Я вздрагиваю. – Да, я тоже так подумала, – с улыбкой говорит Джен, доставая платье из полиэтиленового чехла. – Получилось даже лучше, чем в кино, правда? Она прикладывает платье к груди. Оно именно такое, как я представляла. Я испускаю восхищенный вздох. Когда мы с Джен придумывали себе костюмы для «сказочного бала», я точно знала одно: я не надену ни кринолин принцессы, ни расшитую блестками юбочку феи Динь-Динь. И я вспомнила одно платье из дурацкого ужастика, который мы смотрели с Джебом, Корбином и Дженарой – «Зомби-невесты в Лас-Вегасе». Оно было изящное, с открытой спиной, узким корсажем и длинной юбкой, элегантно порванное и покрытое серовато-синими пятнами замогильной плесени. Оно совершенно необъяснимо понравилось мне. Джен – моя сообщница во всех ненормальных и прекрасных затеях – настояла на том, чтобы сделать точную копию. Используя в качестве образцов картинки, которые мы нашли в сети, она нарисовала несколько эскизов и отнесла их в магазин к Персефоне. Там искала похожие свадебные платья на распродажах всякий раз, когда отправлялась пополнять ассортимент, и наконец нашла одно за двадцать баксов – без бретелек, белое, атласное, вышитое блестками и жемчугом… воплощение винтажного шарма. У него был даже длинный, волочащийся по земле шлейф. А главное, оно было лишь на размер больше, чем я ношу. При помощи ножниц, нескольких стежков, пульверизатора, позаимствованного у Джеба, и краски цвета увядших незабудок Джен превратила платье в шедевр. Она вырезала подол снизу так, чтобы получился узор зубчиками. Потом обожгла края ткани, чтобы атлас не сыпался, – зубчики получились сморщенные, похожие на увядшие лепестки. В качестве финального штриха Джен нанесла краску, смешанную с блестками, на края вырезов, на ворот, на шов в том месте, где корсаж соединяется с юбкой. В результате получилось нечто блестящее, таинственное, заплесневелое. Джен крутит платье туда-сюда, шелестя подолом. Я испытываю ощущение, которого давно уже не бывало, – радостный трепет от возможности принарядиться. – О-о… у нас проблема, – дразнится Джен, заметив мое немое восхищение. – Кажется, я вижу восхищение на твоем лице. Алисса Гарднер, которой не терпится надеть платье и тиару и потусить с ровесниками? Да это же конец света… Ухмыляясь, подруга расстилает платье на постели и вытряхивает из полиэтиленового пакета фиолетовую сетчатую нижнюю юбку. Она похожа на дымку, которая повисает на горизонте после дождя, прежде чем рассеются тучи и покажется солнце. – Знаешь, Эл, я очень рада, что ты не отказалась. Она ошибается. Я отказываюсь. Но не по своей воле. Ничто не способно успокоить мои разгулявшиеся нервы. Я беспокоюсь из-за мамы, из-за мозаик, из-за Червонной Королевы… боюсь, что придется сказать Джебу правду и оставить его одного – и тогда он будет проводить время с Розой, а не со мной. Я волнуюсь из-за всего. Меньше всего я хочу танцевать, заниматься глупостями и развлекаться. Я просто не в силах притворяться, что всё нормально. – Так, давай посмотрим обувку, – говорит Джен, имея в виду сапоги на платформе, которые я купила в интернете месяц назад. Двигаясь как автомат, я достаю их из шкафа. Раздевшись до белья, натягиваю через голову нижнюю юбку и поправляю эластичную резинку на поясе. Потом влезаю в платье, и Джен застегивает его сзади. Сев на край кровати, я надеваю левый сапог и провожу рукой по искусственной коже. Она такого же серовато-синего цвета, как и краска на платье, платформа высотой в восемь сантиметров, вдоль голени идут удобные застежки. Идеальный вариант. – Что скажешь? – нерешительно спрашиваю я у Джен, надев оба сапога и натянув до локтей лиловые кружевные перчатки без пальцев. Она улыбается – гордо и таинственно. – Скажу, что все эти розовенькие принцессы лопнут от зависти, когда увидят тебя. Джен смеется, помогая мне встать. Я стараюсь изобразить беззаботный смешок, но он звучит фальшиво и натянуто. Джен поправляет прозрачный эластичный лифчик, который она вшила, чтобы корсаж не съезжал, и надевает мне на голову венец, сделанный из искусственных незабудок и нитей перекати-поля. Она тщательно воспроизвела мельчайшие детали, даже поддельную паутину, которая окутывает цветы и спускается на шею, как вуаль. Когда Дженара поворачивает меня лицом к зеркалу, я перестаю дышать. Восхищенное лицо подруги за моим плечом говорит, что она впечатлена не меньше. Платье точно такое, как я надеялась, и даже лучше, потому что Джен осовременила его, вырезав подол спереди в виде фестонов. Длиной до колен, он выгодно подчеркивает сапоги. А благодаря пышной нижней юбке сзади платье едва касается земли, и я не споткнусь, когда буду танцевать. Точнее, я не споткнулась бы, если бы действительно собиралась на бал. Я вытаскиваю из-под корсажа медальон, подаренный Джебом. Цепочка с ключиком цепляется за него и тоже вылезает. Рассматривая обе подвески, я удивляюсь, как перепутались цепочки – они буквально неразделимы, как две половины моей души. Джен поправляет на мне тиару. – Ну, скажи, что ты думаешь. Я не намерена разочаровывать ее, хотя и знаю, что вскоре уйду и весь ее труд пропадет даром. Столько времени она вложила в этот шедевр, столько дружеских чувств… – Ты просто гений, – шепотом говорю я. – Идеальное платье. Джен взбивает складки сзади. – Подожди, ты еще маску не надела. Я смотрю на лежащую на кровати полумаску из белого атласа, которая сбрызнута краской в тон платью. – Ты будешь похожа на ожившую фею с рисунков Джеба. Не удивлюсь, если вас в конце бала выберут королем и королевой. Слова подруги переносят меня в прошлое, в тот день, когда я была одета в платье, расшитое драгоценными камнями, а за плечами вздымались прозрачные крылья. В тот день, когда меня короновали как настоящую правительницу темных волшебных существ. Право, не знаю, какой титул – школьной королевы или подземной – предполагает больше почета, пристального внимания и постоянного стресса. Та минута в Стране Чудес изменила мое будущее и прошлое… и то, кем я являюсь в настоящем. Я надеялась, что выпускной бал станет таким же поворотным моментом. Мы с Джебом наконец-то будем во всех смыслах вместе. Но это всё иллюзия. Джеб не знает настоящую меня – только половинку. С другой половиной я еще не примирилась сама. А до тех пор как могу я надеяться на искреннюю связь с кем бы то ни было? Хватит тратить время зря, мечтая о чувствах, которые теперь кажутся совершенно недосягаемыми. – Как там замогильный смокинг Джеба? – спрашиваю я, стараясь не поддаваться страху. В конце концов, надо развлечь Джен. – Нужно его еще немного привести в беспорядок, – отвечает та, смешно приподняв левую бровь. – Подумать только, ты всегда твердила, что в день выпускного тебя разве что трупом занесут в школу. Бери свои слова обратно: вы с Джебом будете самой клевой мертвой парочкой на балу. В зеркале я замечаю, что моя рыжая прядь запуталась в вуали и стала похожа на кровавый меч, которым во сне я освобождала тело Джеба из кокона. Я подавляю рвущийся всхлип. Заложив складку рядом с молнией, чтобы подтянуть платье на талии, Джен через мое плечо смотрит на изображение в зеркале. – Странная эта история с Эм, – говорит она, роясь в коробке с булавками. – Я думала, ты никого не знаешь в Лондоне. А он ничего не сказал Джебу. Но, оказывается, он ваш старый знакомый… Джен берет булавки в рот и принимается подгонять корсаж, вынимая их по мере надобности. – Ну, моя мама виделась с ним, когда была маленькой… У Джен глаза лезут на лоб, и я живо замолкаю. Поверить не могу, я проболталась. – То есть с его папой, конечно. А мы с Эм никогда не встречались, вот он меня и не узнал. Врешь, врешь. – А, – мычит Джен с закрытым ртом. Она тянет за платье, чтобы убедиться, что складки заложены надежно, выплевывает оставшиеся булавки в коробку и выпрямляется. – По-моему, этот хорошенький англичанин сходит по тебе с ума. Будет очень интересно, когда на горизонте появится Джеб. Парни такие штуки просто носом чуют. Вот прекрасный повод рассказать ей о встрече в душевой. Идеальный момент, чтобы сочинить еще одну ложь и замести следы. – Не думаю, что всерьез ему нравлюсь. Он просто… странный. Джен собирает швейные принадлежности и смеется. – Как скажешь. Ты гений отрицания. Прежде чем я успеваю ответить – солгать или наконец сказать правду, – подруга выходит. Обремененная тайнами, которые хранила почти год, и новыми секретами, появившимися в последнее время, я смотрю на себя в зеркало, надеясь увидеть что-нибудь еще, помимо красивого платья. Потому что сейчас я себе исключительно не нравлюсь. Вокруг моего отражения плавают пылинки, окрашенные оранжевым светом заходящего солнца. Они похожи на волшебный порошок. Я хотела быть антипринцессой бала, поэтому решила нарядиться подземцем – полной противоположностью всей этой ерунде из волшебных сказок. До меня доходит, что, может быть, поэтому маме и не нравится, как я одеваюсь. Потому что я становлюсь похожа на них. Я вздрагиваю. Вовсе не Морфей насильно соединяет две части моей натуры, а я сама. И так было всегда. Похоже, это не добровольный выбор, а необходимость. Я так глубоко задумываюсь, что не замечаю, как пылинки, собравшись облачком, образуют в воздухе кошачий силуэт. Хлопанье крыльев выводит меня из транса. Рядом со мной повисает Чешик. Его острозубая улыбка любопытна и заразительна. Я подавляю вскрик и желание захлопнуть дверь – на тот случай, если Джен вдруг вернется, прежде чем я уговорю Кота исчезнуть. Шурша атласом и нижней юбкой, я поворачиваюсь к нему. – Нельзя, чтобы кто-нибудь тебя увидел, – шепчу я. – Давай найдем какое-нибудь укромное место, ладно? Я подставляю ладонь в перчатке, и Чешик устраивается на ней – теплый комочек блестящего рыже-серого меха, цвета потухающих углей. Большие зеленые глаза смотрят на меня, пока я несу его к комоду и открываю ящик. Я устраиваю Чешика на чистых носках и глажу по крошечной головке. Но, прежде чем я успеваю закрыть ящик, он взмывает в воздух, трепеща крыльями. Блестя широкой улыбкой, он манит меня передней лапкой и протискивается сквозь трюмо. Его хвост – последнее, что я вижу, перед тем как он окончательно исчезает. На мгновение передо мной появляется картинка: железный мост над темной туманной долиной, затейливая деревушка на другой стороне. Потом стекло трескается, и остается только мое расколотое изображение. Несмотря на внутренний сигнал тревоги, я протягиваю руку к пересечению трещин и отшатываюсь, едва коснувшись зеркала. Хоть я и знаю, что разбитое стекло на ощупь будет как металл, а на вид как замысловатая замочная скважина, все-таки оно меня пугает. Я давно уже не путешествовала таким образом. В мире людей зеркало может перенести тебя в любое место, лишь бы там, куда ты желаешь попасть, было второе зеркало, достаточно большое, чтобы сквозь него протиснуться.