Она скосила глаза, не придуриваюсь ли, но синий взгляд отразился от моего непроницаемо честного лица. Мне нравилось ехать с ней рядом, поглядывая на точеный профиль, на обнаженные руки, сжимающие тугой руль, на краешек бедра, выглядывающий из-под слегка разошедшегося платья. – Ты на мне дырку проглядишь, – усмехнулась Аля. – в кино что ли? – Точно в кино! – вдохновился я. – А ты звезда французского синематографа! Так бы ехал и ехал, сутки, другие, третьи. – А мы уже приехали, – парировала она и лихо подрулила к обочине перед… рестораном «Лесная сказка». Опаньки. Я покрутил головой, ища в округе какие-нибудь более скромные заведения общественного питания, но девушка уже заглушила мотор и выскользнула из салона. – Чего сидишь, как сосватанный? Пошли скорей. Цигель-цигель, Ай-лю-лю! Путь в ресторан преграждала привычная табличка «Спецобслуживание», но завидев Альбину, к дверям уже несся непривычно бодрый швейцар, улыбаясь траченным жизнью лицом. – Добро пожаловать, Альбина Львовна! Проходите молодой человек! – Как здоровье, Борис Маркович? – поинтересовалась девушка мимоходом. – Вашими молитвами Альбиночка Львовна, – лебезил нам в спину старик, – пыхчу помаленьку. Надо ли говорить, что я был несколько удивлен подобной обходительностью прожженного ресторанного цербера, но чудеса и не думали заканчиваться. Войдя в зал, девушка уверенно направилась к столу у окна, за который мы и уселись, не обращая внимания на табличку «столик заказан». К нам тут же подскочила официантка и вместо того, чтобы отругать за самоуправство, окружила вниманием и заботой. – Леночка, – сказала ей Аля, – принеси нам что-нибудь по-быстрому, а то у меня обеденный перерыв скоро заканчивается. Официантка убежала, радостно улыбаясь. По дневному времени, зал был полупуст, лишь обедало несколько проживавших в гостинице командировочных. – Стесняюсь спросить, – сказал я, – чего это они так суетятся? Ты знаешь заклинание, превращающее работников советского общепита в ангелов? – Нет, – отвечала Альбина, откинувшись на стуле и нетерпеливо покачивая ножкой, – просто мой папа, директор «Золотой долины». Я тоже откинулся на спинку стула и тоже положил ногу на ногу. Все чудесней и интереснее. Вот значит, что имел ввиду Генка, когда говорил о птичке высокого полета. Безусловно, директор самого крутого в городе отеля относится к элите, как и его принцесса дочь. Интересно, почему она согласилась со мной пообедать? Понравился что ли? Непохоже. Видно, что девушка серьезная, к тому же старше меня на несколько лет. Полный кошелек денег, машина, наверняка и жилплощадь имеется. Невеста завидная – с приданным. Мало того, что красавица, так еще и папаша капитан гостинично-торговой мафии. Наверняка и соответствующие женихи вокруг увиваются. На кой черт ей приблудный пацан? Охотница за приключениями или просто рассматривает меня как дополнительный канал поставки импортного шмотья? «Вероятность продолжения знакомства с объектом, примерно, сорок процентов, – влез давно молчавший ИКР, – для повышения вероятности, целесообразно включить контроль параметров объекта». В общем, не знаю, зачем я ей, но она для меня просто подарок судьбы и так просто из своих шаловливых ручонок я крутую девочку не выпущу. Включай! Фигура девушки тут же расцветилась контрольными точками: глаза, губы, шейная артерия, грудь, кисти рук. От них тянулись стрелочки к циферкам частоты пульса, дыхания, давления. Сбоку поползла амплитуда голоса, под ней характеристика эмоционального состояния. Впечатляющее зрелище, конечно зрелище, но ведь у нас свидание, а не допрос вражеского разведчика. «Убери картинку, отвлекает. Сообщай словами, типа: «тепло – холодно» – Чего молчишь, Незнайка? – возмутилась Альбина. – Не видишь, дама заскучала? Давай, удиви меня чем-нибудь. – Я – Бэтмен, – буркнул я. – Чего-о? – Удивилась? – Пока нет. А кто это? – Человек - летучая мышь. У меня есть шапочка с резиновыми ушами, черный плащ, летающий автомобиль и я борюсь со злом в виде говорящего пингвина. Она глянула своим синим рентгеном на меня и одновременно сквозь меня. Интересное, я вам скажу, ощущение. – А ты случайно не трепло? – Ни в коем случае! И вот тому подтверждение, – я достал из сумки солнцезащитные очки в подарочной упаковке. – Обещал, получите. – Это мне? Я игнорировал этот извечный женский вопрос – бессмысленный и беспощадный. Но Аля и не ждала ответа, торопливо, но аккуратно раскрепляя красочную картонку. Раскрепив, восхищенно покрутила пластмассово-стеклянное чудо в тонких пальцах, затем нацепила очки на нос и, достав зеркальце, стала разглядывая себя с разных сторон, смешно при этом оттопыривая губки. – Как вам идет, Альбина Львовна! – искренне воскликнула принесшая нам солянку Леночка. – Тоже такие хочу! – Обойдешься, – буркнула Аля и повернулась ко мне. – Сколько? – Просто кинозвезда! – важно подтвердил я. – Цену набиваешь? – Обижаете, мадмуазель! – возмутился я. – Примите в дар, так сказать, от чистого сердца! В знак моего восхищения вашей красотой и все такое прочее… Она глянула на меня с некоторым удивлением, но ломаться не стала, а просто сложила очки и убрала в сумочку. ИКР тут же сообщил о повышении моих шансов до шестидесяти процентов. Весь недолгий обед я развивал инициативу по продолжению знакомства, шутил и хохмил, следя за ее эмоциями, чтоб не переборщить и не перешагнуть ту линию, за которой бодрый не по делу собеседник начинает надоедать. Скажу честно, без помощи умной машины, ухаживание, скорей всего закончилось бы там, где и началось. Видимая реакция Альбины на мой треп была нулевой. Там, где другая бы уже скисла от смеха, эта «царевна Несмеяна» помалкивала и разглядывала меня взглядом орнитолога, обнаружившего новый вид говорящего скворца, то есть с интересом, но каким-то натуралистическим. Если б не ИКР, зорко отслеживающий невидимые глазу реакции контрагента, я бы давно сдулся и потерял волю к победе. – А ты забавный, – наконец, сказала она, отставляя чашку с недопитым кофе, и непонятно было, то ли это комплимент, то ли констатация факта. Зато понятно, что обед закончен. – Счет, пожалуйста! – окликнул я официантку и удостоился недоуменного ответного взгляда. – Какой еще счет? – сказала Альбина, поднимаясь из-за стола, – пошли уже. Мы вышли из ресторана. Девушка села в машину, меня с собой не позвала, и я понял, что настало время дежурного вопроса. – А что ты делаешь сегодня вечером? – Сегодня вечером, я иду на балет. – Куда? – мне показалось, что я ослышался. – На балет, – подтвердила она насмешливым тоном, – думал, баба-торгашка только о шмотках может думать? А у нас Кировский театр на гастролях, ты не знал? Бормоча, что-то вроде, знал, конечно, только забыл и сами-то мы не местные, ну раз так, тогда я позвоню как-нибудь, и стал потихоньку отступать от машины, как вдруг она спросила: – Хочешь пойти со мной? – Хочу! – без раздумий согласился я. – Даже не спрашиваешь, что идет? – С тобой на что угодно! Хоть на «Ивана Сусанина». – Забавный, – повторила она. – Тогда в шесть тридцать возле главного входа. * Очень интересная вырисовывалась ситуация: жизнь моя умножилась на два. Я проводил день в прошлом, потом возвращался в настоящее, ночевал, и еще раз проживал тот же самый день. От этого образовалась куча свободного времени, и я не знал, куда ее деть. Вот и сейчас надо было чем-то занять четыре с половиной часа, и я решил зайти в гости к Генке. Дверь, как всегда, открыла бабушка. Выяснилось, что оглоед прошлялся где-то всю ночь, явился под утро, до сих пор дрыхнет, и нет на него ни дна, ни покрышки. Тут и Генка выполз из своей комнаты – хмурый, заросший и с похмелья. На лбу запеклась кровью свежая ссадина. Сразу напал на меня с упреками: куда, мол, я вчера запропастился? Они, дескать, все гаражи облазили, обыскали и так по-свински друзья не поступают! Я раскаялся, мол, не знаю, как так вышло, и в качестве компенсации за потраченные нервы предложил выпить пива. Генка сразу расцвел и, велев обождать пару минут, понесся умываться. Ему и впрямь хватило пары минут. – Куды опять поперси? – неприязненно спросила бабуля. – Воздухом подышать, ба. – Знаю я твой воздух, выродок царя небесного! К отцу, когда пойдешь? – Да у них сейчас, тихий час, – крикнул ей Генка, таща меня за рукав к двери. – Вот закончится, тогда и пойду… – Совсем старая с ума спятила, – рассказывал мне Генка, по дороге в магазин, – варит и варит этот суп… отец ругается, не носи ты мне его больше, видеть, говорит, его уже не могу… а ей разве объяснишь? А еще к войне с Америкой начала готовиться: сундук завела под кроватью, а там макароны, соль и спички.