Антипов опустил голову. — Не надо, Олег Сергеевич, — тихо попросил он. — Что не надо? — спросил Руднев. — Правду знать не хотите? Я ведь не пугаю — объясняю действительное положение вещей. Наступила долгая пауза. — Все, — сказал Руднев. — Вы свободны. Антипова и Сорокина я вынужден отстранить от работы. Они вышли. Задержался один Иванов. — Что у вас? — спросил Руднев. — Олег Сергеевич, — сказал Иванов, — вы тут человек новый... А у нас каждый год трубы лопаются. — То есть? — Обычная картина: как сезон — так дыры. Жертв, правда, пока не было... Бог миловал. — А причина? Выясняли? — Ржавеют. Грунт сырой. — Сырой, сырой... Только это и слышу. Сами по себе, что ли, они ржавеют? — Не знаю... До вас тут работал Евстигнеев Роман Павлович. Он, говорят, занимался... А потом у них с Постниковым получился конфликт, и Евстигнеев ушел на пенсию. — Из-за чего конфликт? — Не знаю. Роман Павлович — человек нелюдимый. — Он здесь живет? — Вроде здесь. — Хорошо. Спасибо. Иванов вышел. В кабинет заглянула секретарша. Понизив голос, она сообщила: — К вам дочь Антипова. Чуть помедлив, Руднев ответил: — Передайте, что пока мне нечего ей сообщить. Обстоятельства несчастного случая выясняются. — Хорошо, Олег Сергеевич, — девушка закрыла за собой дверь. Руднев снял телефонную трубку, набрал номер. — Кадры? Кто это? Здравствуйте, Мария Ивановна. Руднев. Скажите, у вас сохранился телефон моего предшественника Евстигнеева Романа Павловича?.. Я подожду... Тогда адрес. Да, записываю... Тринадцать? Спасибо. * * * Девушка, в которой с трудом можно было узнать вчерашнюю невесту, сидела на стуле в больничном холле. Несколько человек, веселившихся с ней в ту свадебную ночь, тоже были здесь. — Ты верь, Таня, — сказал кто-то из них. — Все будет хорошо. — Я верю, — покорно согласилась она. — Надо очень верить... — Я верю, — повторила она как эхо. Открылась дверь. В холл вошла Ирина Васильевна Антипова. Наклонилась к окошку справочного бюро, сказала: — Я хотела бы узнать состояние больного Макарова. — Палата? — спросила дежурная. — Не знаю. Доставлен сюда с ожогами. — А, — сказала дежурная, — угол Суворова и Космонавтов. О нем все сейчас справляются, весь город... А вы ему кто? Родня или с работы? — С работы, — солгала Ирина Васильевна. — Хороший, видать, человек, — сказала женщина в окошке. — Ваши тут кровь наперебой предлагают. — Как он? — спросила Ирина Васильевна. — Тяжелый, — вздохнула женщина. Подумав немного, Ирина Васильевна спросила: — Могу поговорить с лечащим врачом? — Сидят родственники, — дежурная показала на Таню и ее друзей, — ждут Рудневу. — Кого? — Аллу Борисовну. Главного врача. — Спасибо, — неуверенно проговорила Антипова. И тут быстрым шагом в холл вошла Алла Борисовна. Со страхом глядя на нее, Таня поднялась со стула. Алла Борисовна молча обняла девушку, прижала к себе. Таня все поняла. Алла Борисовна не проронила ни слова. Тихо погладила девушку по голове. — Я не хочу! — крикнула Таня. — Девочка моя, — сказала Алла Борисовна, — мы сделали все, что возможно и невозможно... Но мы не боги. Мы только врачи... Таня плакала. — Он был мужественный человек, — сказала Алла Борисовна. — Ни единого стона, ни единой жалобы... Мы, врачи, готовы были заплакать, а он улыбался до последней минуты... Мужайся и ты, девочка… Друзья вывели Таню из холла. Алла Борисовна молча глядела им вслед. Потом повернулась, чтобы идти к себе, и увидела Антипову. — Вы ко мне? — Простите, пожалуйста, — сказала Ирина Васильевна. — Я бы хотела... — однако продолжать ей было очень трудно. — Слушаю вас? — Вы меня простите, — все-таки решилась Ирина Васильевна. — Но я хочу спросить... Макарова сюда оставили сильно пьяным?