— Бастардом, наверное, — подсказал я ему то, что он не хотел произносить. — Не так плохо, если подумать, — скрывая скепсис, произнес Артем. — Права те же самые. Герб можно носить, хотя, если честно, я бы не советовал, — вздохнул он, откидывая напускной энтузиазм. — Я думал, в семью возьмут. — Старые мои документы они аннулировать не могут? — Нет конечно. — Значит, вообще без разницы, — пожал я плечами. — Что он приехал, что нет. — Тогда за что «спасибо»? — Удивился он. — За то, что посчитал это важным для меня, — признательно посмотрел на него. — Нашел, придержал родных и все организовал. — Я ведь ради аэропорта, — засмущался друг. — Да кого ты обманываешь, топтыгин? Ты же знать не мог, зачем он приехал, — усмехнулся я его алым пятнам смущения на щеках. — Если бы Амира по другой причине прислали, мы бы там все до фундамента снесли. — Ну, я не думаю, что было бы все так… остро, — отвернулся он чуть в сторону. — Я верил, что вы договоритесь в любом случае. — В общем, спасибо, — хлопнул я по плечу этой громадине. — За веру — тоже. Будет тебе подарок. Правда, хотел к дню рождения, но… — Махнул я рукой с улыбкой. — Да не надо… — Засобирался он. — На день рождения — приглашаю! Завтра — жду! Встретимся еще! — Попятился он к машине. — Присядь пока в мою, — указал я на опель. — Или панамку надень, печет. И спокойно повернул к дому. Позади, конечно, пытались извиняться и сообщали, что вот-вот уедут, но обязательно позвонят. Однако, как ожидалось, ни шума мотора, ни звука шин отъезжающего микроавтобуса не было. Артем — весьма культурный и приличный молодой человек, и даже некогда носил очки. Он так не может. — Привет! — Махнула рукой Лена с дивана гостиной. — Артем Шуйский зайдет? — С интересом смотрела она за окошко. Я приветственно качнул головой и тут же повел отрицательно, обозначая ответ. Заготовленный подарок оказался на своем месте, в огнеупорной ячейке потайной секции шкафа. Увесистые папки, которые пришлось нести обеими руками, предварительно замотав в праздничную ткань и обвязав шелковой лентой. Разве что одна бумажка, слегка потрепанная, осталась наверху — хрустящая, с записями, пропущенными через копировку, оттисками нескольких печатей и нечитаемыми закорючками росписи. Но главное — все на ней отлично читалось. Ну и еще кое-что прихватил и положил вместе с остальным во вместительную холщовую сумку. — Вот, — потеснив Артема на заднем сиденье своей машины, сел я рядом и положил папки из сумки пока что между нами, украсив бумажкой-копией. Осталось только загадочно посмотреть и дожидаться реакции. Артем, правда, делал вид вежливого, но очень опаздывающего гостя — то есть, смотрел на часы, тоскливо посматривал на микроавтобус, да и вообще… — Это что? — Заинтересовался он, мощно вдыхая воздух, будто принюхиваясь. А бланк-то сверху знакомый, угу. — Ничего не напоминает? — Подбодрил я его, указав взять хрустящую бумагу железнодорожной накладной в руки. — А должно? — Посмотрел он на меня чуть настороженно, внимательно вчитываясь и хмурясь. — Емкости с фенолом. Сошли с рельс позавчера в двадцати километрах под Шуйском, разбились и упали в мелкую речку — приток Шуи. Артем вздрогнул и вцепился в бумагу так, что та стала расползаться под пальцами. — Район оцеплен войсками, бригады МЧС осуществили ликвидацию, движение поездов приостановлено на шесть часов, блокированы проезды двух близлежащих поселений, на объекте за зоной оцепления работали четыре бригады скорой помощи и два вертолета пожарной службы. — Ты обещал подарок, — глухо отозвался Артем, пока еще не пуская свой рык наружу. — Там не было фенола. — Вздохнул я, грустно улыбнувшись. — Это мои цистерны. Проблема в том, что министры вооруженных сил, министры МЧС, транспорта, экологии, здравоохранения и дорожного движения — твои министры. А ты ничего не знаешь, — указал я пальцем на накладную, уже почти порванную его руками. — Я ничего не понимаю, кроме того, что ты мне пока еще друг, — наклонил он голову и хмуро посмотрел исподлобья. Я поудобнее сел на кресло машины и посмотрел вперед, разрывая контакт взглядов. Иначе точно заведется. — Это работает как фильтр. Берешь большую груду денег и ставишь на самый верх. Внизу должно оказаться столько же, ведь деньги чистые и без криминала. Но, знаешь, прилипает и существенно, где-то там, внутри механизма. — Ты будешь рассказывать, как купил моих чиновников? — прогудел Артем. Я укоризненно посмотрел на него и задержал взгляд на десяток секунд, пока тот не смутился и тоже устроился, чуть сгорбившись, смотреть по направлению машины. — Так вот. Чистые деньги прилипают к грязным лапам, дело обычное. Иногда прилипает мало, иногда больше, иногда страшно много. Ведь все зависит от того, чьи деньги. А я, вроде как, простолюдин, и все мои компании тоже зарегистрированы на самых простых ребят. Таких каждый считал законной добычей, и не гнушался обидеть, забирая больше разумных пределов. — Бедняги, — хмыкнул Артем, сложив руки на груди и параллельно о чем-то внимательно думая. — Затем я ждал, пока деньги потратят. Недолго, к удивлению. Любую сумму можно потратить очень быстро, как оказалось. Дома, яхты, квартиры, машины, драгоценности, картины… — Не играй на нервах. — Да, собственно и все. — Пожал плечами. — Попросил одного из моих друзей назвать эти деньги своими, а меня — поверенным. — Ты давал право аристократам на свои деньги? — Изумился Артем. — Они же никогда от них не откажутся. — Не аристократам, друзьям, — подчеркнул я. — Затем шел к этим министрам и от имени поверенного просил все вернуть. — Это же подстава. — Я просил их воровать мои деньги? — Позволил я жесткости в голосе. — В общем, не вернуть деньги мне и не вернуть какому-нибудь древнему гербу — это ситуации очень разные. — Шантаж? — Да что вы весь день с этим шантажом, — возмутился я. — Просто верните то, что не ваше. Без процентов! Без огласки! Была яхта — отдай яхту, в чем вопрос? Была вилла — так отдай виллу? Я даже готов терять деньги на трансферте, ведь даже если вещи месяц, ее не продашь, как новую. И знаешь, что? — Догадываюсь, — скрежетнул зубами Артем. — Чиновник, у которого нет денег, отчего-то предпочитает отдать немного родины, но не собственных палат. — Короче, ты всех купил. У меня дома!!! — Да тихо ты, — отмахнулся я от его ярости. — Я между прочим, всегда выслушивал твои поздравления, и так не реагировал. — Я, между прочим, всегда желал тебе только хорошего. — Едко отозвался он. — И всегда защищал от отца и родных! — Вот. Ты не дослушал, — терпеливо повторил я. — Слушаю, — взял он себя в руки после длинной паузы и яростного дыхания. — Беда в том, что кроме меня, все они уже были кому-то проданы. Вперед моих вагонов запускали опломбированные составы, фурам закрывали проезды по ряду трасс ночью и много других мелочей из других ведомств, которые списывали мой долг своими услугами и брали деньги сверх того. Я, признаюсь, открывал те, чужие, вагоны. Артем дернулся от паузы и внимательно на меня посмотрел. — Оружие с ваших складов, взрывчатка, герметичные контейнеры… люди. Состав с людьми сошел с рельс, упал в реку. Все живы, разумеется, захочешь поговорить с этими несчастными, которых везли куда-то на границу — всегда пожалуйста. В полицию, извини, сдать их не мог. Для проверки попросил в ночь крушения у армии и полиции людей, помочь по мелочи с разгрузкой, так не дали ни человека. Всех на поиски подняли, но потом признали утонувшими. Поднимать состав не стали, он все равно запечатан. — Это… Все еще плохой подарок, — сглотнул он и поиграл желваками. — Артем, почему в твоем княжестве происходит нечто, о чем ты не имеешь ни малейшего понятия? — Внимательно посмотрел я ему в глаза. — Почему все эти службы не спешат заложить друг друга, когда наступает кризис? Я же не случайно «разбил» ту бочку с фенолом. Беда не в том, что они взяли у меня деньги и закрыли глаза на трагедию регионального масштаба. А в том, что все они, все до единого отработали тихо. Хотя, казалось бы, какой легкий способ обнулить обязательства передо мной и даже получить медали, если поднять шум. Но ты ведь так и не узнал о существовании этой накладной. — Указал я на листок. — Я не занимаюсь разработкой преступлений такого уровня, — дернул подбородок Артем. — Мне могли не докладывать. — А кто должен был доложить? — Мягко уточнил я. — Дядя Элим. — Элим Шуйский. Глава вашей разведки? — Да. Там большая машина, у нас. Все потоки со всех камер, компьютеров, вся связь, интернет, письма. Все в ком и к нему. Если мы нужны — он призовет. А так — сам справляется. Думаю, он этих… К ногтю. А тебе тогда в Москву точно ехать надо, — упрямо наклонил он голову. — Я, конечно, прикрою, но Элим очень жесткий, даже среди всех нас. — И прав на престол, у него, наверное, никаких? — Он никогда не претендовал. Он с отцом, как правая и левая рука. Незачем ему. — Что же тогда он эти вагоны своим именем через границы тащит? — Мягко уточнил я. Артем резко дернулся, и неловким движением снес подголовник переднего сидения. — Тебе потребуются очень веские доказательства, — почти прорычал он. Осталось только посмотреть с иронией и произнести самые главные слова. — Когда-то я обещал подарить тебе княжество. Пока, — хлопнул я по «подарку» ладонью, — я дарю тебе твое собственное. Там все бумаги, изучай. Пока вас не разорвали на множество мелких медвежат. Парень хотел возмутиться, но, поймав мой взгляд, как-то сник и, хоть и тронул укладку с документами, но будто даже развернуть упаковку и глянуть, что там — сил не имел.