Все застыли как вкопанные. — Люди там есть? — держа в руках огнетушитель, кричал Терехин Беляеву. — В машине есть люди? Беляев не отвечал. Лица на нем не было. Огонь обжег Терехина. Он попятился назад, но не отступил, а, мелко-мелко перебирая ногами, пошел вперед, пытаясь струей сбить пламя. Пассажиры автобуса наблюдали за ним. — Герой! — сказал кто-то. — Себя спасает, — объяснил другой. — Налетел на «жигуленка», придется отвечать. — Самосвал стоит вроде на своей полосе, — заметил капитан с петлицами летчика. — Зря старается, — вздохнул водитель «Икаруса». — Там, поди, уже одни уголья. ...Низко свесив голову, Беляев сидел на бордюрном камне и плакал. Терехин, весь черный от копоти, бессильно опустился рядом с ним. * * * Следователь городского отдела внутренних дел Геннадий Сергеевич Зубков был у себя в кабинете. Раздался телефонный звонок. — Где? — спросил Зубков. — Когда?.. Сейчас еду. * * * На мосту пожарные заливали из брандспойтов догорающие «Жигули». Вокруг растеклась огромная лужа. Перед мостом толпились люди. Кроме «Икаруса» были здесь уже и другие машины. Подъехал Зубков, быстро пошел на мост. Начальник городской ГАИ Петр Петрович Авдеенко, сидя на корточках, внимательно рассматривал следы на мокром асфальте. — Погибших увезли? — спросил его Зубков. — Эвакуировали, — сказал Авдеенко. Он озабоченно показал на асфальт. Надо ждать, пока высохнет... — Кто водитель самосвала? — спросил Зубков. — Я, — сказал Терехин. — Вы уже знаете? — Что? — не понял Зубков. — В машине сестра его была. И жена. Привез с родителями знакомить... Зубков посмотрел на него. — Кажется, обожглись? — спросил он. — Неважно, — сказал Терехин. — Ужас-то какой, а? Беляев по-прежнему сидел на бордюрном камне. Зубков подошел к нему. — Вы тоже пострадали? — спросил он. Беляев не ответил. — Я спрашиваю, помощь нужна? Беляев молчал. — Необходимо оформить протокол осмотра места происшествия, — громко, как глухому, сказал 3убков. — Вы в состоянии участвовать? Беляев поднял голову. — Я не хочу жить, — сказал он. — Какой ужас! — сказал Терехин. — Страшнее ничего и не придумаешь. Председатель исполкома Фомин разговаривал с кем-то по телефону. * * * — ...Гостей разместим в общежитии комбината и в городской гостинице, — давал он распоряжения. — На дежурстве должно быть три автобуса и пять-шесть легковых... Кроме того, нужен «рафик» для встречи гостей в аэропорту... Естественно, и ночью тоже... А что выдумали? Работать можно на штурмовщинку, а юбилей — дело серьезное... В это время на столе зазвонил другой телефон. — Минуту, — сказал Фомин и снял трубку. — Подождите, я разговариваю... Что? — он переменился в лице. — Когда? Так, так... А сам он жив?.. Ладно, пусть занимаются... Несчастный старик!.. Ему уже сообщили?.. Смотрите, поделикатнее... — Он положил трубку второго телефона и сказал своему прежнему собеседнику: — Час назад какая-то сволочь в самосвале налетела на автомобиль сына Беляева. Сам вроде цел, а жена и сестра погибли... Да, не говорите. Распустились!.. Вот проведем юбилей, и надо принимать самые строгие меры... Сел пьяный за руль, иди под суд. И чтобы никаких поблажек. Так на чем мы остановились? Да, питание... Ресторан в гостинице и кафе «Голубка» переведете на спецобслуживание гостей... * * * На мосту следователь Зубков, начальник ГАИ Авдеенко и двое понятых измеряли расстояния. Зубков диктовал, Авдеенко записывал. — Расстояние от переднего левого колеса автомашины «ВАЗ» до левого бордюра моста — два и семьдесят четыре сотых метра... От переднего правого колеса — три и сорок пять сотых метра... — Он обернулся к Терехину: — Подтверждаете? — Конечно, — сказал Терехин. — Когда я на мост въезжал, там никого не было... И вот тут только, — он показал на середину моста, — я его увидел... Он ехал на моей полосе... Вероятно, занесло на повороте... Поверить не моту... Жену его я не знал. А Ольга Степановна лечила моего сына. Еще облепиховое варенье мы ей сварили... — Потом, — сказал Зубков. — Что потом? — не понял Терехин. — Потом нам все объясните... Где ехали вы, где он... А сейчас у нас с вами одна задача: зафиксировать обстановку на месте происшествия. Верно?