– Сейчас да. Но они разговаривали, пока ты спала. Насекомые тоже. И мне не понравилось то, что они говорили. Я жду объяснений. Мы с мамой уже заметили, что порой слышим разные вещи. Как будто растения и насекомые могут индивидуализировать свои послания, говорить с нами порознь, в зависимости от того, чем они хотят поделиться. – Они предупредили меня, что самый близкий к тебе человек совершит ужасное предательство. – И ты решила, что это Джеб? – недоверчиво спрашиваю я. – А кто еще это может быть, если не он? С кем ты еще проводишь всё время, когда не спишь? Разговариваешь с ним, гуляешь, думаешь о нем… Когда не сплю. Ни с кем, кроме Джеба. Но во сне… Я закрываю глаза. Конечно, речь о Морфее. Он уже однажды совершил предательство, попытавшись вторгнуться в мою жизнь среди людей. Он хотел завлечь меня в Страну Чудес и втянуть в войну, которую я не в состоянии выиграть. В моей душе поселяется страх, от которого начинает болеть голова. – Джебедия был с тобой в прошлом году, когда ты спустилась по кроличьей норе, – говорит мама, стоя у окна. Порыв воздуха из кондиционера раскачивает лилии и доносит до меня их сладкий аромат. – Страна Чудес, возможно, воздействовала на него. Не исключаю, что ее магия… ждала. Ждала, когда представится случай до тебя добраться. Я фыркаю. – Чисто технически его там не было. То, что ты говоришь, нелогично. Мама поворачивается, шурша юбкой. – В Стране Чудес нет логики. Ты это знаешь, Элли. Никому не удается выбраться оттуда без клейма. Пребывание там… меняет любого. Особенно если он целиком и полностью человек. Джеб не говорил, что ему снятся странные сны? Я качаю головой. – Мама, ты всё усложняешь. – Не я, а ты. Почему ты не хочешь остаться в Америке? В Нью-Йорке есть прекрасные художественные колледжи. Позволь Джебедии ехать в Лондон одному. Вам обоим так будет лучше. Я ставлю стакан на тумбочку. – Позволить ему? Но я им не управляю. Он сам решил подождать, пока мы не сможем поехать вместе. Мама стискивает рукой подоконник. – Если хочешь жить нормальной жизнью, придется оставить в прошлом всё, что ты пережила. Всё, что хоть как-то с этим связано. Судя по решительно выдвинутому подбородку, мама не намерена уступать. Я даже не пытаюсь сдержаться, хотя горло и возражает. – Он не по доброй воле отправился туда! Нечестно с твоей стороны ненавидеть Джеба! Краем глаза я замечаю какое-то движение, поворачиваюсь и вижу Джеба, стоящего на пороге. Мы не слышали, как он открыл дверь, но, судя по уязвленному выражению лица, Джеб, видимо, слышал мой хриплый крик. Вопрос в том, что еще он услышал. Глава 5 Спутанная паутина За спиной у Джеба появляется папа. Хотя он на несколько сантиметров ниже моего возлюбленного, именно Джеб кажется маленьким и беззащитным, когда вот так стоит на пороге, как будто сомневается, хотят ли его здесь видеть. Мама разглядывает подол платья. Кто-то кашляет в палате напротив, по внутренней связи раздается голос медсестры. Единственные звуки, нарушающие неуютную тишину. – Медвежонок, – говорит папа маме, беря ситуацию в свои руки, – мне кажется, пора выгулять это платье. Как насчет ужина? Он стискивает плечо Джеба и проходит мимо, погладив меня по лодыжке по пути к окну. Между папой и Джебом что-то явно изменилось. Они снова стали добрыми приятелями, совсем как раньше. – Пусть они побудут вдвоем, – просит папа. Мама начинает возражать, но он смотрит на нее так, что она заставляет себя улыбнуться и берет его за руку. Папа целует ее запястье. Мама кладет телефон на тумбочку рядом с картонным стаканчиком. – Если что-то будет нужно, позвони папе, – говорит она, не глядя на нас с Джебом. – Посещения разрешены до восьми, Джебедия. Джеб заходит в палату, пропуская их. Папа одобряюще хлопает его по спине и закрывает за собой дверь. Сунув руки в карманы, Джеб смотрит на меня зелеными глазами, полными муки. – Прости… Я пытаюсь придумать извинение. Если он слышал мамины слова насчет Страны Чудес, мне придется отвечать на непростые вопросы. Невозможные вопросы. Джеб качает головой: – Не тебе надо извиняться. Он не сводит с меня взгляда. Джеб садится в кресло, где раньше сидела мама, и мы сплетаемся пальцами. Он подносит мою руку к своим теплым, мягким губам. – Это я должен просить прощения. Я обещал всегда ставить тебя на первое место, но отошел ради какого-то идиотского звонка, а ты чуть не погибла. Его губы плотно сжимаются, пальцы тоже. – Нет, Джеб, нет, – отвечаю я, гладя его лицо, нежное как шелк. Он чисто выбрит и к тому же одет наряднее обычного – серые брюки, черная спортивная рубашка с коротким рукавом. Видимо, пытается завоевать мамино расположение. Единственная дань обычному небрежному стилю – высокие армейские ботинки. Да уж, Джеб привел себя в порядок. Проблема в том, что маму меньше всего заботит, как он выглядит. Я провожу пальцем по его подбородку; Джеб внимательно наблюдает за мной. Я задерживаю палец на латунном лабрете под губой. Он размером с божью коровку, но, если присмотреться, у него форма кастета. Я подарила эту штуку Джебу два месяца назад, на день рождения, сказав в шутку, что ему нужно что-нибудь гангстерское, чтобы выглядеть по-настоящему крутым. Впрочем, Джеб всегда был крут, пусть даже теперь он беззащитен, как маленький мальчик. Как-то раз он отлупил одного парня, который обозвал меня любовницей Мартовского Зайца. Джеб служил мне опорой каждый раз, когда я чувствовала отсутствие мамы. А когда Джеб последовал за мной в Страну Чудес – взял и прошел сквозь зеркало, даже не задумавшись, – он чуть не расстался с жизнью ради моего спасения. Жаль, что Джеб не помнит о своем тогдашнем самопожертвовании, тогда бы он прекратил упрекать себя. – Ты ни в чем не виноват, – говорю я. – Папа сказал, ты спас меня. Поэтому я должна тебя поблагодарить. Иди сюда. Я беру Джеба за ворот рубашки, притягиваю ближе и прижимаюсь губами к его губам. Он опускает длинные ресницы, касается свободной рукой моей шеи, зарывается пальцами в волосы. Этот поцелуй с закрытым ртом болезненно нежен, как будто Джеб боится, что я сломаюсь. Он отстраняется и прижимается ко мне лбом, так что мы соприкасаемся носами. – Я никогда в жизни так не боялся, Эл. Никогда. Даже когда мой отец… Он замолкает. Но Джеб может и не договаривать. Я знаю, что ему пришлось перенести. Нельзя жить в двухквартирном доме и не быть в курсе соседских проблем. Разве что ты сознательно их игнорируешь. – Так что случилось в трубе? – спрашиваю я, держа его за руку. – Я не помню ничего после того, как хлынула вода. Джеб опускает голову. – Когда гирлянда обвилась вокруг твоих ног, я тоже в ней запутался. Она связала нас вместе. Я плыл на спине, пока не оказался у выхода из трубы, где воды было меньше, потом подтянул тебя. Но ты… Он вздрагивает и бледнеет. – Ты была вся синяя. И не приходила в себя. Не двигалась. Не дышала. Голос Джеба обрывается. Он смотрит на наши руки, всё еще сцепленные. – Я пытался сделать искусственное дыхание, но это не помогло. Я никогда так не пугался… На самом деле Джеб просто не помнит. Был один случай, когда я чуть не утонула… и тогда он попросил меня никогда больше так его не пугать. В другое время, в другом месте.