– Яичница с ветчиной, – объявила она, направляясь к хижине. – Морган, разведи костер! Форд снова сел, наблюдая за сумасшедшим, который, повинуясь команде, бросил череп и стал таскать палки и сухой мох, а потом положил все, что собрал, в щель между двумя гладкими камнями на черное пятно – место, где раньше уже не раз разводили огонь. Вскоре со сковородкой и спичками вернулась миссис Карни. Через несколько минут на сковородке весело потрескивала яичница из трех яиц, сдобренная кусочком бекона. Морган сел на землю, зачарованно глядя на огонь, а хозяйка принесла тарелки, чашки с блюдцами и чайник. Морган тем временем подкидывал палки в костер и хлопал в ладоши, радуясь, что пламя разгорается все ярче и сильнее. – Здóрово! Здорово! – всякий раз кричал он, когда искры веером разлетались в разные стороны. – Это ты поджег дом? – неожиданно спросил его юрист. Боуринг-младший отрешенно посмотрел на него, и лицо безумца скривилось от злобы. – Полуин, – пробормотал он сквозь крепко сомкнутые зубы и сжал кулаки. – Значит, это сделал мистер Полуин? – Я этого не говорил… Нет, не говорил, – затараторил сумасшедший. – Я ненавижу Полуина! Я проклинаю Полуина! – Он вскочил на ноги, бросился к черепу и, наклонившись над ним, начал что-то нашептывать и размахивать руками, словно творя заклинания. Между тем миссис Карни положила на тарелку два яйца и кусочек бекона, протянула все это Форду, а потом налила ему чашку чая. Освальд был очень рад горячей еде, потому что с тех пор, как он перекусил в заброшенной шахте, прошло уже много времени. Солнце стояло высоко над горизонтом, а над пустошами повис туман. На какой-то миг холм, на котором притулилась под сенью кромлеха убогая хижина, словно вознесся среди облаков. Море и небо, камни и трава – все исчезло, и Форд утонул в клубах белого пара, сквозь которые смутно виднелась фигура Моргана, колдующего над черепом. Форд понятия не имел, как ему в такую непогоду найти дорогу, но, решив не торопить события, он наслаждался едой и горячим чаем. Все это стоило потраченных денег. Госпожу Карни белые клубы нисколько не удивили. – Туман всегда приходит неожиданно, – объяснила она, заметив удивление Форда. – Морган, мой мальчик, иди сюда, покушай. Но сумасшедший не обратил на ее слова никакого внимания, продолжая возиться с Мертвой головой. Сквозь завесу тумана Боуринг-младший, склонившийся над черепом, выглядел поистине ужасно. – А вы давно знаете Моргана? – поинтересовался у хозяйки Форд. – Еще как! – проворчала старуха, которую, похоже, увлек разговор за чашкой чая, в кои-то веки давший ей возможность посплетничать. – Когда Боуринг вернулся из дальних стран, он пожелал, чтобы я перебралась в более приличный дом. Но я осталась жить там, где жила, чтобы все, кто хочет у меня погадать или снять порчу, знали, где меня найти. Тогда Боуринг дал мне денег. Он в то время обитал в особняке Тревиков… – Сегодня ночью этот дом сгорел дотла, – вставил Освальд. Миссис Карни затряслась от злобного хохота: – Это я его прокляла! За все зло, что причинил мне Тревик. – Вы оскорбились лишь потому, что он не женился на вас, – возразил ей адвокат. – А что, этого недостаточно, господин хороший? Обиженная женщина – страшный враг. Я навела на него порчу, и теперь он скитается неведомо где в ожидании, когда его схватят и отправят на виселицу. Вот так-то! – Порча, – задумчиво произнес Форд и вдруг вздрогнул от мысли, что, быть может, эта старуха причастна к творящимся преступлениям, а госпожа Карни тем временем внимательно разглядывала молодого юриста, словно пыталась догадаться, что у того на уме. – По букве закона меня обвинить не в чем, – заявила она, будто прочитав его мысли. – Я наслала на Тревика порчу, и жизнь его испортилась. Теперь я сотворила заклятие, чтобы он вернулся в эти края, где ухаживал за мной. И когда он возвратится, я его повешу, повешу, повешу! – в чувствах притопнула она ногой. – Но он же не убивал господина Боуринга, – нахмурился Освальд. – Я это знаю, – спокойно ответила она. – Выходит, вы знаете и того, кто это сделал? – Может, и так, – уклончиво промолвила старуха, подмигнув адвокату. – Но ты лучше не задавай вопросов, и тогда мне не придется тебе лгать. Тревик пусть прячется где угодно, хоть во чреве земном, но однажды я найду его и затяну петлю у него на шее. Поверь, так и будет! Форд занервничал. Неужели эта злокозненная женщина и впрямь догадалась, что сэр Ганнибал скрывается, как она выразилась, во чреве земном? Если да, то у баронета едва ли останется шанс сбежать. К тому же юрист заметил, что колдунья, вроде как, намекнула, будто знает, кто убил миллионера. Он осторожно продолжил расспрашивать ее в надежде докопаться до истины окольными путями. – Как же вы его найдете, если не ведаете, где он? – небрежно спросил Форд. – Как? Пошлю Моргана, и он мигом его отыщет. Этот паренек знает тут каждую шахту, каждую нору, каждую дырку в земле! Даже шахту Трегейгл, которую в любой момент затопит. Освальд прекратил есть, почувствовав сильную тревогу. Ведьма не сводила с его лица черных глаз, а потом произнесла загадочные слова: – Я встаю раньше всех на заре. Я собираю травы для зелий и эликсиров на закате. – Постойте! Вы что, видели… – Я видела то, что надо. Поверьте, молодой господин, стоит мне шепнуть этому мальчику, – ткнула старуха пальцем в сторону Моргана, – «принеси мне Тревика, чтобы я убила его», и он это осуществит в тот же час. Да-да, мы с этим юношей большие друзья. Отец разрешал ему ходить ко мне. Как часто я давала ему ночлег, пока его тупая жена и безмозглая теща думали, что он спит где-то на сырой земле! Морган выполнит все, что я ему повелю, уж в этом вы не сомневайтесь. – Но вдруг сэр Ганнибал и вправду невиновен? – возразил Форд, как громом пораженный. – И что с того? Я его ненавижу за то, что он сделал госпожой Тревик эту бледнокожую прошмандовку, а не меня. Я могу спасти его, но и пальцем не шевельну. Его повесят, как только найдут, а Морган враз отыщет, в какую там дыру он забился. Услышав свое имя, сумасшедший спрыгнул со скалы и, прихватив череп, подошел к огню. Неожиданно он швырнул череп в пламя и стал плясать вокруг костра. – Прокляни его, матушка ведьма, прокляни его! Пусть горит Полуин, пусть горит, и горит, и горит! – Зачем мне проклинать Полуина, друга моего сына? – поинтересовалась колдунья. – Я в глаза его не видела. Он может оказаться достойным человеком. – Он – нечестивец! – топнул ногой Морган, сжав кулаки и закатив глаза. – Он хочет заткнуть мне рот. Прошлой ночью я слышал, как он говорил Дженни, что это я поджег дом и что меня надо запереть. О-о-о! О-о-о! – В припадке ярости сумасшедший бросился на землю и стал отчаянно бить по ней кулаками и рвать траву. Тем временем старуха вытащила череп из огня. – Не кори себя так, дорогой. Никто тебя нигде не запрет, ведь ты не поджигал особняк, – добавила она успокаивающим тоном. – Но это я, я! – От избытка чувств Морган сорвался на крик. – Полуин подошел к окну и протянул мне спички. Дженни никогда мне их не давала, потому что я чиркал ими и смотрел на красивые огоньки. Полуин сказал, что я могу с ними поиграть, я так и сделал, и тогда… Ах, какой был пожар! Морган запел и захлопал в ладоши, а потом замер. – Где тут дорога в карьер? – неожиданно донесся голос из тумана. Форд вскочил на ноги, госпожа Карни – тоже. Она была потрясена, лицо ее посерело, морщинистые пальцы затряслись. – Этот голос! – прошептала старуха, обеими руками схватив череп. – Вы что, ответить не можете? – сиплым голосом повторил скрытый в тумане человек. – Я ищу Хью Карни. – И с этими словами незнакомец вышел из тумана. – Полуин! Полуин! – завопил Морган и бросился к дверям хижины. Он споткнулся о порог и рухнул на землю, трясясь от рыданий. Миссис Карни застыла с черепом в руках, словно окаменев. Но и сам Иосия, едва увидел ее, опешил и медленно попятился. Ошеломленный Освальд не знал, чго предпринять. – Ты вернулся, Карни, – медленно пробормотала старуха. – Я верила, что мои заклятия приведут тебя ко мне… Полуин метнулся назад в туман, а миссис Карни – его давным-давно забытая жена – со всего маху швырнула ему вдогонку полуобгоревший череп, и тот угодил точно в затылок негодяя. Иосия поскользнулся и упал, а в следующий миг колдунья набросилась на него, словно хищная птица. Морган, услышав ее зов, подбежал и тоже кинулся на коротышку. Форд попытался растащить дерущихся в стороны, но, прежде чем он успел их коснуться, Полуин вывернулся из хватавших его рук, вскочил и растворился в тумане. – Убей его! Убей его! – кричала вслед Полуину ведьма. – Морган, догони и прикончи зверя! Ату его, ату! Глава 24. Отпетый негодяй Под крики и проклятия госпожи Карни адвокат ринулся по тропинке следом за беглецом. В один миг его поглотил густой влажный туман, который, казалось, становился плотнее с каждым шагом. Форд понимал, что обязан настичь Полуина, поскольку был уверен, что это и есть убийца Боуринга. Правда, странно, что старая ведьма не обвинила его давным-давно, ведь она ясно дала понять, что знает, кто преступник. «Впрочем, – подумал он на бегу, – она лишь сейчас поняла, что под именем Полуина скрывается ее ненавистный муж. Не питая уважения к закону, старуха не стала бы выдавать полиции убийцу, не будь он ее личным врагом». Адвокат карабкался все выше и выше, прислушиваясь к звукам, которые помогли бы ему напасть на след беглеца. Наконец-то у него появился шанс передать преступника в руки закона, вынудить его сознаться и таким способом спасти жизнь и репутацию сэра Ганнибала. Он не сомневался, что управляющий баронета сейчас страшно боится за свою жизнь, ведь за ним гнался не только адвокат, но и натравленный старой ведьмой Морган, который и без ее приказа ненавидел Полуина лютой ненавистью. К тому же Морган Боуринг был сумасшедшим, что делало его крайне опасным во гневе. Густой туман окутал склон холма, и Освальд не видел дальше своего носа. Он казался сам себе насекомым, попавшим в клубок ваты. Неожиданно молодой юрист споткнулся, упал, поцарапав руку о куст ежевики, ударился головой о камни и сильно испачкал одежду, прокатившись по глинистой земле. Как он ни напрягал слух, ему не удавалось расслышать шаги человека, на которого он охотился. В отчаянии адвокат уже готов был отказаться от погони, когда произошло чудо. Туман залил низины и вересковые пустоши, но, едва Форд поднялся чуть выше, он неожиданно выскочил из тумана на свет, и над головой у него оказалось голубое небо. Ниже все было скрыто бескрайним белым морем, но тут, на вершине, было светло, спокойно и тепло. Над туманом возвышались холмы, поросшие вереском, дроком и папоротником, перевитыми высокой сухой травой. Сердце Освальда затрепетало. Здесь, на вершине, он был словно один во всем мире. А потом, оглядевшись, он увидел в оранжевом свете солнца, поднявшегося над горизонтом, темную фигурку, быстрым шагом направлявшуюся к кромлеху на вершине, где у Полуина, несомненно, имелось какое-то убежище. Не говоря ни слова, Форд со всех ног бросился в погоню. Полуин неожиданно обернулся и, заметив Форда, с криком стал прыгать, словно олень, с камня на камень, спеша добраться до своего логова. Но Освальд следовал за негодяем по пятам и, когда до кромлеха оставалось всего ничего, нагнал его. Полуин промчался сквозь строй древних друидских камней, Форд не отставал, охваченный неодолимым желанием схватить злодея. Проскочив сквозь кромлех, он увидел, как Полуин спешит, чуть не падая, вниз по склону холма, уже выдохшись и надеясь лишь на укрытие в клубах тумана. Вдруг беглец остановился и сел на землю. Догнав его, адвокат увидел, что Полуин, все еще багровый, как помидор, обессилев, хватается за грудь. – Почему… вы… гонитесь… за… мной? – тяжело дыша, проговорил коротышка. – Потому… что я хочу… узнать… правду… – сквозь зубы пропыхтел Форд и присел рядом со своим пленником. – Сейчас… Дай перевести… дыхание… – И он стал глотать воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Несколько минут мужчины сидели бок о бок на солнечном склоне, пытаясь отдышаться. У их ног раскинулось молочное озеро тумана, а в голубых небесах над головой пел жаворонок, словно приветствуя солнце, все выше поднимавшееся над скрытой туманом долиной. Тут не было слышно криков Моргана и госпожи Карни, и оба мужчины тоже молчали пару минут, будто не желая нарушать тишину. Первым восстановил дыхание Полуин. – Почему вы преследовали меня? – снова спросил он. – Долгая история, – ответил Освальд, тоже почти пришедший в себя. – Мне ее рассказать? Или пусть твоя жена это сделает?