, сделаны в царские времена. Дорого все такое сейчас стоит. Но работа неинтересная, топорная, на вкус заказчика, а тот порой хотел иметь нечто «богатое», чтобы соседей-приятелей ослепить блеском ожерелья жены. И в прежние времена, и сейчас обеспеченные мужчины считают супругу, мать, дочь витриной семьи. Чем дороже кто-то из женщин одет, разукрашен, тем яснее становится окружающим материальное положение семьи. Нищие в изумрудах копеечку на улице не просят. Вот такие купеческие ожерелья, браслеты, серьги я не запоминал. Если опять увижу, то навряд ли смогу вспомнить, где их фотография, начисто вытеснил ювелирных жука и жабу из памяти. Однако в музеях были и другие изделия. Тоже очень дорогие, но прекрасные, настоящие произведения искусства, плод рук талантливых, вдохновенных мастеров. Меня охватывала печаль, когда их фотографировал, понимал: никогда ничего даже отдаленно похожего не сотворю. Ну кто даст мастеру колец-зайчиков уникальные рубины и сапфиры? Но даже если такой дурачок и найдется, то я дровосек, а нужен художник. На последних снимках, которые я сделал, – корона принцессы Сули. Увидел ее, и дух захватило. И вот странность! Диадема – моя последняя поездка. Больше Бронислав меня никуда не отправлял, потом был арест. Я все время ждал: вот меня про корону спросят, а та запредельной стоимости. Но нет! Об изделии даже не упомянули. Глава тридцать пятая – Принцесса Сули, – начал докладывать Боря, – персонаж, известный узкому кругу людей, которые ей поклоняются. Девушка придумана в конце восемнадцатого века Андреем Крысовским. Как гласит легенда, этот мало кому известный литератор написал повесть о принцессе, всемогущей, прекрасной, как солнце, способной одарить того, кто ее любит, всеми благами. Сегодня это произведение посчитают фантастическим и малоинтересным. Сюжет его прост. Один мелкопоместный дворянин Иван Козлов поехал в гости, а у кареты сломалось колесо. Пока кучер возился с починкой, барин решил прогуляться по лесу, заметил среди деревьев голубое свечение, пошел посмотреть, откуда оно исходит. Ноги привели его к горе, которой раньше не было. У ее подножья сидело юное создание, прекрасное, как утренняя заря. Незнакомка сказала Ивану, что ее зовут Сули, она дочь великого волшебника Мориса. Злой колдун Берг убил отца, а ее заключил в гору, которую сделал невидимой. Десять тысяч лет Сули провела в заточении, но сегодня Берг скончался, Сули сразу стала свободной, она готова отблагодарить того, кто даст ей на некоторое время приют. Иван, конечно же, согласился, поселил красавицу в своем не особо богатом доме, одел, обул. Та поблагодарила доброго дворянина, сказала ему: – Помогай тем, кому плохо, и получишь счастье. На месте, где нашел меня, построй дом, я буду там жить. Скажи людям, пусть приходят, купаются в озере, загадывают желания, они непременно исполнятся. – У меня нет денег, – признался Козлов, – а в лесу нет водоема. – Он там уже есть, – засмеялась гостья. – Забрось в него ведро, найдешь средства и диадему. Никогда не продавай мою корону, передай ее детям, те пусть отдадут внукам, правнукам и другим поколениям. Если продашь корону, твой род погибнет. Иван сделал так, как велела принцесса, и вытянул полный жбан золотых монет. На дне лежала диадема такой красоты и ценности, что барин на сутки ослеп. Когда зрение вернулось, Иван обрел целительский и пророческий дар, построил дворец для Сули. В гостиной стоял шкаф, в нем хранилась корона… Боря засмеялся и продолжил: – Ну и оптимистический эпилог. Люди широким потоком потекли к Сули, та всем помогала. Иван Козлов стал богат, уважаем, женился на дочке царя. Через год после того, как книга вышла в свет, человек по имени Иван Козлов поселился неподалеку от леса, о котором шла речь в книге. Он построил дом и начал ездить в гости к местным помещикам, говорил всем, что это он помог Сули, а сейчас живет в ее дворце и до сих пор владеет короной, та исполняет все желания. – Современные мошенники не придумали ничего нового, работают, как тот Иван, – заметил я, – а наши соотечественники мало чем отличаются от своих предков. Верят в колдунов, знахарей, целителей, толкователей снов. Боря развел руками: – Такова человеческя природа. Хочется получить все и сразу. До большевистского переворота к Сули постоянно шли люди. В двадцатых годах прошлого века здание, где находилась корона, принадлежало потомку Козлова. Потом времена изменились, лес вырубили, на его месте возникла деревня Мукатин. Дворец принцессы превратили в райисполком. В пятидесятых село разрослось, получило статус «поселок городского типа», а еще через два десятилетия местный глава решил привлечь туристов. Но как? Храмов, монастырей в Мукатине не было, знаменитые люди там не жили. Уж не знаю, кому пришла в голову идея оживить Сули. Райисполком выселили, владения Козлова отреставрировали, выставили корону, настоящую, нашли ее в запасниках местного музея. – Да уж, чего только не увидишь в провинциальных хранилищах, – вздохнул я, – в залах демонстрируется дай бог третья часть фондов. – Народ подогрели рассказами о чудесах, – продолжал Боря, – даже телевидение приезжало. На волне шумихи одно издательство выпустило книгу Крысовского. Правда, спустя некоторое время партийная власть спохватилась и запретила упоминать о Сули. Но те, кто принял это решение, не учли менталитет русского народа. Мы же всегда хотим то, что нельзя. Если намерен кого-то или что-то сделать популярным, запрети это и сообщи в газетах: «В населенном пункте Мукатин в музее хранится корона принцессы Сули. Но думать, что она исполнит ваши желания, глупо». И народ кинулся в Подмосковье. Слух о том, что в Мукатине есть нечто волшебное, докатился до высокого начальства в столице. Корону велели спрятать от публики. Это не остановило людской поток. Только теперь он тек к служебному входу, директриса за небольшую мзду отводила гостей в свой кабинет, а там в шкафу лежал раритет. Ранее, когда диадема выставлялась в зале, на нее разрешали только смотреть. А сейчас за отдельную плату заведующая позволяла погладить корону, а за большие деньги и поцеловать ее. Неизвестно, помогал ли килограмм золота с массой драгоценных камней обрести счастье посетителям. А вот заведующая построила новый дом, купила машину, шубу. Из тьмы экспонат извлекли в конце восьмидесятых прошлого века, опять выставили в местном музее. Вещь очень ценная, произведение известного ювелира. Почему она находилась в экспозиции крохотного музея? Не переехала в Москву? Понятия не имею. Могу предположить, что в столице много уникумов, еще один не нужен. И нельзя же все в Белокаменную перетащить. Опытные туристы знают, что в маленьких городках часто можно увидеть раритеты. Когда Сигизмунда осудили, многие хранилища, в том числе в Мукатине, начали спешно проверять экспозиции. Корона находилась на месте, но заведующая была уже новая, не та, что исподтишка пускала народ в свой кабинет. Боря посмотрел на меня. – Как вы думаете, почему опытная музейная дама решила отдать диадему на экспертизу? – Заподозрила фальшивку? – предположил я. – В яблочко! – обрадовался помощник. – Оказалось, что в экспозиции подделка. Поскольку в деле Сигизмунда о короне Сули ни слова не сказано, то не ясно, куда делась настоящая диадема. – Сигизмунд сказал мне, что делал снимок короны, пришел в восторг от ее красоты и качества камней, – продолжал я. – Малежкин ждал, что вот-вот его следователь спросит про украшение принцессы. Но тишина! И на суде о короне не вспомнили. Надо спросить у Георгия, знал ли он о ней? – Последнее упоминание об изделии, – продолжил Боря, – появилось за несколько месяцев до задержания Сигизмунда. Газета «Новости и скандалы», в то время очень популярная, потом тихо умершая, сообщила: «В Мукатине в местном музее есть корона, она исполняет желания». Адрес, телефон напечатали. Потом много лет ничего, забыли про корону. Может, Сигизмунд вас обманул? Прикинулся верующим, а на самом деле как был вором и вруном, так им и остался. Украл корону, планировал ее продать, но оказался за решеткой. Сбыть с рук такой раритет непросто. Необходим богатый покупатель, скорей всего коллекционер. Глава тридцать шестая – Возникает вопрос, – остановил я помощника, – если вы правы, то почему Сигизмунд рассказал мне про драгоценность? В его интересах было молчать. – Мда, – крякнул Боря. – Хотя, может, он таким странным образом решил отвести от себя подозрения? Я встал. – Запутанная история. Поеду к Аргусу. Интересно, что ему надо? – Скоро узнаете, – пообещал помощник. – Странное дело, тараканы больше не появляются. После того, как Елисей и Варвара ушли, прусаки пропали. – На них могла подействовать отрава, которую использовала Шереметьева-Оболенская-Шелли, – предположил я, – содержимое баллона пахло отвратительно. – Трубецкая-Волконская-Шекспир, – засмеялся Борис. – Как вы думаете, у дамы в паспорте такая фамилия указана? И она всего один раз нажала на распылитель. – Только не говорите, что верите в метод Елисея, – развеселился я. – Нет, конечно, – ответил Боря, – но тараканы отсутствуют. – Погода прекрасная, бабье лето, тепло, сухо, солнечно, наверное, они отправились погулять, – сказал я, – скоро зарядят дожди, и наши жильцы вернутся в родные пенаты. Поехал к Аргусу. – Будьте осторожны, – предостерег меня батлер, – не нравится мне это дело. Запутано, как клубок тонких ниток. И пока никакой информации о Екатерине Брониславовне Малежкиной нет. Кроме того, что она вышла замуж за Льва Волкова, сына покойного куплетиста-юмориста Михаила Петровича, и пропала. Интересно, почему невестка лгала свекрови, что служит простой работницей на фирме «Сан Саныч»? А на самом деле является ее владелицей? Почему бизнесвумен сбежала из дома? Куда подевалась? Я направился к двери. – Редкая дама может стать во главе ею придуманного дела. Такие женщины обладают, как правило, мужским характером, они жесткие прагматики, способны устоять на ногах при любых ударах судьбы, часто не имеют личной жизни или у них проблемы в браке. Успешный мужчина не станет связывать свою судьбу с подобной представительницей слабого пола. Да и не слабая она вовсе, привыкла на коне с саблей в руках впереди войска скакать. Два медведя в одной берлоге никогда не уживаются. Если успешная бизнесвумен замужем, то ее супруг – тихий, неконфликтный человек. «Как хочешь, дорогая» – самая частая его фраза. Возможна смена гендерных ролей: жена обеспечивает финансовое благополучие, муж занимается хозяйством, оградил вторую половину от всех бытовых проблем. Сам командует прислугой, следит за счетами. Или он малоизвестный писатель, художник, музыкант. Пишет книги, картины, сочиняет симфонии, не покидает кабинета, все равно ему, что в доме и в мире творится. – Зачем богатой умной даме такой субъект? – удивился Борис. – По разным причинам, – ответил я, беря ключ от машины, – в нашем обществе женщине надо иметь звание замужней или хотя бы разведенной. Вероятно, успешная дама любит супруга. Может, в соцсетях разгорелась дискуссия на ее счет: «Она больная?», «Лесбиянка?», «Злая мегера?». Или спутник жизни сумел внушить ей мысли о своей гениальности. Лев – никому не нужный режиссер, его спектакли спонсирует мать. Где Инна деньги берет? Михаил Петрович умер, финансовых вливаний в семью никто не делает. Ответ прост: вдова продает подарки мужа. Но презенты имеют обыкновение заканчиваться, а сыночек – бездонная яма. У доброй маменьки опустел запас. Екатерина, узнав, что Инна Владимировна обеднела, не захотела помочь мужу. Она бизнесвумен, следовательно, ей не по нраву вкладывать средства в гиблый проект. Катя не сообщила, что является обеспеченной женщиной, наверное, поняла, если расскажет о своей фирме, Инна начнет требовать от нее вложений в спектакли Левы. А что взять с простой сотрудницы? Свекровь сама помогала «гению». Теперь, когда карман опустел, Кате еще крепче надо держать все в тайне. Возможно, накопились проблемы в браке, вот Екатерина и исчезла. Могла снять номер в дорогом отеле, обратиться не на ресепшен, а напрямую к владельцу гостиницы, попросить: «Зарегистрируйте меня под чужим именем, вот деньги за год проживания в люксе». И все! Мы ее найти не можем. – Зачем прятаться? – удивился Боря. – Развод не запрещен. – Так при разводе придется делиться, – напомнил я, – а если пара просто разъехалась, то она просто разъехалась, у Малежкиной ничего не откусишь. Вероятно, пока мы тут беседуем, она занята переводом своих денег туда, где до них не доберутся Инна и Лев. Дочь Бронислава подготавливает почву для развода, чтобы сказать на суде: «Я небогата, не владею фирмой, у меня нет счетов, недвижимости». – Возможно, вы правы, – согласился Боря, – деньги, деньги. Все всегда упирается в них. – Поехал к Аргусу, – уж в который раз сказал я, вставая. Глава тридцать седьмая – Я приезжал в Город, но не застал вас на рабочем месте, – начал я беседу.