— Просто передайте ей, что я звонила, вот и все! Я не сомневаюсь, она захочет лично поговорить со мной. И прошу вас, сделайте это так быстро, как только возможно! Мередит положила телефон. Приложилась к стакану. Восемьдесят Восьмой, поджав губу, покивал. Он выглядел впечатленным, даже как будто немного завидовал. — Жаль я не могу вот так звонить президенту, когда мне надо зачистить от гуков пару кварталов. — Посмотрим, как пойдет и на что удастся уломать мою любимую Майерс. Мередит улыбнулась и поставила палец на телефон. В этот момент он и зазвонил. — Здравствуйте, сэр или мэм. Вам звонит приемная Белого Дома, Вашингтон, Округ Колумбия. Соединяю вас с президентом Новых Соединенных Штатов Америки, госпожой Розалинд Майерс. Длинный гудок. И вот Майерс на связи. — Мередит, это правда вы? Я полагаю, есть причина, по которой вы звоните не со своего номера. Голос Майерс, твердый и уверенный, но при этом приятный, четкий и располагающий, как обычно, заставил Мередит разволноваться. Сейчас все и решится, подумала она. Я жива или я мертва. — Госпожа президент, мэм. У меня имеются неопровержимые доказательства того, что Найткорп готовит планы, представляющие прямую угрозу нацбезопасности НСША. А также, — Мередит сделала драматичную паузу, — покушение на вас лично, мэм. 30. На дне Примечание: https://www.youtube.com/watch?v=JcYf_GNIX3Y ------------- В файлах, которые удалось получить из лаборатории на ферме Вороний камень содержались занятные сведения. Например, досье на мать Алексея Итикавы. Ее имя на русском означало «Надежда». Не так уж много надежды она оставила своему ребенку. Она была проституткой и отдала новорожденного сына в приют. Алексей никогда не видел своей матери, а отца вообще невозможно было установить. У проституток такое не редкость. Однако при регистрации рождения Надежда Итикава оставила сведения о себе в медицинском центре Найт-Сити. Она эмигрировала из СССР в Найт-Сити в 2055-м, но либо не смогла найти работу, которая устроила бы ее, либо соблазнилась легкими деньгами, которые сулила древняя профессия. В медицинской карте так и значилось — «Сфера профессиональной деятельности: секс-услуги». Больше данных о матери Алексея не было. Неизвестно было даже, жива она или нет. Осталась только дата рождения ребенка — 2063-й год. Ему было четырнадцать лет. Исходящий вызов: Джеймс Крепаковски. — Что, все настолько плохо? — сходу спросил Джеймс. Он имел в виду то, что Мередит звонит не со своего номера телефона. — Скрывать не буду, дела плохи. Но я считаю, у меня есть все, чтобы отыграть свои позиции назад. Нужно лишь покончить с телефонным. — Что ты выяснила? — Много всего. И Мередит ему рассказала. Она не спешила, рассказывала обстоятельно и подробно. Джеймс — мент. Он такое любит. Вот и все. Все детали сошлись. Найткорп, Альтимек, Раббенштейн… Все это тянулось с самой Четвертой Корпоративной. Диана Раббенштейн, одаренная разработчица сетевых программ, молодая и перспективная сотрудница отдела специальных разработок Милитеха, а также тайная психопатка с бредовыми идеями величия, подготовила план захвата власти над всем миром через управление сетью. Выходит, Бартмосс, убив сеть, в каком-то смысле спас нас всех тогда… Но Раббенштейн не успокоилась. Все эти годы она продолжала лелеять свою тайную страсть. Годы и десятилетия она ждала возможности вернуться к своим трудам. И вот, спустя полвека, история повторилась. В этот раз Раббенштейн присела на уши Найткорпу и соблазнила своими игрушками. Сволочи нашли друг друга и объединили усилия. Надо отдать должное, Раббенштейн по-своему гениальна. Она признанный гений коварства и подлости. Альтимек изначально задумывался как проект супершпиона. Он предназначался для тотальной слежки за всем, что происходит в сети. Зная доподлинно всю достоверную информацию о всем происходящем и готовящемся на свете, можно управлять миром. Но когда сеть погибла, Раббенштейн не поддалась унынию. Она реорганизовала свои планы. Зачем контролировать сеть, если можно управлять самими людьми? Она зашла издалека. Сначала был проект Carpe noctem — скрытное управление сознанием и поведением. Найткорп тайно испытывал его на своих сотрудниках, а потом и на Джефферсоне Пералесе, превращая его в послушную марионетку. Твою же мать… Неудивительно, что он выиграл выборы с таким огромным перевесом. Его самого давно нет за рулем. Решения вместо него принимает огромная армия политтехнологов. Каждое слово ему диктует искусственный интеллект, у которого выверено все — и манера речи, и интонации, все до последнего слога. Проект показывал хорошие результаты, но всплыли и недоработки — недостаток мобильности оборудования. И тут госпожа Раббенштейн предлагает элегантное решение проблемы: объединить Carpe noctem со своим детищем, проектом Альтимек, самой скрытной на свете хакерской программой удаленного доступа, которая так ни разу и не была применена в реальной операции. Альтимек состоит из программного компонента и аппаратного модуля, которым оснащается узкоспециализированный раннер. Как раз в подготовке этих раннеров она встретилась с большими трудностями. Человеческий организм погибал от неправильной работы мозга, срощенного с аппаратным модулем Альтимека. Образец 308, бог ты мой… Неужели это значит, что до него было триста семь других… Триста семь детей, которых безумная старуха закопала в пустыне ради своей навязчивой идеи? И даже после его побега не успокоилась… Блядь! Не могу поверить… По крайней мере хотя бы одному удачливому сукину сыну повезло смыться из ее лап. Он стал настоящим гибридом человека и машины. Не просто киборгом, а кибермозгом, соединяющим в себе мощь эвристического аппарата живого мозга и быстродействие двоичного процессора. Его уровень мастерства во владении алгоритмами Альтимека превзошел все ожидания. В тайне от своих тюремщиков он играючи обходил все их защитные системы. Он заработал денег, нанял наемников и вывез сам себя прочь отсюда. Спрятался в Мексике, где никто не найдет. Он точно джинн, выпущенный из лампы. Его могущество безгранично. Ни одна защитная система не устоит перед ним. Неудивительно, что он возомнил себя богом. И когда ему надоело упиваться своей властью над человечеством, он решил поиграть со своими смертными рабами. Нужно понимать, все, что он видел на протяжении своего заточения, это Милитех. Все, что он нашел в сети и секретных архивах о своем даре и проклятии — все было отмечено товарным знаком Милитеха. — Значит, ты считаешь, мотив — месть? — голос Джеймса звучал задумчиво. — Я не исключаю. Мотив, как по мне, вполне рабочий. Он просто выбрал себе игрушку по каталогу и давай играться. — Но почему именно ты? — Может, я ему приглянулась? — Не думаю… Преступления на почве мести работают не так. Мстят непосредственным участникам, либо тому, от кого исходил приказ… Почему он не выбрал кого-то повыше? Почему не директора отдела специальных разработок? Ведь ты в то время была простым менеджером. Очереднярам не мстят, напарница. Тем более тем, кто вообще не при делах. — Джимми, я уже начинаю подумывать, что это он меня директором и сделал. Сам посуди. Его специально обучали работе с Carpenoctrem — программой для изменения поведения людей. Он может влезть в голову кому угодно и заставить делать что угодно… У Мередит кольнуло сердце от своей догадки. — В голову генеральному в том числе… А может, и нам с тобой. Он ебаный бог, Джимми. Мы сражаемся против Зевса, против Юпитера, против Иисуса Христа нахуй. Да даже нет. Он сильнее любого из них. — Нет, напарница, — сказал Джеймс твердо, — эта версия годится только как запасная. Мстители не ведут себя так. Месть — это всегда разовая акция, скоротечная, эмоциональная. Мститель наносит один удар, но сокрушительный. Или несколько ударов очень быстро. Его цель — либо убить обидчика, либо разрушить его жизнь, что мститель видит своеобразной справедливостью. Твой случай на это совсем не похож, картина не сходится. Он не пытается разрушить твою жизнь, он будто… Испытывает тебя. — Испытывает? Что это должно означать? — Хм… Не могу привести такой пример, который хорошо ложился бы на твою ситуацию… Может быть, уместно сравнение с неким процессом инициации. Такое практикуют некоторые маньяки и секты. Жертва должна пройти ряд испытаний, чтобы ее сочли достойной… — Для чего? — Чаще всего это смерть. Причиненная особым образом, что-то, что маньяк считает наградой или благословением. — Блядь, Джимми… Умеешь ты подбодрить. — Я сомневаюсь, что это твой случай. Дело крайне необычное. Он мог бы заниматься чем угодно, но занимается… — Ерундой, да? Джеймс вздохнул, будто решался сказать что-то неприятное. — Я думаю, это может быть дело о жене и матери. — Чего? Джеймс вздохнул снова, будто слова давались ему нелегко. — Это узкий полицейский термин, скорее даже жаргон. Так называют дела о маньяках, которые направляют свою манию на компенсацию нехватки родительской заботы и романтических отношений. Совмещают в лице одной и той же жертвы. Ты сказала, его мать была секс-работницей, она оставила его в детском доме. Он не знал материнской заботы. А потом над ним поработал еще и Найткорп. Возможно, у него была девушка. Возможно, напротив, никогда не было. В любом случае он попал в ад и, судя по описаниям побочных эффектов Альтимека, вышел оттуда калекой. Возможно он выбрал тебя себе в матери и любовницы. Теперь пришла очередь Мередит вздыхать. — Пиздец, — произнесла она негромко. После разговора с Джеймсом весь день на душе у Мередит было тяжело. Она все не могла перестать думать об этом маньяке. О его мотивах. В целом обо всей этой жуткой истории с Найткорп и Дианой Раббенштейн. Мередит боялась. Кроме прочего угнетало также и то, что она вынуждена была целыми днями сидеть взаперти в баре Красных Хромеров. Она не привыкла быть не у дел. То же чувство испытывали и Дэнни с Грейс. Не меньше них страдала и Элизабет. Ее привычным распорядком дня было пошопиться, позагорать на пляже, погулять по ресторанам, в общем, все то, чем занимаются трофейные жены. Но в этих обстоятельствах Элизабет делало честь то, что она не ныла, не устраивала истерик, а ограничивалась лишь печальными вздохами. Дэнни и Грейс от безделья вызвались помогать бармену — тот был только рад присутствию двух симпатичных девчонок у себя за барной стойкой. Да и Хромеры тоже были в полном восторге. Мередит смотрела на их выходку со здравым скептицизмом. Но к ее удивлению, девочки как-то выдержали сотню-другую подкатов и приглашений на свидание, и не сбежали после первого дня за работой. Свое время Мередит тоже убивала в баре, но по другую сторону стойки. — Чего вам налить, мэм? — спросила Грейс. Она уже держала в руке бутылку бурбона. Мередит показала ей наливать. — Вам известно, мэм, что алкоголизм не лечится?