– Хочу, хочу, – хнычет Альбина, – хочу тебя! Я что ли, не хочу? Спускаю с нее трусики, подхватываю на руки и волоку в зал, как паук муху-цокотуху. – Куда ты, меня? – лепечет она. Куда надо! В зале по-хозяйски раскладываю Алю на письменном столе. Её тонкие щиколотки у меня на плечах, а наши хозяйства на одном уровне. Крайне удачно! Вторгаюсь своей плотью в её. Она ойкает, держа перед собой ладони, словно защищаясь, но быстро принимает правила игры. Я медленно, но неотвратимо двигаюсь в ней, одновременно лаская бутончик клитора. Целиком утонув в ощущениях, девушка приоткрывает губы. Задействуем и эту зону, сую палец свободной руки ей в рот. Она бездумно начинает его посасывать. Эх, жаль нет у меня второго члена! Наблюдаю картинку надвигающегося мегаоргазма, стараясь от этого зрелища преждевременно не кончить. – Да… да… да… – бормочет она все громче и вдруг изгибается в мучительно-сладкой судороге, задушено хрипло стонет. Тут уж я не выдерживаю и завывая как мартовский кот, произвожу выстрел главного калибра. С минуту мы расслабленно млеем в сладкой истоме. Я целую её колени. Потом она приходит в себя и освобождаясь, спрыгивает со с стола. Со словами: «Еще залететь не хватало…» – уносится в ванну. Знаю я, как предохранялись советские женщины, откручивали лейку и вставляя в себя шланг, пускали струю теплой воды вымывая бедолаг-сперматозоидов. Возвращается она, запахнутая в махровый до щиколоток халат. Я в это время на кухне, голый сижу на табурете, жру колбасу запивая водкой. Мычу, показывая на недопитое шампанское, мол, присоединяйся. – Господи, – говорит она чуть ли не с отвращением, глядя на моего полуобвисшего друга, – какой он у тебя толстый… я думала, лопну. Одевайся давай, развесил тут… Это, типа, вместо спасибо? Хм. О, женщины – коварство имя вам! – Это не он толстый, – отвечаю, – это у тебя там узенько. Для секса самое то, а вот с родами будут проблемы. И тут приезжает такси. Да, здравствует, советское такси – самое медленное такси в мире! Провожая меня, Аля зло бормочет самоуничижительное: «за десять минут раскрутил… шлюха я, вокзальная…» Пытается отстраниться, но я ловлю её за плечи и смачно целую в запекшиеся, опухшие губы. – Ты не шлюха! Ты милота на ножках! Не вредничай, все было ништяк! * Когда лифт с Феликсом, гудя пошел вниз, Альбина заперла дверь и вернулась на кухню. Налила в стопку водку. Хлопнула одним глотком, сморщилась, но закусывать не стала. Закурила и подошла к окну. Внизу светился огонек такси. Хлопнула дверь подъезда. Феликс обошел машину и сел рядом с водителем. «Волга» тронулась с места и тихонько бурча мотором скрылась за углом. «Что сейчас было? – думала девушка, – как я могла такое позволить? Отдалась какому-то студентику? Да еще походя, мимоходом, в ожидании такси…» Снежная королева… ну ладно, пусть Снежная принцесса. Первая красавица Обнорской торговли, на которую пускало слюни все торгашеское начальство, включая старого пердуна директора торга. Альбина была умной девушкой, при этом холодной и расчетливой стервой. С младых ногтей она воспитала в себе уверенность – никакой любви нет и быть не может. Но мужиками можно и нужно управлять, при этом, держа на расстоянии. Неприступность давалась ей легко просто потому, что она их за людей не считала – свора похотливых кобелей. Просто бесконечно корми их обещаниями, а они рады услужить, даже за мимолетную надежду когда-нибудь пристроить свой отросток между Альбининых прекрасных ножек. Нет, кое-то конечно, пристраивал, не без этого, но только самые нужные, которым никак нельзя было отказать, например, за прошлогодний средиземноморский круиз, пришлось пару раз сходить в сауну со вторым секретарем горкома. Он был ответственным за внешние сношения. Внешние сношения пришлось оплачивать сношением в сауне. Иначе никак, ведь Альбина незамужняя и беспартийная, кто бы её отпустил заграницу, да еще и в капстраны. А тут какой-то залетный пацан пришел и отодрал по полной схеме. Причем так по-деловому, играючи сломал её волю. Ласкал, где надо, целовал как надо, не было никаких сил сопротивляться. Альбина много знала о своей сексуальности (откуда, о том позже), но даже она сама лучше не подсказала бы, как действовать, чтоб доставить максимальное наслаждение и от процесса, и от результата. И что в итоге – вместо того чтобы дать наглецу по морде, за то, что безцеремонно лез своими умелыми лапами во все интимные места, она задирала ноги выше головы и завывала, как течная кошка! Фу-у, противно вспоминать… При этом Альбина уже твердо знала – еще одна такая случка и она будет бегать за ним как собачонка и умолять сделать, это с ней ещё и ещё. Господи, как было хорошо! Нет, Феликса этого, она больше на пушечный выстрел к себе не подпустит! Кто он такой? По виду, простой парнишка. Но говорит не по-нашему, пахнет не по-нашему и даже смотрит не по-нашему. Да еще эти импортные шмотки. Альбина знала все каналы контрабандного товара. Их немного, ведь Обнорск не портовый город. Внимательно изучив ярлычки, она обнаружила слова на русском. Как такое может быть? Может сдать его ментам, от греха подальше? Начальник городского ОБХСС, майор Кириллов, очень сильно намекал (в этот момент, Феликс, как тот Штирлиц, был особенно близок к провалу). Подумав, девушка покачала головой. Нет, не будет она его сдавать. Пусть она стерва, но не ссученная. К тому же, как ни крути парень ей нравится. Альбина, докурила, убрала продукты в холодильник и почистив зубы легла спать. Долго лежала, свернувшись клубком под одеялом, прижав колени к груди. Не могла уснуть. В животе порхали бабочки и ничего нельзя было с этим поделать. * Учитывая наше с Альбиной прощание, твердой уверенности во втором шансе не было. Может, зря поторопился с сексом? Ещё бы, такая фифа и отдалась под суматоху – понятно, что теперь корит себя. Обо всем этом я лениво размышлял, лежа в постели. На часах было уже одиннадцать утра, но вставать не хотелось. Неизвестно сколько бы так еще провалялся, рассусоливая приятные и не слишком приятные воспоминания, но тут зазвонил телефон. – Вставай, поднимайся рабочий народ! – раздался в трубке знакомый каркающий голос. – Его, понимаешь, ждут великие дела, а он дрыхнет. – Не дрыхну, – вяло возразил, – просто слабость какая-то. – Меньше надо бухать и за бабами волочиться. Мир кто будет спасать? Пушкин? – Да ладно, ты же знаешь, что ни опьянение, ни похмелье не переносятся при прыжке. – Конечно, – согласился Жорж, – равно как и болезни, травмы и раны, главное до портала успеть добежать, ведь организм, по сути, каждый раз создается заново. Короче, собирай свою старую жопу в горсть и через полчаса подваливай во вчерашний сквер. Надо перетереть пару тем и гостинцы для тебя есть. Я поморщился от его жаргона. – А может тебе просто подойти ко мне? Что мы как шпионы по скверам тыримся? – Дурак что ли? Мне возле твоего портала долго находиться нельзя. – Почему? – удивился я. – Почему, почему… по кочану! Нельзя и все. * Мы сидели на летней веранде кофе «Пирагофф». Перед Жоржем стояла запотевшая кружка с холодным пивом. Я с утра пить не захотел, ограничившись минералкой. На тарелках у нас по осетинскому пирогу. – Ну, рассказывай, как успехи за текущий период? – спросил коллега, любовно прихлебывая янтарный напиток. – Успехи, так себе, – честно признался я, – осваивал ИКР, налаживал канал для сбыта шмотья. Еще окучиваю одну девицу, имеющую выход на местную торговую мафию. – Кто такая? – заинтересовался Жорж. – Дочь директора гостиницы «Золотая долина». – Хорошая тема! Чем могу помочь? – Да там возле этой девицы, неприятный один тип трется, пытался натравить на меня бандюков. Если бы не ИКР не знаю, чем бы дело кончилось. – А вот, кстати, первый подарочек, – он выложил на стол небольшую плоскую сумку. – Открой. Я расстегнул молнию. В сумке, прихваченные ремешками, лежали, игрушечного вида черный пистолетик и несколько прямоугольных коробочек и округлых капсул черного же цвета. – Парализатор, – прокомментировал Жора, – к нему четыре обоймы, по двадцать игл и четыре же баллона со сжатым аргоном. Все изготовлено из суперарамида, иглы керамические с ядом кураре, не единой металлической детали. Проходит все проверки в аэропортах и так далее. Один выстрел – одна тушка. Так же реализован механизм самоподрыва. Видишь сзади ярлычок торчит? Дергаешь за него, вытягивается ленточка, замедление пять секунд, тут главное рядом не стоять – в баллоне четыреста атмосфер – ебнет не хило. А насчет этого типа… если надо на глушняк завалить – без проблем – три-четыре иглы и уже не проснется. Только иглы собрать не забудь, чтоб вопросов не возникло. – Да бог с тобой… не дорос я еще как-то до смертоубийства. – Ну, тогда ментов на него натрави, чего, казалось бы, проще. Подкинь доллары в вентиляцию, – Жорж закхехал ржавым своим смехом. – Где их взять-то доллары? – Ну, или рубли фальшивые… в смысле, настоящие, но поздних серий. Купи у бонистов пачку чертвертных, их до хера выкинули в девяносто втором. Оприходуют твоего дружка за милую душу, лет десять никому не помешает. Кстати, что с документами? – Работаю. Хочу купить у аборигенов паспорт. Мне его перерисуют, будет как настоящий. Жорж шумно дохлебал свое пиво и помахал официантке. – Мадмуазель, прошу повторить! – повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза, так что у меня мурашки пошли по коже. – Ну что, брат Феликс, пора подняться над суетой и подумать о дальнейших планах, а то наши зеленые друзья интересуются. Не торопят, но просят определиться. И мы должны прислушаться к рекомендации, а то возьмут, да прикроют проект. Ты ведь этого не хочешь? По глазам вижу, что не хочешь. А я тем более. Догнивать остаток жизни в сырых казематах – сам понимаешь, перспективка так себе. Так что думаешь, в этой связи? – Что думаю… я тут почитал всякое разное. Для начала, что мы имеем? Имеем мы следующее: закостенелую систему верховной власти, которую Брежнев завязал на себя. За восемь лет старый интриган ухитрился сделал так, что самостоятельности в принятии решений не было ни у кого. Каждый член Политбюро, каждый кандидат в члены и каждый секретарь ЦК имеют свое узкое направление и ничего не могут решить между собой, только через генсека. Учитывая опыт свержения Хрущева, в котором он сам принимал активное участие, Леня исключил всякую возможность сговора. Андропов, одиночка без корней и связей в партаппарате, всем обязан и всецело лоялен генсеку. К тому же его пасут брежневские кроты. Косыгин его не любит, Шелепин, по понятным причинам, ненавидит. Суслов и Кириленко, как бывшие начальники, презирают. Один Леня его надежда и опора, а вместе они основа могущества друг друга, оттого и просидели бок о бок столько лет. Это потом Юрий Владимирович, совместно с Устиновым и Громыко набрал столько силы, что его и сам Брежнев стал побаиваться и решил убрать. Но это совсем другая история, а пока он верный брежневский пес и крайне заинтересован в его правлении, потому что любой другой пришедший на главный пост, от Юры тут же избавится, а занять самому пока силенок не хватает, он ведь еще даже не член Политбюро. Таким образом, при существующем положении дел, никакими дворцовыми переворотами Леню не свергнуть. Отсюда второй вывод: пока Брежнев у власти, устанавливать какие-либо контакты с Андроповым, и кем-либо другим из Политбюро, можно, но ждать перемен бессмысленно. Никто не рыпнется в одиночку – побоится. Отступить от линии партии – крайне опасное дело. Таким образом, мы имеем генсека, который со своими обязанностями не справляется чем дальше, тем больше, но отстранить его никакими законными или квазизаконными методами не представляется возможным. Теоретически можно попытаться убедить его уйти добровольно. С ноября семьдесят второго, состояние Лени непрерывно ухудшалось. Есть данные, что он уже тогда хотел уйти в отставку, а своим приемником сделать Щербицкого, но Андропов уговорил того отказаться от предложения. С учетом того, что Юрий Владимирович любого сможет «уговорить», добровольная отставка представляется делом сугубо теоретическим и практического воплощения иметь не будет. – Ты что же предлагаешь завалить Ильича? – заржал Жорж. – Прикольно! Хочешь, я дам тебе ПТУР, шмальнешь по членовозу. Не хочешь? Ну, есть еще вариант со снайперской винтовкой. Крупнокалиберной, с корректируемыми пулями. С двух километров кладет в десяточку. Станет он в Завидово по кабанам шмалять, а ты ему в ответку гостинец. Здорово я придумал? – Шутки шутишь? – Есть немножко. Но ты не отлынивай, тоже думай. Размышляй! – Я и размышляю… устраивать покушения – пижонство и глупость. Ведь подумают на какое-нибудь ЦРУ. Как решат ответить, один бог знает. Так и до войны недалеко. – Не, ну есть способы поизощреннее, так что и комар носа не подточит. Ты главное скажи: Леню надо убирать?