Пиво «Российское» было почти без градусов и теплое, как моча, но Леха пил его с видимым удовольствием. – Нажрались вчера, – объяснил он, – самогонкой догонялись. Когда на сейшн ехали, решили запастись, в деревню зарулили по дороге, там бабка-самогонщица всю округу снабжает. А у нас всех приме́т ее халупы, что она с краю и перекосоебленная. Ну и подъезжаем к самому кривому дому, Толян давай орать: бабка, мол, самогонку гони скорей, некогда нам. Тут какая-то харя в окно вылезла. Пиздуйте, грит, отсюда по-добру, по-здорову. А нам в темноте не видно, думали, это бабка спросонья в расклад не въехала. Ну, дальше орем: давай старая нам самогонку, а то раскатаем твою халупу на бревнышки. Тут из окошка высовывается двустволка и хуяк по нам дуплетом. Хорошо, что дробь была мелкая – стекло не разбилось, а только трещинами пошло. Понял, да? Тут во мне взыграло! Меня, моряка Северного флота вонючей берданкой пугать? Ору Толяну: «Полундра! Боевая, блять, тревога! Корабль к бою и походу приготовить! Врагу не сдается наш гордый Варяг! Вали, на хер, ворота!» Толян отъехал, и как даст передком (у «запора» мотор-то сзади), штакетник повалил, и давай по огороду ездить, как танк по окопам – будут знать, как по людя́м стрелять. Только я, пока мы по грядкам прыгали, лбом об какую-то железяку звезданулся, они там, в «запоре» отовсюду торчат. А так, классно скатались, и музон на сейшене забойный был, зря с нами не поехал. А сегодня в гаражах концерт будет! Толян свою группу собрал – залабают нам хард на всю катушку! Пошли? – Извини Геша, сегодня никак не могу – дела. Генка заметно огорчился, а когда узнал, что за дела, огорчился еще больше. – Блин, Феля, я же тебя просил: не связываться с этой Зотовой! Вокруг неё знаешь, какие хмыри вьются? Яша тот же! Он у папашки ейного на доверии. Тот вообще деловой. Если узнает, что она с каким-то залетным хмырем гуляет, мало не покажется! У него бандюки прикормлены. Будет тебе мерехлюндия! Еще в ресторан с ней поперся. – Я-то откуда знал? – Так слушать надо, что умные люди говорят! Не ходи больше к ней, шмотье куда-нибудь в другое место толкнем. – Ну, щас, ага! Румынские гусары от женщин не бегут! Да и что у нас с ней было-то? Так деловой ланч. Ну, прогуляюсь еще вечерком на балет, подниму культурный уровень, подумаешь, делов… – Смотри Феля, хлебнешь ты с ней! – Ладно, лучше ты пиво хлебай и пошли. Кстати, Геша, отца твоего, чем лечат? – Чем, чем… диетой, сука, в основном! – Может какого-нибудь импортного лекарства подогнать? – А что есть возможность? – Придумаем, что-нибудь. На прощание Генка начал мяться и что-то невнятно мычать. Я понял, что его финансы поют романсы и без лишних слов сунул червонец. Генка расцвел и побежал в магазин, затариваться на сейшн. * Расставшись с другом, я зашел в гастроном, и приобрел еще пару бутылок марочного коньяка для Петра Годнова. Когда еще будут выигрыши на тотализаторе, и будут ли, а тут все-таки верная копейка. Отвез коньяк домой и отправился в театр. Последний час я тупо слонялся по парку, размышляя о Генкиных словах. С одной стороны, могло показаться, что друг детства мой нагнетает из зависти, но с другой, картина складывалась правдоподобная: даже если не брать в расчет ревнивого ухажёра, девчонка упакованная, при деловом папаше, и папаша этот самый вряд ли примет как данность её мезальянс со студентом-голодранцем. Так что, слиться, что ли? Взять и уйти? И тут появилась Альбина. В легком белом платье, вся такая воздушная, как писал поэт: «к поцелуям зовущая». Дурные мысли разом вылетели у меня из головы. * В кассовом зале Обнорского театра оперы и балета толклась большая очередь хорошо и не очень хорошо одетых людей, тщетно пытающихся приобщиться к высокому искусству классического балета. В окошко к администратору змеилась очередь потоньше. Аля уверенно прошла мимо к совсем маленькому окошку без всякой надписи и уверенно постучала в занавешенное изнутри стекло. Оттуда, кто-то выглянул на секунду и мы, без лишних слов, отправились к огромным входным дверям. Нас там уже ждал напомаженный мужик во фраке, как я понял – администратор. – Здравствуйте, Альбина Львовна! – пробасил он любезным тоном, – Вот пожалуйте контрамарочки, вам и кавалеру вашему! На балете я был один раз, в детстве. Всем классом нас возили, кажется, на «Щелкунчик». Ничего из него не помню, потому что большую часть времени мы с Генкой играли в «Чу» между сиденьями. Зато помню, что выиграл у него тогда пятьдесят копеек. Генка очень расстроился и даже хотел дать мне по шее, но потом мы помирились, а на эти пятьдесят копеек купили две пирожных «картошка» и у нас еще остались два трояка на газировку из автомата. Объяснив, что в ложе, к сожалению, все места сегодня заняты, набриолиненный администратор усадил нас во втором ряду. Погас свет, я слегка прижался плечом к плечику Альбины, вдохнул запах ее волос и приготовился приобщаться к искусству. Проникнуться не удалось. Все первое отделение, я никак не мог понять, кто все эти люди в обтягивающих трико и кукольных пачках и чего они суетятся, кидаются друг другом и вертятся на одной ножке как гироскоп. Балерины, несмотря на грациозность, напоминали самоходных фарфоровых куколок и не вызывали никакого вожделения. Не добавлял желания и лошадиный стук пуантов, доносящийся до нашего ряда. Па-де-де, фуэте, дивертисмент, блять, на пуантах… Отчаянно скучая, я коротал время разглядывая нежный профиль своей соседки, таращащей глазки в сторону сцены, и размышляя, как славно было бы поцеловать ее оттопыренные губки. Она, наконец, почувствовала этот взгляд и, не оборачиваясь, крутнула ладошкой – туда, мол, смотри. От этого жеста мне стало тоскливо и захотелось немедленно выпить. Тут, слава богу, объявили антракт. Радуясь ему как манне небесной, я повлек Альбину в сторону буфета, где приобрел себе бутерброд с колбасой и сто пятьдесят коньяку, а ей пирожное с кремом и бокал «Советского» шампанского. Мы чокнулись бокалами. – За советское искусство, самое искусственное из искусств! – провозгласил я тост. – Как тебе балет? – поинтересовалась Аля. – Вживаюсь в феерию, – пожал я плечами, жуя бутерброд, – проникаюсь гармонией, понемногу становлюсь заядлым балетоманом. – Ну-ну, – сказала она. Такой у нас состоялся разговор, да и антракт быстро закончился. По счастью второе отделение оказалось короче первого. Да к слову сказать, под действием коньячных паров, к концу спектакля я ощутил нечто вроде удовольствия от созерцания, творящегося на сцене. Хотя возможно, то была радость от завершения пытки балетом. Глава 11 Когда мы, наконец, выбрались на воздух, заметно вечерело. Жара спадала, чтобы следующим утром снова вступить в свои права. – Можно тебя проводить? – спросил я девушку. – Да я тут рядом, на Садовского живу. – Все равно. – Ну, пошли. Поначалу я пытался завязать разговор, но впавшая в меланхолию Альбина, на мои попытки не реагировала. Мы, молча прошагали по пустым вечерним улицам и остановились возле её дома. Жила девушка в девятиэтажной кирпичной свечке с единственным подъездом. – Может… – начал я. – У меня в квартире, нет ни чая, ни кофе, – пресекла она мою попытку навязаться в гости. – Тогда в следующий раз я приду со своим. Альбина задумчиво посмотрела на меня, как будто хотела сказать что-то важное, но сказала лишь: – Пока! – повернулась на каблуках и шагнула в подъезд. – До свидания! – возразил я ей в спину, но она не ответила. Я пожал плечами, удивляясь такой перемене настроения, постоял минут десять, приходя в себя, и пошел прочь, примеряясь, чтоб быстрее выйти к Проспекту. Путь мой был недолог. Из кустов, навстречу вышли два неприятных типа подозрительной наружности. Лица у обоих хулиганов были отмечены бездуховностью. Проще сказать – протокольные рожи. – Слышь, корешок, – обратился ко мне тот, что повыше, с извечным вопросом всех гопников, – закурить не найдется? «Объекты представляют потенциальную угрозу» – сообщил ИКР. Спасибо кэп, так бы не догадался. «Запускаю инфракрасное сканирование» Фигуры гопников покрылись цифровой сеткой, сбоку с едва слышным стрекотанием понеслись колонки чисел. – Хули молчишь, очкарик? – поинтересовался тот, что пониже, его рука была чуть заведена за спину. – Оглох что ли? – Не курю, – доверительно поведал я ему. – Он не курит! – удивленно сообщил маленький большому. – Так дай ему в зубы, чтобы дым пошел, – посоветовал большой маленькому. «Анализ окончен. На правой руке объекта номер два обнаружен металлический предмет, предположительно кастет. В правом кармане объекта номер один, обнаружен металлический предмет, предположительно выкидной нож. Эмоциональное состояние объектов: ярко выражено агрессивное. Оба объекта признаны чрезвычайно опасными. Для устранения угрозы, предлагаю использовать направленный инфразвук». Так используй, блин! На лбу шагнувшего ко мне бандита, образовался круг со скачущим перекрестьем прицела. Прицел замер в области переносицы, и я услышал едва заметное гудение. Гопник остановился словно налетел на стену. Злобная рожа исказилась таким ужасом словно он узрел перед собой сонмище демонов из ада, пришедших по его грешную душу. Завывая как припадочный, он ломанулся прямо сквозь кусты, и судя по хрусту, миновал их не заметив препятствия. Длинный с удивлением посмотрел ему вслед, затем повернул протокольную харю ко мне, словно спрашивая, что такое могло произойти с его дружком? Но перекрестье уже плясало на его лбу, через секунду удивление сменилось диким страхом, и он с душераздирающими воплями понесся в другую сторону, странно подпрыгивая на бегу. Впрочем, этот стиль мустанга имел простое объяснение – судя по оставленному запаху, бедняга со страху обосрался. С меня схлынуло напряжение. Ф-фу… Получили мудаки? А у меня волшебные очки, завидуйте и белки, и жучки… – Феликс! – услышал я знакомый голос. Обернулся. В десяти шагах сзади стояла Альбина, лицо у нее было встревоженное.