Девушка побледнела, затем порозовела, но продолжала читать текст вниз головой. Тем временем вновь открылась дверь кабинета — первым вышел грузчик, удерживая в руках по два сложенных друг на друга стула. За ним, с изрядными сложностями и тихими матерками выглянули еще двое, вытаскивая из помещения массивный шкаф, зафиксированный по периметру скотчем — чтобы дверцы не повредить. — Вы бы его разобрали для удобства, — с осуждением произнес я. Грузчики замерли, словно вокруг ночь, а я участковый. Затем медленно и уверенно пошли дальше — уже беззвучно и с невозмутимым видом. — Он же в лифт не пролезет. — С интересом оценил я габариты. — А мы его по лестнице понесем, — просипел с надрывом идущий позади. — Так сто этажей? — А нам за пролет платят. — Поравнялись они с нами. — Стоять, — негромко но выразительно произнес я. — Шкаф поставить. — А… — Поставив шкаф, смущенно потоптались они на месте, оглядываясь на секретаря. — За дверь, оба. — Встал я с кресла. Грузчики молча вышли. Я же подошел к шкафу и одним движением снял завязку из скотча с ручек. Затем мягко потянул дверцу на себя и заглянул внутрь. — Игорь, да ты похудел! — Обрадованно посмотрел я на смущенное бледно-розовое лицо друга, поправлявшего длинную прическу и выбившийся из-под клетчатого жакета ворот рубашки. Мимо с видом ледяного спокойствия проследовала на выход секретарь. Потому что нет ничего хуже для карьеры, чем видеть непосредственного босса в глупом виде. — О, Максим! А я тут, знаешь ли… — Лихорадочно обвел Игорь взглядом невеликое пространство шкафа. — Сидишь? — Подсказал я. — Ага! — Кивнул он и робко улыбнулся. — Так ты поудобнее присаживайся, — подавая пример, я потянул из-за спины свое кресло и пододвинул ближе. Игорь аккуратно поставил ноги на пол и украдкой посмотрел в сторону двери. — Сидеть! — положил я ему руку на плечо. Рядом, проскрипев креслом, разместился Артем — на всякий случай перекрывая путь для побега. — Добрый день, — вежливо поздоровался он. Но Игорь отчего-то испуганно отшатнулся. — Я знал, что этот день когда-нибудь настанет, — потерянно прошептал Долгорукий, переведя взгляд на меня. — Виноват, давно надо было к тебе заехать, — улыбнулся я. — За пять лет не нашел время тебя увидеть лично. Ты уж извини, пожалуйста. — И-извини? — Пробилось из-под маски его отчаяния удивление. — Плохой из меня друг, — виновато отвел я взгляд. — Одни подарки и открытки на день рождения через третьи руки, а сам так и не выбрался к тебе ни разу. Хотел — честно хотел! Только тебя всякий раз не было на месте, когда я мимо проезжал. Но и пост у тебя немаленький, все в трудах, заботах. — Ну, да, — пришел его черед отводить взгляд. — Вот и у меня хлопот немало, — вздохнул я. — Тем не менее, моей вины это не отменяет. — Да ладно, что ты, — горячо и сбивчиво начал было Игорь, но я его прервал. — Но, пожалуй, я знаю, чем можно загладить вину! — С торжеством, в котором чувствовалось то приятное лукавство, когда точно знаешь, что подарок придется по вкусу, произнес я. — Вера, торт! Вера. Вера!.. Артем! — Возмутился уже я, поворачиваясь к другу. Пусть объяснит ей, что не следует портить момент какой-то обидой! Только Артем тоже был временно недоступен для коммуникации — он ошарашенно смотрел назад. Я тоже повернулся, и тоже замер на несколько секунд, пытаясь осмыслить увиденное. Над раскрытой и пустой пластиковой коробкой из-под торта замерла с маской ужаса на лице Вера, глядя на собственные ладони, запятнанные шоколадными следами немыслимого преступления. Крошки были на ее подбородке, крошки лежали на синей ткани ее юбки, и ни один адвокат мира, даже самый гениальный, не взялся бы оправдать ее перед лицом неопровержимых улик. — Вера, ты зачем съела торт? — Ошарашенно произнес Артем. — Я…я… — Залопотала она, переводя взгляд то на него, то на свои ладони. — Я не знаю, как так получилось… — Перешел ее голос на едва слышный шепот. На ее лице было такое отчаяние, такая буря эмоций, что сложно описать словами. Словно у матери, считавшей себя образцовой и идеальной, после первой порки сына. Будто у молодого и отчаянно верящего в свой коллектив директора после первого увольнения сотрудника. Как у резидента, с треском провалившегося на какой-то ерунде… — Вера, ты трогала крышку? — Сильно зажмурившись, спросил Артем вновь. — Я с-случайно, я хотела просто аромат… — Ой, блин… — Как от зубной боли прошипел он, вцепившись ладонями в виски. — Максим, это ведь тот самый торт, да? — Тот самый торт? — Эхом прошептал Игорь взволнованным голосом. — Тот самый, — скорбным голосом подтвердил я. — Прямо тот самый? — Спросил он, с тоской разглядывая крошки на платье девушки. — Даже лучше. — Присел я рядом с ним в шкаф. — Он был свежий… Ему не было и часа… — Расскажи, каким он был? — Схватил он меня за руку и с отчаянием посмотрел в глаза. — Само совершенство. — Падали слова в абсолютной тишине. — В нем была свежесть послегрозовой весны и тепло южного ветра; энергия ветра, наполняющая паруса и спокойствие лепестка на тихой воде. — Р-ребята… — Тш-ш… — Прошипел на Веру Артем, глянув совсем недобро. — Сотни миллионов вольт напряжения ради одного кусочка… — Это один из самых печальных дней в моей жизни. — Теперь представляешь, как было тяжело Нике Еремеевой, когда ты принес ей только часть торта? — Спросил я, не меняя тона. — Да, но у нее была хотя бы часть… — Она ее не съела. Выбросила. — Выбросила?! Она что, сумасшедшая? — Возмутился Игорь. — Как видишь, в этом поколении они все не очень умные. — Похлопал я его по плечу. — А если это массовое, стоит ли из-за этого переживать? — Значит, ты на меня не сердишься? — Спросил он смущенно. — Давно простил. — Хмыкнул я, одновременно примеряя рост Веры и габариты шкафа. — Можно я одолжу у тебя половину шкафа и одну створку? — Бери хоть весь. — Весь не надо. Вторая сейчас все-равно где-то в застенках… — Максим, не надо, — встревоженно попросил Артем. — Она не знала, что делала. Вернее, знала! Но не осознавала последствия! — Ладно, — призвал я все свое долготерпение. Мы же, вроде как, пришли ей карьеру делать. — Игорь, вот эту девушку надо… — Закопать? — Трудоустроить. — При всем желании согласиться, нашел я силы на иной ответ. — Нет, не на каторгу. Ведущим прогноза погоды. Прежнего в отпуск. Считай это наказанием за твое поведение с Еремеевой. Теперь ты каждый день будешь видеть человека, который съел твой торт. Как только простишь ее — уволишь. — Пожизненный контракт, — пробормотал Игорь. — Нина! Так… Сейчас секретаря вызову, — и посмотрел по сторонам, словно в поисках телефона или кнопки. А вокруг был только шкаф, и какие-то ткани, пледы в нем. Хм… — За дверь выйди, она, наверное, там. — Ах да, вы проходите в мой кабинет, пожалуйста! — Поднялся он с места и суетливо принялся выражать гостеприимство.