Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 16 из 38 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Бабочка-спица оживает в моих руках и трепещет крыльями. Ахнув, я выпускаю ее, и она летит к наступающим чудовищам. Я слишком потрясена, чтобы двигаться. Крики Овцы вновь побуждают меня к действиям. Я делаю всё новых и новых бабочек, отправляя их вслед за первой. Мои бабочки бомбят наступающих жуков, загоняя их обратно в кувшины; они пикируют на кукольные головки, хватают их за волосы и дергают. Вскоре все мутанты отступают, шипя и ворча. Сидя в своем укрытии, я представляю, что оставшиеся крылья, прикрепившись к моей пижаме, могут поднять меня. И уже через несколько секунд я парю в воздухе рядом с Морфеем, закрыв лицо руками, чтобы не смотреть вниз. – Ты это сделала, – говорит он и обнимает меня. Я не вижу гордость в его глазах, зато слышу в голосе. Прежде чем Морфей вновь окутывает нас пеленой сна, Овца кричит «ура» в честь моих стальных бабочек. Я спасла ее. Я спасла всех. Водяная помпа в аквариуме булькает, и я возвращаюсь в настоящее. У меня подгибаются ноги, и я упираюсь руками в шкаф, чтобы устоять. Вот почему Морфей прислал мне клоуна, точную копию того, что я видела в лавке Овцы. Это должно было оживить мою память. Я отхожу от шкафа и сажусь на кровать, совершенно потрясенная. Поскольку я была совсем маленькой, когда Морфей впервые начал меня навещать, и по большей части он являлся во сне, наши приключения хранятся глубоко в недрах моего подсознания. Он мастерски умеет вызывать их. Очень хочется поговорить с мамой. Выяснить, знает ли она что-нибудь про дерево тумтум. Может быть, она сумеет объяснить, отчего Морфей напоминает мне о нем теперь. У них с Морфеем тоже было общее прошлое, прежде чем его настойчивость привела маму в лечебницу. Но я не знаю, навещал ли он ее во сне или просто общался с ней через цветы и насекомых. Я нередко задумывалась, какого рода воспоминания их связывают. Мама никогда не бывала в Стране Чудес. Сама мысль о том, чтобы спуститься по кроличьей норе, приводит ее в ужас. Это страх неведомого. Вот почему я никогда не настаивала, чтобы она рассказала о своих впечатлениях. Мама всегда казалась такой хрупкой. Поэтому выяснить нынешние мотивы Морфея – моя задача. «Пользуйся тем, что имеешь, – сказал он. – Тем, чего нет у нас». Но он себе противоречит. Если подземцы, по словам Морфея, так могучи, каким образом люди могут обладать чем-то, чего нет у них? Я встаю и роюсь в ящике, где лежат старые книги Льюиса Кэрролла. Я открываю «Алису в Зазеркалье». В отличие от «Алисы в Стране Чудес», в которой мама оставила множество пометок и примечаний на полях (они выцвели и сделались неразборчивы), в этой книге страницы чистые. От старости они пожелтели. Я просматриваю стишок о Бармаглоте в поисках упоминаний дерева тумтум, но там ничего не говорится о летающих зубастых пастях, которые выплевывают проглоченное в жутком виде. Добравшись до третьей главы и зазеркальных насекомых, я ищу хоть какие-то намеки на Гдетотам – альтернативное измерение, которое упомянул Морфей. Опять-таки – ничего. Наконец я дохожу до пятой главы – «Вода и вязание». В этой главе Алиса заходит в магазин Овцы. Я вижу некоторое сходство с тем местом, которое посетила во сне, но есть и разница. Разумеется, всё не совсем так, как у Кэрролла. Полных совпадений никогда не бывает. В прошлом году я узнала, что его книги – приглаженная, менее жуткая версия подлинного безумия Страны Чудес. В варианте Кэрролла магазин держит овца, которая любит вязать. А я помню хозяйку Лавки Причуд по фамилии Овца, которая буквально одержима вязанием. Полки играют шутки с клиентами, совсем как в книжке, хотя шутка, жертвой которой стала я, оказалась гораздо страшнее, чем у Кэрролла. Звонят в дверь, и я захлопываю книжку. Я пригласила Джеба на ужин. Сунув книги обратно в ящик, я выбегаю в коридор. Мои ноги всё еще подгибаются, и мама успевает первой. Джеб ждет на крыльце, под фонарем. Мы встречаемся взглядами; очевидно, что он хочет вбежать и обнять меня, точно так же как я хочу броситься к нему. Мы не виделись целую вечность, и беда в том, что и правда может пройти вечность, прежде чем я увижу Джеба вновь. Мама вклинивается между нами. – Извини, Джебедия. Элли сегодня достаточно поволновалась. Поговорите по телефону. Я махаю из-за ее плеча, чтобы привлечь внимание Джеба. Подняв ладонь с растопыренными пальцами, я беззвучно произношу: «Убежище». Он кивает, вежливо желает маме приятного вечера, спускается с крыльца и исчезает в сумерках. Мама закрывает дверь и идет вслед за мной в гостиную. Я вытаскиваю из рюкзака учебник по химии. – Как это было вежливо с твоей стороны, мама, – ворчу я. Не хочу ее обижать, но, если я не притворюсь сердитой, она может заподозрить неладное. – Твой парень должен помнить, что иногда тебе нужен отдых, – отвечает она. – Он не единственный, кому надо об этом помнить, – отвечаю я и весьма убедительно хмурюсь. – Ладно. Пойду в сад готовиться. В последние несколько месяцев мы с мамой потратили уйму времени, чтобы создать лунный садик, который светится ночью. Мы посадили лилии, жимолость и серебристую лакрицу. Есть даже маленький подсвеченный фонтан. Плеск воды помогает заглушать шепот насекомых и растений. Этот садик – мое любимое место, чтобы заниматься и думать. Мама хочет последовать за мной, но я резко поворачиваюсь. – Мне не нужно сопровождение. Пожалуйста. – Тебе нужна помощь по химии, – настаивает она.
Я хмурюсь. – Я вполне способна справиться в одиночку. Папа выходит из кухни, с посудным полотенцем на плече. Его одежда по-прежнему в муке. Он переводит взгляд с мамы на меня. Я прикусываю губу, изо всех сил стараясь не взорваться. – Пожалуйста, можно мне чуть-чуть побыть одной, чтобы развеяться перед экзаменами? Этот вопрос обращен к папе. Мама вытирает руки о фартук. Через кухонную дверь видны настенные часы в виде кошки – ее хвост дергается, отмеряя секунды. Нельзя, чтобы мама потащилась за мной. Я не могу завтра спуститься в кроличью нору, не поговорив с Джебом. Не оказавшись еще раз в его объятиях. Папа, наверно, видит, что я на грани срыва. – Пусть идет, Медвежонок, – говорит он. – Завтра ей некогда будет уединяться. Наконец мама соглашается, настояв, чтобы я взяла второй плед, потому что погода сырая и вечера сделались холоднее, чем обычно. Но у меня свои планы. На заднем дворе стоит увитая фонариками беседка, в которой висят качели. Из заднего окна внутренность беседки просматривается плохо. Я взбиваю подушки на качелях и накрываю их одеялом, которое уже там лежит. Потом пристраиваю сверху книжку. Если мама выглянет из окна, она увидит за решетчатой стенкой беседки смутный силуэт и подумает, что это я. Прихватив плед, я спускаюсь с крыльца. В сыром воздухе сильнее чувствуется аромат цветов. Лунный свет и сияние фонариков отражаются от бледных лепестков и листвы. Всё кажется расслабленным и сонным. Полная противоположность тому, что я чувствую. Я расстилаю плед в самом темном уголке двора, чтобы не было видно из окна и с крыльца. Это – единственное место, не заросшее цветами и травой. Ветви плакучей ивы спускаются пологом, образуя пещеру. Они свешиваются над забором, который разделяет наши с Джебом дворы. Мама неоднократно пыталась там что-нибудь сажать, но цветы не приживались, и она решила, что под ивой слишком темно. Она понятия не имеет, сколько раз мы с Джебом проводили ночи под этим деревом, выбравшись из дома после того, как родители отправлялись спать. Мы разговаривали, считали звезды и так далее… Тут наше убежище. Мы вытаптывали здесь все семена. И я об этом не жалею. Я ложусь и сжимаю в кулаке медальон, подаренный Джебом. Лунный свет струится сквозь переплетение ветвей над головой, шумит фонтанчик. Всё напоминает о том, отчего год назад я предпочла остаться в мире людей, отчего мне нравится быть человеком. А Морфей хочет, чтобы я это бросила ради битвы в подземном королевстве. Я начинаю понимать, что он прав. Если я хочу спасти тех, кого люблю, придется пойти с ним. Но сначала надо поговорить с Джебом. Я не хочу больше скрывать правду. Возможно, потому, что знаю: он попытается убедить меня, что никуда отправляться не надо. Во всяком случае, что мне не нужны опасные приключения. Такие, из которых я могу не вернуться. Пусть даже я надеюсь на лучшее. Моя рука касается цепочки с ключом, и в голове возникает образ гибнущей Страны Чудес. Сердце ноет – так мучительно, как будто рвется посередине. Где-то слева слышится пение сверчка. В промежутках он поддразнивает меня. «Подбодрись, Алисса. Тебя ждет много перемен… самых невероятных. Они пробудят в твоей душе королеву». Я замираю, схватившись за обе цепочки. Какой-то стук по ту сторону забора заставляет сверчка замолчать. Надо мной шуршат листья. Несколько штук слетают вниз, щекоча мое лицо. Я отмахиваюсь от них и замечаю темный силуэт на заборе. – Ты потрясающе выглядишь в лунном свете, – голос Джеба, низкий и шелковистый, отгоняет эхо дурных предчувствий, которые пробудили слова сверчка. Я прячу подвески под ворот свитера и чувствую, что мне недостает сил ответить. Ветки разделяются, и я вижу лицо Джеба и его растрепанную шевелюру. Он улыбается – лукаво и сексуально. – Я знаю, что опоздал на две минуты. Надо меня отшлепать. Я фыркаю, окончательно успокоившись. – Считай, что тебе повезло. Я справлюсь. Всё расскажу ему. В конце концов, это же Джеб. Он хватается за ветку одной рукой, повисает и спрыгивает, изогнувшись в воздухе. Это приемчик, который он использовал, когда мы в детстве играли в «царя горы». Одно ловкое движение – и Джеб оказывается сверху, прижав меня к мягкому пледу. – Ничего? Я не слишком тяжелый?
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!