Покосился на нее с сомнением, но все же постарался быть объективным. В конце концов, данные из лаборатории пока не пришли, и все с ней может быть действительно хорошо и прекрасно. — Убери обертку и отдай ему, — вздохнув, согласился. Та выполнила все ровно наполовину — с трогательной романтичностью вознамерившись покормить Артема с рук. А винить будут меня! — Вера! — Одернул я. Та горделиво приподняла подбородок и продолжила путь к отделению травматологии, глупости и хирургии. Ладно, если девочка хочет покормить медведя, девочка покормит медведя — уже внутренне махнул я рукой. Артем среагировал, как положено хищнику — сразу ухватив шоколадку под две фаланги пальцев, ее державших. Но, к удивлению, зубы не сомкнул, задумчиво подержав и отпустив назад. Шоколад, естественно, не вернул (а когда такое вообще было?). «Это что же, у него все серьезно?» — Удивился я, сбрасывая с телефона набранный номер скорой помощи. Вера, порозовев, смущенно отвернулась, платочком с милой розовой вышивкой украдкой оттирая пальчики. Артем же сделал хватательное движение рукой, ожидая новой шоколадки. — Хватит тебе, — постановил я, не собираясь переводить НЗ. — Максим, ну еще немножко? — заступилась за него Вера. — Я его норму знаю, — отмахнулся от посягательств на мой шоколад и громко щелкнул у Артема рядом с ухом. Друг встрепенулся, с шумом вобрал воздух, еще содержащий в себе приятные ароматы, выдохнул и посмотрел уже осмысленно. — Максим, у тебя гаубицы с Сортировочной еще не уехали? — Спросил он чуть нервно, облизав пересохшие губы. — Сразу видно разумного человека! — Обрадовался я, вновь доставая телефон. — Сейчас свяжусь с боевым расчетом. — Стойте! — Спохватилась Вера, вставая перед нами и требовательно заглядывая нам в глаза. — Я не знаю, что вы задумали, но вы этого делать не будете! — Не угадала, — отреагировал я, прислушиваясь к длинным гудкам. — Артем, да подождите вы! — Максим, подожди, — чуть поморщившись, попросил друг. Со вздохом, положил трубку и скептически глянул на девушку. — Средний проходной балл на «Мировую политику» в прошлом году был восемьдесят баллов! У вас за два экзамена почти по сто! То есть, если даже будет шестьдесят, то ничего страшного не произойдет! — У меня девяносто девять по математике, — поморщился Артем. — Но и русский ведь не на тройку? — Логично заметила Вера. — Нет, не все так плохо, конечно, — провел друг ладонями по лицу. — Но там какая-то дикость. Вот что такое «синестезийная метафора», а? А «полипредикативные сложные предложения»? — Понимание русского языка на таком уровне приходит примерно с восьмой-девятой кошкой. — Важно отметил я и был проигнорирован. — Н-не знаю, — чуть испуганно произнесла девушка, и вот ее он услышал. — Вот! И я не знаю! А это же русский язык, я же на нем разговариваю! — Возмутился товарищ. — Думаю на нем! Как такое вообще можно придумать, а? Зачем? За что?! — Ты видел их зарплаты? — Привел я довод. — Может, они хотят, чтобы другие тоже страдали. — А может, вас валят? — Пискнула Вера и замерла под нашими задумчивыми взглядами. — С-слишком высокие баллы? А мест — мало… — Конверт был не вскрыт, — заметил Артем. — Но это ничего не значит, — добавил я от себя. Впрочем, к этой версии мы оба отнеслись скептически — не из-за того, что такого быть не может. Просто объяснять собственные сложности внешним заговором было настолько недостойно, что попросту не хотелось это обсуждать. Даже если злоумышляют — на то и голова на плечах, чтобы пройти испытание достойно. А если что-то пойдет не так — вовремя взорвать результаты. — Значит, историю и английский надо сдавать идеально, — подытожил друг само собой разумеющееся. С английским, в общем-то, точно проблем не ожидается — на нем Артем думать тоже способен. А вот история… — Хотел предупредить — вчера читал местные учебники. Так вот, наше княжество в Стоянии на Угре не выигрывало. — Чего? — Выразительно поднял Артем бровь. — А тогда что мы там делали? — Были за монголо-татар. — Да ну, — протянул он. — Вот-вот, — поддакнул я. — А скальп у нас тогда чей д… в музее? — Возмутился друг. — А рядом чей скальп? — Напомнил я. — Эти сами грабить полезли, когда мы казну хана Ахмата взяли! — Распалился Артем. — Да мне дед сам рассказывал! Я взглядом показал на Веру, ошарашенно переводящую взгляд то на него, то на меня. — Мы просто очень любим историю, — улыбнулся я ей вежливо и первым встал с бортика. — В общем, я предупредил. — Возмутительно, — уже гораздо тише ворчал Артем, тоже подымаясь с места. — Я буду писать особое мнение! У меня источники! — И скальпы. В музее. — Да! — Скальпы предков нынешних владык, — напомнил я. — Очень злопамятных. — А нечего шкурами полы застилать, — чтобы не услышала Вера, совсем тихо шепнул Артем, не поднимая взгляда от дороги. Потому что в том взгляде была такая ненависть, что даже мне стало немного не по себе. — Очень вряд ли вам попадется такой вопрос, — тронула его Вера за руку, осторожно поглаживая сверху вниз. И тот, вроде, оттаял, успокоившись и вернувшись к прежнему, веселому и обаятельному для своей более чем сотни килограмм мускулов состоянию. Не знаю, как ему, но мне в итоге достался разбор периода европейской политики начала двенадцатого века — разумеется, уже после всех тестов на точное знание дат (иногда настолько странных, что невольно вспоминались слова Веры и Винни-Пуха, что это «ж-ж» неспроста). Память, впрочем, не подвела ни на простых заданиях, ни на заключительном, требовавшем от абитуриента написать эссе. Да и полезно это — знать прошлое человечества, особенно в практическом плане. Потому что меняются времена, совершенствуются технологии и средства производства, а вот люди остаются прежними. Свита вертит корольками, фавориты опустошают казну, кланы ведут себя, как бандиты, которым дали на разграбление территорию, а решением всех финансовых проблем станет грабеж соседа. За экономическим чудом будет дешевый рабский труд, а жизнь человека легко сменяют на два ящика гвоздей. В руке жалобно скрипнула ручка, сминаясь под нажатием пальцев. Я осторожно убрал ее в сторону, взял новую и вывел на первой строке аккуратным почерком: «Облеченный мудростью, император Византии Иоанн Второй Комнин, движимый заботой о поданных и величии государства, ратуя за равенство в торговле, постановил отменить золотую буллу о привилегиях Венецианских купцов». Так началась история четырехлетней резни за деньги и сверхприбыли, в результате которой логично победили те, у кого было больше золота на высокоранговых наемников — то есть, купцы. А вот мое эссе завершится примирением, устранившим внутренние недопонимания. И никаких вырезанных под корень двух Византийских городов и уничтоженных венецианцами конкурентов из Греции. Императоры не ошибаются (хотя бы в школьной программе). Но с тех пор определенно помнят, что титулы — титулами, но с теми, у кого реальная сила, необходимо считаться. Забывчивым, как показывает история, напоминали, не стесняясь. После экзамена вновь пересеклись у фонтанов, на сей раз будучи в бодром и боевом настроении. — Ерунда, — отмахнулся Артем. — Англия, Шотландия, кому до них у нас какое дело? Все по учебнику. — На выставку пойдем? — Спросила, глядя на него снизу вверх, Вера. Был пятый час вечера, плюс время на дорогу — о чем выразил сомнение Артем. К этому времени у нас в городе приличные музеи уже закрывались. Но в столице дело обстояло иначе, куда обильнее и разнообразнее, как по количеству мест, так и по времени их работы, о чем ему было немедленно сообщено. — Да ладно, как будто у нас дома некуда вечером сходить, — с небольшой обидой за родной город произнес Артем, демонстративно разыскивая на сотовом места для культурного отдыха в вечернее время. Заглянул ему за плечо — на семнадцать тридцать нашелся прием к терапевту. Но лично я считаю, что там уже все лавочки заняты. Субкультура шестидесятых — этим всегда есть, о чем поговорить. — Зато у нас тихо и спокойно. — Выключил Артем экран и невозмутимо двинулся вперед по дороге. Так как двигался он не к парковке, а поправлять его не было особого желания, до места добирались пешком — вдоль Университетского проспекта, потом свернув на северо-восток до Воробьевского пруда, а оттуда через широкий проспект, чуть поплутав по улочкам, до приземистого скобообразного здания, исполненного из зеркального стекла. — Достижения нашего факультета, — в голосе Веры добавилось уверенности, стоило нам шагнуть внутрь. Надо сказать, товар был представлен лицом с самого порога. И был он не совсем таким, как мы с Артемом его представляли. — Это точно робототехника? — Усомнился он раньше, чем это сделал я. — Не выставка оружия, нет? Пожалуй, выставка оружия была бы победнее. Здесь же присутствовало вообще все, что может стрелять, плеваться огнем, резать плазмой и иными способами уничтожать противника — но к этому разнообразию в обязательном порядке была приделана механизированная рука, нога или на крайний случай колеса на радиоуправлении. — Роботехника-робототехника, — закивала она радостно, как тот заяц. — И мы все это будем делать? — Волнительно ворохнулось в груди. — И оно будет стрелять? — Если поступите к нам, — завлекательным голосом прошептала она, главным образом обращаясь к Артему. — У меня еще для вас есть… Конспекты… — шепнула она ему на ушко, и парень поплыл. — Конспекты — это хорошо, — автоматически ответил он.