– И о нем тоже, – кивнул помощник. – Елисей уверен, что, живя около человека, насекомые перенимают его привычки, хобби. Если принять эту версию, то нашим прусакам давно пора начать читать книги из собрания господина Подушкина. – Еще они должны владеть компьютером и готовить, как вы, – добавил я, – мы с вами можем не беспокоиться о том, как жить в старости. Вместо нас детективным бюро будут руководить рыжие негодяи. – Господин Рогов отметил, что наши домашние вредители неумны, нервны и психически нестабильны, – продолжил Борис, – а тараканы, как уже упоминалось, зеркало хозяев. – Ясно, – усмехнулся я. – Надеюсь, он позавтракал? – Да. С аппетитом. Не испугался, что еду готовил парноудаленный шизофреник, – еще сильнее развеселился Борис. Глава десятая – Ванечка, – произнесла нараспев стройная женщина в джинсах и рубашке. – Вы же разрешите так вас называть? Смешно говорить «Иван Павлович», видя юного мальчика. Я принялся расшаркиваться, протягивая даме букет. – Инна Владимировна, я очень рад встрече, не знал, какие цветы вы почитаете, но розы всегда хороши. – Дамский угодник, – засмеялась Инна. – Элен, Элен, Элен! Ох уж эти горничные! Не дозваться! Из коридора донеслось шарканье, появилась полная женщина в цветастом фартуке. – Тута я. Чего надоть? – Помести цветы в вазу, – велела хозяйка. – Угу, – кивнула домработница и удалилась. – Лучше нам устроиться в гостиной, – решила Волкова, – Ванечка, надеюсь, ты не откажешься от чашечки прекрасного элитного чая? – С огромным удовольствием выпью, – заверил я. Мы пошли по коридору, Инна опять принялась кричать: – Элен, Элен, Элен! Горничная появилась спустя несколько минут после того, как мы устроились в креслах. – Тута я. Чего надоть? – Завари чай, – коротко приказала хозяйка. – Угу, – кивнула помощница по хозяйству и начала пятиться к двери. – Стой! – скомандовала Волкова. – То иди, то стой, – вздохнула женщина. – Открой элитную заварку, которую я из Лондона привожу, – приказала Инна. Элен вздернула брови. – Когда ж вы в Америку летали? Инна закатила глаза. – Лондон – столица Великобритании. – Да никакой разницы, – махнула рукой Элен, – что американцы, что великобританцы, все они не русские! – Возьми новую банку из кладовки, – уточнила Инна. – Эка вспомнили, – засмеялась домработница, – последний раз там хорошим чаем пахло, когда Михаил Петрович на гастроли в эту летал… как ее… страна… О! Цейлонятина! Там слоны водятся. И на коробке, которую хозяин привез, его морда была. Я постарался не рассмеяться. Навряд ли на упаковке красовалось изображение самого поэта-куплетиста. Скорей всего, на жестяной банке был рисунок слона. – Давайте вам кофе сделаю, – продолжила Элен, – с капучиную! На лице Инны возникло странное выражение, такое бывает у человека, который изготовился прибить тряпкой муху. – Очень люблю капучино, – сказал я, в чьи планы не входило упаковывать труп горничной в мешок, а потом зарывать его в подмосковном лесу. Понятно же, что дама тонкой душевной организации не способна сама закопать тело убиенной ею нерадивой прислуги. Домработница не дождалась разрешения хозяйки, ушла. Инна покачала головой: – Элен ужасна, но я не могу ее выгнать. Миша незадолго до смерти составил завещание. Он словно предчувствовал свою смерть, указал в бумаге, что прислуга должна до своей смерти получать жалованье сполна каждый месяц. Антон Сергеевич, адвокат моего покойного любимого Мишеньки, следит за исполнением его распоряжения. Я вынуждена платить неумехе. А раз она получает деньги, то пусть работает. Надеюсь, получим кофе до Нового года. – И не такая уж я косорукая и на улитку не похожа, – донеслось из коридора. Инна всплеснула руками. – Хватит подслушивать. Завари кофеек. Одна нога здесь, другая там. – Эхе-хе, – засмеялась горничная, – если я по вашему желанию правой конечностью побегу в кухню, а левую здесь брошу, то упаду, не встану. И не видать вам ни еды, ни вещей чистых, ни порядка в доме. Хозяйка опустилась в кресло. – Увы, сегодня у нормальных горничных выходной. Я осталась один на один с Элен. Ванечка, что вас привело ко мне? – Исчезновение Екатерины вместе с драгоценностями, – коротко объяснил я. – Очень рада, что ты, милый мой, взялся мне бесплатно помочь, – запела Волкова. Я постарался не выказать своего удивления. О безгонорарной работе речи не шло. Ирэн, наоборот, говорила, что Волкова должна заплатить, она хорошо обеспеченная дама. – Когда Левушка наконец собрался жениться, – пела Инна, – я безмерно обрадовалась. Когда сыну исполнилось восемнадцать, очень боялась, что его захомутает предприимчивая баба, которой тридцатник прозвонил, купит моего наивного мальчика на секс. Левушка умен, талантлив, но наивен. Слава богу, до двадцати семи он занимался учебой, строил карьеру. Ирэн рассказала тебе, что Лева великий режиссер? Создал свой театр? Я кивнул, Инна продолжала: – Сначала я радовалась, что у Левушки нет желания по бабам бегать, но когда ему к тридцати подкатило, занервничала, начала искать невесту. У нас появилась Катя, она из хорошей семьи. – Вы знали ее родителей? – уточнил я. – Конечно, – кивнула хозяйка, – и мать, и отца, и саму Катю. Помню ее маленькой, подростком не видела. Бронислав когда-то работал с Мишей. Муж – гениальный музыкант, он сам играл на концертине. Знаешь, что это? – Маленькая гармонь, – ответил я, – крохотная. – Молодец, сейчас мало кто правильно ответит, – похвалила меня Инна. – Инструмент выглядит кукольным, оттого все считают, что овладеть им легко. Наоборот! Концертину трудно освоить, и надо иметь очень ловкие пальцы. Мише требовался еще аккомпаниатор! Он нашел Бронислава. Тот неудачливый пианист! Его игра! О боже! Хозяйка приложила ладони к вискам. – Едва Броня садился за рояль и начинал извлекать из него звуки, перед моими глазами возникала хромая утка, которая ходит по клавишам. Малежкин – антимузыкальное создание. Он не имел концертов, никто не желал работать с Броней, поэтому он стоил копейки. Но другие, ненамного его лучше, брали за свою работу намного больше. Броня играл, а Миша использовал концертину, пел. Когда муж умер, об этом, естественно, сообщила пресса. И мне позвонила девушка, представилась: «Вас беспокоит Катя Малежкина, дочка Бронислава и Софьи. Можно мне прийти на похороны? Хочу почтить память великого певца. Мой папа гордился, что работает с Волковым». Вход на кладбище был открыт, она могла заявиться на могилу без моего согласия. Но девушка продемонстрировала воспитанность, поэтому я велела ей: «Подойди ко мне. Помню тебя совсем маленькой, взрослой не узнаю». Она выполнила просьбу. Инна положила ногу на ногу. – И кого я увидела? Милое, но обычное личико, у нее была правильная речь, интеллигентное поведение. Девушка нашего круга. Тихая, стеснительная, аккуратная. Я навела о ней справки, стала приглашать в гости. Левушка поближе познакомился с Катей и остался доволен. Она внимательно слушала его, всегда соглашалась со всем, что Левик говорит, не набивалась в гости, не зазывала его на свидания. А если они шли куда-то, Катя в основном молчала, слушала Левушку. Инна подняла руки к потолку. – Где кофе? Элен! Элен! Дверь приоткрылась, показалась голова домработницы. – Чего вам? – О боже, – простонала хозяйка. – Хотела кофеек сварить, а зерен нет, – объяснила помощница по хозяйству, – утром последние использовала. И чайная заварка тю-тю. – Так купи! – приказала Инна.