Ещё одного вновь отминусил Холмов. Буквально за миг до того, как вся погоня оказалась позади нас. Всё потому, что орк, направляя машину всё так же вдоль оврага, немного свернул вправо. Как бы и хорошо, но, в то же время, не очень. Теперь отстреливаться мог только я. Да и то пришлось лезть к другому борту, перебираясь через обеих барышень. А те, вопреки моим ожиданиям, так и не прониклись реальностью смертельной угрозы. Не тряслись от страха и не бились в истерике. Отнюдь. Щёчки Елизаветы Тихоновны горели задорным румянцем, глазки возбуждённо блестели. Опасность беспокоила её куда меньше, чем тот факт, что я наглым образом улизнул к Мелиссе. Впрочем, более спокойная эльфийка вовсе не спешила воспользоваться своим внезапным преимуществом. Вместо того, чтобы придерживать меня, вытребовала себе дротовик Холмова и, взобравшись с ногами на диванчик, принялась стрелять по врагам. Прямо поверх двигателя и выглядывая из-за трубы. Рискуя не только обжечься, но и схлопотать вражескую ответку в лоб. Из всей нашей уже сильно отстававшей охраны один лишь урядник, периодически оборачиваясь и отчаянно при этом ругаясь, стрелял по преследователям. Ещё одному жандарму, судя по всему, было не до стрельбы. Ранили мужика, не иначе. Вон и бок у него окровавленный, и лицо болью перекошенное. А третий из беломундирников и вовсе бесследно исчез, не видел я его нигде. Не было и молодого парня из графских бодигардов. Когда и куда он делся, я тоже не заметил. Его старший товарищ скакал, сильно пригнувшись к лошади, и даже не думал стрелять. То ли тоже ранен был, то ли просто сильнее всех опасался за свою шкуру. В принципе, я мог его понять. Это мы с каждой секундой всё больше и больше отдалялись от преследователей. Не поспевали их лошади за разогнавшимся пароходом. Как и подуставшие скакуны наших охранников, никак не способных вырваться из-под обстрела. – Там впереди дорога! – на мгновение обернулся к нам орк. – Будем на неё выбираться. Я глянул, о чём речь. Почему «выбираться»? Понятно, впереди мост через овраг и дорога к нему тянется по насыпи прямо поперёк нашего пути отступления. Хотя какое уж тут отступление, скорее, бегство. Мост хоть и деревянный, но большой. На таком две телеги легко разъедутся. И насыпь перед ним довольно высокая. Как Тимон на такую заезжать собрался, непонятно. Хотя вроде возле самого моста подъём более-менее пологий. Может, и пронесёт, справится орк с задачей. Справился. Как добрались до дороги, Тимон сильно снизил скорость и потихоньку, отчаянно пыхтя паром и периодически пробуксовывая задними ведущими колёсами, заставил-таки машину взобраться на насыпь. И надо сказать, что страху я при этом натерпелся гораздо больше, чем за время всей предыдущей погони. Чтобы вернуться в город, свернули направо. Но разогнаться Тимону я не дал: – Стой! Давай наших подождём, прикроем. Орк согласно кивнул, но сразу не остановился. Отъехал немного от моста. – Здесь, смотри, – пояснил он, поднимаясь со своего места, – подъём к дороге куда круче. Верховым не подняться, только ноги коням переломают. Всем ринутся туда же, где и мы поднимались. Да коней всяко придержат, поберегут. Своих пропустим, а других залпом и приголубим. Вы, сударыня, – скомандовал он Мелиссе, – господину дознатчику так из-за трубы стрелять и помогайте. А вас, Елизавета Тихоновна, я сюда пересесть попрошу. Воспитаннице графа, к великой её радости, орк помог перебраться на водительское сиденье. Вот и дождалась она, похоже, возможности порулить. – Вы пока левой ножкой вот эту педальку прижмите, – принялся объяснять Тимон, – чтобы машина с места не тронулась. А правую ножку извольте приготовить, чтобы по моему сигналу на другую педальку нажать. Я угля подброшу, жару с паром добавив, так что вы, как дело до того дойдёт, жмите плавно, будто повредить боитесь, а иначе машина рванёт так резко, что руль можно и не удержать. Да глядите, прежде чем правую нажимать, левую педальку отпустить не забудьте. Всё ли поняли? – Да тут устройство не сложнее, чем на пружинной повозке, – пожала плечами Елизавета. – Уж управлюсь как-нибудь. Пока они разбирались, подоспели к насыпи наши охранники. Трое. Жандарм, которого с самого начала ранили, совсем плохо выглядел и еле в седле держался. Зато урядник, как увидел, что мы остановились, сразу сообразил, что к чему. Тут же графского верхового, за ним скачущего, и тормознул: – А ну, стой, мил человек! Бери-ка давай моего коня под уздцы, езжай в город вместе с Трофимом. И прямиком к лекарю. Смотри, чтоб не упал Трофимка-то в дороге. Если что, спрошу с тебя со всей строгостью. Да спокойно езжайте, коней боле не гоните, не то загубишь их совсем. А я тут с их высокородиями пока останусь, подмогну им. Проводил хмурым взглядом отъезжающих и, пристроившись рядом с машиной, дротовик приготовил. А мы тем временем с Холмовым, что со своими укоротами к нам назад перебрался, спорили, кому с какой стороны от эльфийки встать. Я хотел инспектора вместо себя пустить, справа от Мелиссы. Но тот не захотел. – Вы, – сказал, – Владислав Сергеевич, напрасно думаете, что мой жилет защитный хуже вашего. И к перестрелкам мне не привыкать, не страшат они меня. И поскольку вы у нас персона самая наиважнейшая, вам и с более безопасной стороны стоять. Тимон его поддержал. Сам он на пассажирское сиденье с ногами забрался, а после и в полный рост встал, явно собираясь прямо поверх Холмова во врагов палить. Трое первых из них как раз к насыпи подскакали и почти с ходу по ней поднялись. Но наверху действительно вынуждены были, коней поворачивая, подзадержаться. Тут мы из всех стволов разом и жахнули. Правда я по воробьям первую пулю пустил, потому как Тимон со своим «Громобоем» всех опередил, а Елизавета Тихоновна, не ожидая такого грохота, что-то с педалями намудрила. Машина сильно дёрнулась, орк чуть не навернулся, а я промазал. Зато остатки обоймы кучно пустил. Да и товарищи мои отлично отстрелялись, всю вражескую троицу положив. А заодно и новых двоих преследователей, что следом по насыпи взобрались. Кони, оставшись без седоков, разбежались, кто куда. Одни к мосту метнулись, другие обратно вниз по насыпи устремились, прямо навстречу наезжающим врагам. Те замешкались, и я успел магазин в пистолете поменять. Тимон тоже перезарядился. У Мелиссы дротики закончились, но ей больше воевать и не пришлось. Едва мы с орком отстрелялись по топтавшимся внизу перед насыпью остаткам погони, ранив ещё пару человек, решительный настрой у неприятеля напрочь испарился. Стрельнули по нам напоследок залпом, да, поворотив коней, поспешили убраться. Не удивительно, учитывая, что мы их отряд почти на две трети сократили. – Кажется, там живые остались, – Тимон, спрыгнув на землю, указал мне на валяющиеся перед мостом тела. – Даже не вздумай добивать их! – остановил я орка, памятуя о его дурной привычке. – Нужно узнать, кому они служат. – Одному тебе нельзя идти, опасно, – Тимон всё же двинулся к мосту, причём первым, позволив мне шагать лишь следом за ним. Урядник тоже за нами увязался. Шёл, держа дротовик наготове и внимательно поглядывая вдаль – вдруг преследователи вернуться надумают. Нашли мы двоих раненых. Один еле ворочался и разговаривать был просто не в состоянии, пребывая в полуобморочном состоянии. Второй выглядел получше, но беседовать с нами наотрез отказался. Плюнул орку на сапоги и обложил нас сквозь зубы матом – вот и всё общение. Грубиян. Что за манера тут у всех, чуть что, сразу плеваться? Ещё и упёртый донельзя. Даже когда Тимон коварно наступил бедолаге на простреленную ногу, усилился лишь поток ругани, не имеющей для нас никакой ценности. Ибо мы вовсе не обороты ненормативной словесности намеревались изучать. Нам информация нужна была. К тому же этот героический упрямец потянулся к своему валяющемуся неподалёку дротовику, за что и был беспощадно пристрелен не удержавшимся от насилия орком. Я даже помешать не успел, забрал только у испустившего дух бедолаги его фуражку. Сама она меня мало интересовала, но вот кокарду в виде, как оказалось, крошечного двуглавого орла, я оторвал и в карман сунул. С паршивой овцы, как говорится… Головной же убор вернул обратно, положив его на грудь убитому. – Пойдём, братец, – поторопил меня орк. – Вдруг эти с подмогой вернутся. Оно, может, и не скоро будет, но лучше поберечься. А ты, служивый, – окликнул он урядника и указал на пару лошадей, не решившихся убежать от погибших ездоков и теперь опасливо топтавшихся совсем неподалёку на мосту, – отловил бы какого себе. Места у нас на пароходе, уж извиняй, нет свободного. Не пешком же тебе назад добираться. Елизавету Тихоновну, несмотря на её крайне недовольное и капризное нытьё, согнали с водительского сиденья, так и не дав поуправлять пароходом. Тимон, заметив, что урядник управился с поимкой лошади, рванул с места аж с пробуксовкой, и довольно быстро мы нагнали «Пушкина» с Трофимом. Жандарм был совсем плохой. Пришлось останавливаться, перевязывать его и устраивать на заднем диванчике машины. Вот тут Елизавета Тихоновна и дождалась своего звёздного часа. Тимон вновь усадил её за руль рядом с перебравшимся вперёд инспектором, а сам пересел на лошадь. Так по его мнению наш отряд сохранял максимальную боеспособность. Ведь Мелисса, вернув дротовик Холмову и проявив завидный альтруизм, вызвалась вдруг приглядывать за раненным жандармом. Соответственно, выбывая из числа полезных стрелков. К счастью, путешествие до города прошло без новых сюрпризов. К лекарю Поликарпу Игнатьевичу Трофима привезли чуть живого и способного белизной лица посоперничать с собственным мундиром. Всё та же необъятных размеров медсестра проводила нас к хозяину клиники, где мы с ним наконец-то познакомились. Забавный дядечка оказался именно таким, каким я его себе и представлял. Невысокий лысоватый пухлячок, сочетающий в себе одновременно заботливую суету, профессиональную строгость и некоторую вальяжность, обусловленную, как мне показалось, осознанием собственной важности и незаменимости. Был очень удивлён, когда я после обработки раны парня выразил желание поделиться с ним кровью. Да, мой прошлый опыт, когда я пытался спасти Митиано, вышел не так чтобы сильно удачным. Однако тогда моим подопечным был орком, представителем совсем иной расы. Но Трофим-то человек, а для людей я со своей группой крови – донор идеальный. Так и сказал об этом Поликарпу Игнатьевичу. Совсем только позабыл, что в этом мире о подобных процедурах и слыхом не слыхивали. Пришлось вкратце объяснять суть процедуры и брать всю ответственность на себя. Впрочем, доктор особо и не противился. Наоборот проявил недюжинный интерес, с огромным энтузиазмом взявшись за подготовку к «медицинскому эксперименту». Но даже с помощью медсестры и под моим чутким руководством пришлось с этим делом повозиться. Да и самочувствие моё после переливания сильно просело. К своим спутникам, несколько огорчённым долгим ожиданием, я вернулся сильно уставшим и заметно взбледнувшим. В особняк Миассова к обеду мы, понятное дело, не успели. Нет, нас покормили, конечно, не отказали, но граф при встрече сильно негодовал, мол, заставили мы его здорово попереживать и поволноваться. А всё потому, что час назад заявился к нему жандарм, пропавший во время погони. Я-то думал, что погиб он, а оказалось, упал служивый с раненой лошади да кубарем в овраг. А там, видать, башкой хорошенько приложился. Как очнулся, поспешил сюда к графу, а нас и нет, не вернулись ещё. В общем, Миассов всякого себе напредставлял и напридумывал. Даже людей на поиски наших где-то остывающих тел снарядить хотел. Ещё б немного, и отправил бы. Ох, и радовался граф, что всё обошлось. Как наседка со своим выводком, носился и ухаживал за нами. Ну а как подуспокоился да мой рассказ о приключениях выслушал, не на шутку осерчал. Я даже подумал, что старика сейчас удар хватит, так он раскраснелся, наглых лиходеев чуть ли не матом понося. Ну а как ещё? Какие-то люди посмели напасть на нас, не постеснявшись ни графских охранников, ни даже жандармов. И это фактически под носом у него, хозяина местных земель. Правда выяснилось, что сама территория огороженной колючкой зоны давно уже графу не подконтрольна – попала под отчуждение ещё чуть ли не полвека назад. Граф тогда неплохую компенсацию от казны поимел, потому и не волновало его до сих пор, кто там да что делает. Ну, бронируют там поезда да вооружают, для охраны дорог переделывая. Так то дело государственное и графа вовсе не касается. Но это если в самой зоне, а на нас-то напали, получается, на земле Миассова. Потому он и разбушевался так, что мы его еле утихомирили. Старик ведь уже намеревался ополчение собирать да на штурм зоны идти. Но после наших уговоров, слава богу, ограничился лишь обещанием жалобу новому герцогу накатать и тотчас же депешей выслать. После немного скомканной из-за бушующих страстей трапезы все отправились по своим комнатам приводить себя в порядок. Только я немного задержался поболтать с графом. Надеялся, он хоть что-то вспомнит и расскажет мне о нынешних хозяевах зоны. Но нет, всё бестолку. Ещё отец того герцога, что я пристрелил, приказал Миассову не лезть, куда не следует, вот он и не лез. Надо бы отправить в жандармерию Тимона. Пусть он оттуда шлёт запрос в нашу контору на предмет установления личностей владельцев запретных земель. Пользоваться пунктом связи графа Миассова я поостерёгся, мало ли что. В жандармерии оно как-то понадёжнее. Только придётся до завтра с запросом подождать. Сегодня, пока отмоемся и переоденемся, время уже подоспеет на встречу с гоблинами отправляться. Так что даже Холмову придётся поиск и опрос свидетелей на завтра отложить. Без прикрытия я больше никуда ни ногой. Глава 9 Забегаловка «Шалый пёс», что располагалась на самой окраине города, ещё на подъезде встретила нас умопомрачительной вонью. Такое впечатление, что все пищевые отходы здесь вываливались прямо у порога или, максимум, где-то за углом. Да и нужду местные завсегдатаи справляли, похоже, не видя необходимости далеко отходить от заведения. Если моё впечатление от «Слепой лошади» никак нельзя было назвать благостным, то тут я и вовсе пожалел о том, что согласился встретиться с Феофаном и его племяшом Небеней в этом ужасном месте. Довольно большой, но почерневший и перекривившийся от старости деревянный сруб укрыт был соломенной крышей, причём изрядно уже подгнившей. Над входом висел вусмерть закоптившийся масляный фонарь, со скрипом покачивающийся при каждом открывании-закрывании хлипкой дощатой двери. Странно, что при всей своей ветхой ненадёжности эта убогая лачуга до сих пор смогла избежать участи будки дорожного смотрителя. Ведь, судя по доносившимся изнутри нетрезвым воплям, посетители забегаловки совсем не страдали степенной аккуратностью и предусмотрительной осторожностью. Как они тут ещё не спалили всё к чёртовой матери – это просто какая-то загадка. Тимону с инспектором, похоже, повезло, что остались они сидеть в машине, а не попёрлись со мной в эту дыру. – Тысячу извинений, ваша милость, – отвлёк меня от размышлений внезапно выскочивший из-за угла незнакомый господин. – Не извольте гневаться, что отнимаю ваше драгоценное время, но я вынужден, пребывая в стеснённых обстоятельствах, уповать на ваши добросердечие и щедрость. Я оглянулся на друзей и дал им отмашку, чтобы не напрягались. А то оба, вон, уже оружие повытаскивали. Надо же, я-то думал, лишь в моём мире алкаши способны на такую велеречивую обходительность. Ан нет, местные пропойцы ничем не хуже. Ну а то, что обратился ко мне один из почитателей зелёного змия, не вызывало никаких сомнений. Опухшая и заросшая многодневной щетиной рожа, разбитая губа, заплывший синяком левый глаз и разбухший, словно гриб после дождя, сизый нос – просто классика жанра. И контрастом ко всему этому длинный бордовый сюртук, пышный галстук-бант такого же цвета поверх стоячего воротничка некогда белой сорочки, светлая жилетка и серые брюки, явно дорогого сукна. На голове старомодный цилиндр, в руке трость, на ногах смешные остроносые чёрно-белые штиблеты. И всё же, при всей своей вычурности, наряд вовсе не выглядел презентабельно. Уж больно всё было измятым, потасканным, замусоленным и банально грязным. Словно пьянки-гулянки с последующими ночёвками под забором были для этого господина обычным делом. – Позвольте представиться, – приподнял над головой цилиндр этот куртуазный маргинал, – Аполлинарий Ефремович Аляпкин. Бывший коллежский асессор и заседатель надворного суда герцогства Селябского. – Нихрена себе, – непроизвольно буркнул я, выпучивая глаза. – Не извольте сомневаться, – Аляпкин совершенно верно истолковал мою реакцию, видимо, не впервые с таковой сталкиваясь. – Имел в столице свой дом с выездом, хорошую должность и вес в обществе. Однако в силу непреодолимости дурных пристрастий к игре и хорошему вину потерял… – Всё, что нажито непосильным трудом? – перебил я его. – Давайте ближе к делу, господин Аляпкин. Что вам угодно? Денег?