Снаружи изрядно громыхнуло. Да раскатисто так, будто гроза началась. А через минуту примчался и наш свежерощенный артиллерист в сопровождении деда Егора. – Попал! – радостно сверкая глазами, первым ворвался в броневик Ильин. – Как есть, Владислав Сергеевич, попал! Знатно полыхнуло, аж до небес. – Молодец, Иван Федотович, – не поскупился я на похвалу. – Благодарность вам от лица командования. А я уж подумал было, что аховый из вас стрелок. Но нет, порадовали. С приходом Ильина с дедом в броневике стало невероятно тесно. Шпроты в банке себя, наверное, куда вольготнее ощущают. А нам тут было ни повернуться, ни локтем двинуть. – Держитесь, – скомандовал орк и двинул рычаги. Броневик рванул назад, скакнув сразу на пару метров и протаранив кормой в заднюю стенку. Та, выскочив из верхних запоров, как я и предполагал, смогла удержаться в мощных напольных петлях и вывернулась наружу, превратившись в шикарный пандус. Плохо только, что при этом рухнула крыша и боковые стенки тоже развалились, открыв нас на всеобщее обозрение. В пору было вспоминать молитвы. Чтобы Миассовские пушкари не успели на нас навестись и пальнуть, и чтобы слишком уж резвый и самоуверенный Тимон не опрокинул машину набок. Я-то думал, мы плавненько скатимся на рельсы. Но орк и не собирался осторожничать, дал по газам, буквально слетев по пандусу. Машина клюнула задом землю, грохнув об рельсы стальным корпусом и чуть не вытряхнув из всех нас души вместе с кишками. В силовом агрегате что-то хрустнуло и, похоже, сдвинулось со своего места, запустив в салон клубы горячего пара. Ещё и угли из топки чуть не повысыпались. Хорошо хоть не обожгло никого и не ошпарило, а лишь превратило броневик в грёбаный хамам. Но я сильно испугался, что двигатель не выдержит и рванёт сейчас или просто лопнет по швам, сварив нас тут заживо. Тимону же было чихать на все мои страхи, и он преспокойно продолжил упражняться в экстремальном вождении этой паровой каракатицы. Правый рычаг на себя, левый вперёд – с невероятным скрежетом броневик затрясся и задёргался, поочерёдно цепляясь широкими ободами разных колёс за рельсовое полотно, и крутнулся почти на месте. Он ещё не встал ровно поперёк путей, а орк уже резко оттолкнул от себя оба рычага, кинув машину вперёд, в сторону грунтовки с расставленными вдоль неё пушками. И кто-то ещё говорил, что это у меня агрессивный стиль вождения! Да они просто с Тимоном не знакомы! Этот безумец заставил броневик скатываться по насыпи практически наискосок, едва не завалив его на бок и умудрившись выровнять в самый последний момент, когда я уже готовился распрощаться с жизнью. Разворот налево, и мы покатили по грунтовке вдоль поезда в сторону ворот. Теперь ни одна пушка не способна была нам навредить – попробуй-ка наведись на столь резво прущую на тебя цель. Копошащиеся у орудий артиллеристы, подохренев от нашей наглости, так и пырскнули в стороны из-под колёс броневика. Зато с вышки охранников застрочил по нам пулемёт, затащенный кем-то из бойцов на самую верхотуру. Пули зазвякали по корпусу броневика. Можно было бы ответить встречным огнём, но я, еле протиснувшись мимо орка к фронтальной оружейной консоли, выбрал для себя совсем иную цель. Короткими очередями я постарался сбить запор на перегородивших дорогу воротах. Пули выбивали искры и оставляли вмятины на стальных створках, но толку от всех моих стараний заметно не было. А ворота приближались достаточно стремительно. – Держитесь! – крикнул Тимон, и я сиганул назад, не желая первым прочувствовать на себе последствия таранного удара. Моя попытка зацепиться за спинку водительского кресла оказалась безуспешной – в ворота мы врезались с такой силой, что руки соскользнули, и меня вновь унесло вперёд, приложив рёбрами об оружейную консоль да впечатав затылком в наклонную стенку броневика. Это было очень неприятно. Но с ещё большей досадой мой слегка поплывший разум воспринял тот печальный факт, что броневик остановился, не сумев справиться с воротами. – Надо было через забор пробиваться, – поправляя традиционно съехавшие на нос очки, запоздало высказал умную мысль Ильин. – Там проволока, она не такая прочная. – Вам бы о том, Иван Федотович, – проворчал сзади Холмов, – чуть пораньше сказать следовало. – Я думал, – шмыгнул носом Ильин, – наш водитель и сам сообразит. – Крепкие ворота, – подытожил орк, вовсе и не собираясь оправдываться, в отличие от инженера. – Держитесь. Хорошенько сдав назад, он повернул немного броневик на месте и доложил: – Попробую снести соседнюю с воротами секцию забора. Дальше вправо он, конечно, ещё хлипче, но там, кажись, канава. Можем не проехать. – Подождите, – Холмов полез наверх, – надо бы люк открыть. Дым разогнать да воздуха напустить. Дышать совсем уже нечем. Чтобы откинуть крышку ему пришлось хорошенько высунуться наружу. Что и сыграло с инспектором злую шутку: вражеский дротик вонзился ему сзади под левую лопатку, и Шарап Володович, охнув, чуть не повалился вниз. – Там «кавалерия» подоспела, – всё же спустившись к нам самостоятельно, пояснил он и болезненно покривился. – Эти ваши безопасники в цивильном, я заметил. Не меньше десятка человек. Часть из них к составу кинулась. Подозреваю, эти господа намерены воспользоваться вооружением поезда, чтобы открыть по нам огонь. Ещё несколько человек прямо сюда направляются. – Могут попробовать догнать нас и забраться на броневик, – сообразил я и протянул свой пистолет Ильину: – Сможете приглядеть за люком? Если увидите, что кто-то появился в проёме, просто жмите на спуск. Только сначала с предохранителя снимите. Вон тот рычажок сдвинете и стреляйте. Да не вздумайте в потолок попасть: можете рикошетом кого из наших уложить. – Братец, – окликнул меня орк, – ты бы подкинул в топку уголька. А то оба наши кочегара из строя выбыли. А после попробуй расстрелять и повалить заборные столбы. Вдруг там и проволока такая же прочная, как ворота. Не приведи создатель, увязнем. Я закинул в топку пару лопат угля и полез к носовому пулемёту. – Твою ж дивизию! – ствол оружия оказался здорово погнутым. – Тимон, подожди, я к правому борту переберусь. Этому пулемёту кирдык настал. – Давай скорее, – нахмурился орк. – Торчим тут, как прыщ на носу. По корпусу броневика забумкали сапоги. Кто-то успел забраться на стальной корпус и даже подобраться к люку. Но выстрел Ильина отбил у слишком ретивого безопасника желание лезть внутрь. Краем глаза я заметил слетевший с его башки котелок. Попал ли инженер храбрецу в голову, я не рассмотрел – орк рванул броневик с места в карьер, наверняка при этом скинув бедолагу с крыши. Я и сам-то не улетел, лишь вовремя ухватившись за пулемёт. Прильнул к амбразуре, выискивая цель. Вон он столб. Толстенный деревянный, основательно врытый в землю. Но для пулемётов, установленных на броневике, это не должно быть проблемой. Видал я, как немецким MG времён второй мировой здоровенные сосны скашивали – любая бензопила обзавидуется. Вот только, когда грохочущий стальными колёсами броневик даже не догадывается, что такое хорошая подвеска, и скачет на кочках пьяным зайцем, попасть прицельно в столб – задача отнюдь не лёгкая. Пришлось опустошить весь дисковый магазин, чтобы разделаться с упорно не желавшим сдаваться деревянным столбом. Да и то вышло повалить его лишь частично. Поэтому орк и направил броневик прямёхонько на покалеченный мной столб. Туда, где колючка провисала больше всего. Я уже мысленно подготовился к тому, что броневик, намотав проволоку на колёса, застрянет и остановится. А мне придётся перебираться на левый борт и косить охрану зоны из другого ствола, отвлекая огонь орудий и пулемётов бронепоезда на себя – надо же будет кому-то прикрывать друзей, пока они убегают по открытому полю на своих двоих. Интересно, как долго я смог бы продержаться? Вдруг броня этой каракатицы не так крепка, как хотелось бы? Ведь предназначен был броневик, как я понял, для войны с армией, вооружённой в основном дротовиками. Которым, помнится, даже дверцу моей машины не по силам пробить оказалось. Но вот как стенки этой колымаги со стальными пулями справятся? Я уже молчу про пушечные снаряды, явно способные разнести броневик в пух и прах. Хотя пара попаданий из орудий, даже не пробивших броню, запросто обеспечат мне контузию, лишив боеспособности. Приходи, кто хочешь, и добивай. Обошлось. Героическая смерть перестала маячить перед моим мысленным взором, получив отсрочку до непредсказуемого «потом». Мы продрались через переплетения колючки и рванули по полю в сторону железнодорожного переезда. Теперь из орудий по нам точно не попасть. И догнать нас, если кто-то надумает организовать погоню, способна была только лишь настоящая кавалерия. Однако на пару десятков всадников, если таковые и объявятся, у нас патронов к пулемётам вроде хватало. В данных обстоятельствах нам скорее грозило загнуться от бешеной тряски, организованной бесшабашным орком, погнавшим броневик напрямик по неровному полю. Впрочем, даже когда мы вырулили на нормальную дорогу и тяжёлая машина пошла гораздо ровнее, переносить дискомфорт стало не на много легче. Слишком уж мы к тому времени натряслись, нажарились и наглотались дыма. Я уже даже всерьёз стал опасаться, что все перипетии напрочь добьют наших раненых и мы не успеем доставить их в город к лекарю. Когда подъезжали к больнице, я уже весь сидел как на иголках, основательно перенервничав. Ещё больше надёргался, когда помогал вытащить через верхний люк Гордея. В полу, как и предполагалось, имелся запасной выход. Но его почему-то не смог открыть, как бы натужно ни пыхтел и надсадно ни крякал, даже наш могучий Тимон. Шарап Володович, слава богу, выбрался сам и мужественно остался дожидаться, пока местный медперсонал первым попользует совсем уже никакого Гордея. С тех пор, как здоровяка утянули в операционную, прошло, наверное, с полчаса, когда по улице загрохотало множество конских копыт. Мы с орком и дедом Егором дружно кинулись к броневику. Даже Холмов увязался за нами, несмотря на то, что исправных пулемётов в машине осталось всего два. Но добежать до нашего стального гроба на колёсиках мы не успели. Вернее, поняли, что таковой необходимости вовсе не было – по улице, поднимая клубы пыли, спешил к нам взвод кирасиров. Сияли на солнце полированные доспехи, развивались на касках яркие плюмажи, а суровые лица лейб-гвардейцев полны были решимости защитить Селябское герцогство от любых коварных супостатов. А следом за ними прискакал ещё и целый полуэскадрон газагов. В общем, конников, заполонивших город, прибыло столько, что можно было смело отправляться обратно на зону, чтобы полностью брать её под контроль лояльных герцогской короне вояк. Но и этого нам не пришлось делать. Спустя ещё несколько минут на место прибыл паровой кабриолет господина канцлера. Фон Чубис специально, наверное, приотстал от спешно передвигавшегося войска, чтобы не глотать поднятую многочисленной конницей пыль. – Господин Штольц, – скорчив кислую мину, тут же принялся отчитывать меня этот зануда, – вас совершенно невозможно куда-либо направить. Вы всенепременно учините там беспорядок, перевернув всю округу с ног на голову. Что за войну вы здесь устроили? И что тут у вас грохотало на всё герцогство? Я уже было решил, что невесть как пробудился какой-то из столетиями спящих вулканов, столько в небе ещё издали обнаружилось дыма. Вы посмотрите на мой сюртук. Нас же засыпало гарью и пылью с головы до ног. – А я что? Я ничего, – мне оставалось только пожать плечами. – Это вот официально усопший инженер Ильин случайно попал в склады с нелегально производимым оружием. А с мёртвого, как вы понимаете, и взятки гладки. Какой с него спрос? Ну а гарь и пыль – это обычные издержки паровых двигателей, и я тут вообще ни при чём. – С кого и как спрашивать, я разберусь без вашей помощи. Для того меня сюда и направил Его Светлейшество герцог. Кстати, господин выездной комиссар, куда вы дели инспектора Холмова? Надеюсь, не угробили? – С ним всё в порядке. Здесь он, в лазарете. Скоро будет живее всех живых. Чего я, к сожалению, не могу сказать о Зигмунде Поликарповиче и его сынке. – Убиты? – недовольно повёл бровью фон Чубис. – Несомненно и бесповоротно, – развёл я руками. – Я даже и не сомневался, с вашими-то способностями, – сквозь зубы выдал мой бывший шеф. – Отправляйтесь-ка уже подобру-поздорову в столицу, пока ещё чего не натворили. Тем более кер Сотекс требует вас к себе с докладом. – Срочно требует? – это меня интересовало гораздо больше, чем вопрос, когда успели короновать графа Ашинского, титуловав его герцогом. Меня всего-то ничего в столице не было. – Я не получил на этот счёт никаких распоряжений, но настоятельно рекомендовал вам отправиться к лорду куратору незамедлительно. Производством оружия и боеприпасов мы займёмся без вашего дальнейшего участия, дабы избежать ещё каких-либо неприятных случайностей. Ну, не было, так не было. Надо сначала домой вернуться, в порядок себя привести. Отдохнуть в конце концов. А уже потом идти отчитываться перед высоким начальством. Иначе сами же будут пенять на непристойный вид. В общем, как только шарап Володович вышел к нам от врача, я распрощался с Ильиным и дедом Егором, пожелал выздоровления Гордею и отбыл к чёртовой матери из Миассово, нагло реквизировав паромобиль у фон Чубиса, пока то куда-то неосмотрительно отлучился. Не верхом же мне в столицу отправляться, к тому же имея на руках раненного инспектора. А Чубис пускай нашу машину забирает. Если её, конечно, не разнесло в клочья во время баталии у ворот зоны. Вернувшись домой, я весь вечер отмывался и отъедался, а следующий день посвятил законному, согласно собственному разумению, отдыху. Что замечательно, кер Сотекс ни словом. Ни жестом не выразил своего недовольства тем, что я явился к нему с докладом лишь на второе утро после прибытия. Больше того, это я был неприятно удивлён тем, что вместе с лордом куратором в его кабинете меня поджидала ещё и Мелисса Филси. Эльфийка благоразумно сменила свой конноспортивный наряд на цивильное платье с рюшечками и предстала передо мной и кером Сотексом в образе очаровательной и милой барышни. Меня этим теперь было не облапошить, но и старик, как выяснилось, прекрасно представлял, что за создание хлопало перед ним длинными ресницами, строя из себя святую невинность. – Барон, – обратился ко мне лорд куратор, – я полностью удовлетворён тем, как вы блестяще провели операцию, действуя в разумном единении с вашей коллегой, агентом тайной канцелярии герцогства Пермского. Старик указал на поспешившую состроить мне глазки Мелиссу и принялся рассказывать подофигевшему мне о том, как сотрудничество с пермским филиалом комитета позволило керу Сотексу приобщить к делу тайную канцелярию этого соседнего государства. Эпилог