– Вот, как смерть Кощеева… утка в зайце, яйцо в утке… Женька облизала испачканные в шоколаде пальцы и взяв пакетик, начала его рассматривать. – Никогда такого не видела. И как его заваривать? – Ну, как обычно. Суешь в чашку или в заварник. Просто и чаинки не плавают. – Интересно, – сказала она, – и чайник у тебя интересный (посмотрелась в полированную нержавейку), и сам ты интересный. А я вот не интересная. – Чо это ты неинтересная? – удивился я такому повороту мыслей. – Потому что, я не нашла себя. Я никто и звать меня никак. Не рыба, не мясо. Так мамка говорит. – Почему она так говорит? – Потому что не хочу поступать в педагогический. Как посмотрю на своих одноклассников. И что, всю жизнь с такими балбесами нянчиться? Нафиг-нафиг! – А надо обязательно в педагогический? – А куда? – Женька слопала еще одну конфету. – В технический у меня ума не хватит. А значит я могу остаться вообще без высшего образования и не принести пользу обществу. Как все сложно, подумалось мне. Я вот в прошлой жизни три образования получил и до доктора наук дорос. А много ли принес пользы обществу? Может быть, теперь получится? А вслух сказал: – Ерунду твоя мама говорит, извини конечно. Не надо тебе себя искать. Ты уже есть. Умная, молодая, красивая… – Красивая, значит? – ухватилась она за последнее определение. – Феликс, я тебе нравлюсь? – Конечно нравишься! Ты вон какая!.. – Какая? – Такая… ух! Был бы я помоложе!.. – Помоложе? – она засмеялась. – Тебе сколько лет? Двадцать? – Двадцать один, – знала бы она сколько мне на самом деле. – Ну да, пенсионер, почти! Прикалываешься? На пять лет старше – это много? Не нравился мне её откровенный взгляд. Тут, кстати, закипел чайник. Я снял его с плиты. – Давай, я тебе чайку налью? А сам, пожалуй, пивка выпью… жарко. – Я тоже пива хочу! – возмутилась Женька и в возмущении слопала конфету. – Мелкая еще, алкоголь пить. – Мы с девками бражку пьем, – доверительно сообщила она. – У Ирки Шевелевой предок брагу ставит двадцатилитровыми бутылями. Она у него тырит. Когда литр, когда полтора отольет. Мы впятером соберемся и в зюзю! Я представил это «в зюзю». – Может ты еще и куришь? Не-е! – Женька замотала головой. – Вонь эту, терпеть ненавижу! – Смотри мне! – погрозил ей пальцем, с притворной строгостью – от бездуховности до грехопадения, один шаг. Ладно, уж, надеюсь партия и комсомол меня не осудят, за спаивание малолетних, – полез в холодильник и достал две банки «Бад». У Женьки глаза на лоб полезли. – Это что? Пиво? Обалдеть! – она крутила мигом запотевшую банку в руках. – А как его открывать? Я показал. Банка щелкнула. Мы сделали по глотку. Не похоже было, что Женьке пиво понравилось, но она мужественно глотнула ещё и ещё. Лицо у нее стало серьезное и решительное, словно долго собиралась, что-то сказать и наконец, собралась. – Феликс, – сказала она, – я тебя люблю… Я поперхнулся пивом и закашлялся. Девушка поставила банку на стол и перескочив ко мне на колени, похлопала ладошкой по спине. А когда закончил кашлять, обняла за шею и впилась губами в мои. От неожиданности я ответил и с минуту мы ссосались. От Женьки пахло пивом и конфетами. Целоваться она не умела, больше кусалась. Потом внезапно отстранилась, глядя мне в лицо. Глаза у нее были яркие, а губы бледные большие и нежные. – Феликс, я наверно, без тебя жить не смогу… – с горечью констатировала она. – Это неправильно! – возразил я, поражаясь, как глухо звучит мой голос. – Что неправильно? – Всё неправильно! Я взрослый мужик, а ты маленькая девочка, какая может быть любовь? К стыду, сказать, от близости её горячего тельца у меня неудержимо встал, а правую, свободную от пива руку, обнаружил машинально тискающей девичью грудку. Руку я немедленно убрал, а вот член, мерзавец такой, опускаться не хотел. Женька почувствовала. Шустро сунув ладошку под попу, нащупала его и хихикнула. – Маленькая, говоришь? А чего тогда, он такой большой? – Ну-ка, прекрати! – преодолевая сопротивление, столкнул её с колен. Жадно глотнул пиво – меня била дрожь. Она не ушла. Стояла надо мной с видом попранной женственности. Потом заплакала, прикусив губу и неотрывно глядя на меня. Не выношу женских слез, а особенно девичьих. Пришлось опять усадить её на колени, гладить плечико, целовать в мокрую соленую щечку. – Ну, какая любовь, Женечка? Я же тебе говорил: у меня есть невеста, я скоро уеду из Обнорска… – Ну, пока же не уехал! – упрямо возразила она. – А я тебя сейчас люблю! Хочешь на руке погадаю? – как всегда неожиданно сменила тему. – Меня Златка-цыганка научила, она в нашу школу ходит, – не дожидаясь ответа, взяла мою ладонь, развернула вверх. – Вот, линия жизни у тебя длинная – жить будешь долго. Линия ума – тоже. Умный. А вот они пересекаются и дальше идут вместе. Значит, умом ты своим пользуешься по жизни! А бугры под пальцами – признак таланта. Вон они у тебя, какие выпуклые – талантливый! Я засмеялся и погладил маленькую льстицу, своей талантливой ладонью по голове. – Конфету хочешь? – Хочу! – капризно заявила девчонка. – И не только конфету… Не знаю, чем бы все кончилось, к счастью, за стенкой шумно заворочалась Женькина бабка. – Ой, баб Фрося, кажись проснулась, – испугано сказала девушка и унеслась домой. Конфеты и чай, паразитка, не взяла. Я понял – осада будет продолжена. Девчачья любовь, сродни одержимости. Что ж мне с этим делать? Глава 13 – Эх, брат Феликс, – сказал Жорж, – чую, поскользнешься ты на очередной звезде! Вот зачем надо было чпокать эту торгашку, да еще с использованием технических средств? Они ж там в Совке слаще морковки ничего не пробовали. После твоего траха крышу и сорвало. Она поди и оргазмов не испытывала в жизни. Не думаю, что эта мадемуазель про тебя забудет. Будет искать встречи. Но тебе самому лучше про нее забыть. Жалко, конечно, канал сбыта… – Ты ж сам смеялся над трусельным бизнесом, – не удержался я, потроллить коллегу. – Смеялся не смеялся, а деньги нелишние. А уж с соседкой-мокрощелкой, вообще зашквар. – Я-то тут причем, сама влюбилась. – Са-а-м-а!.. – презрительно протянул Жорж. – Подарки дарил? Речи сладкие говорил? Парень ты видный… был. Глаза у тебя большие и добрые, как у коня… Культурный. По их меркам – богатый. Много ли малявке надо, чтоб втюриться? То-то и оно. Не забывай и про коммерческий интерес. Гадом буду, если она тебе что-то такое не предложит! – Ну, даже пусть и так. Но все равно, какая-то она… больно развязная, для своего возраста. На колени садится, целоваться лезет… за член хватается! Я ж помню – советские школьницы скромные были недотроги. Я свою первую, Наташку, месяц уламывал, чтоб дала. Жениться обещал! Но она все равно до восемнадцати лет дотянула, прежде чем ноги раздвинуть. Правда, отдалась прямо в день рождения. – Школьница школьнице рознь, – рассудительно заметил Жорж, – может, тебе подфартило на юную нимфоманку нарваться. А если серьезно, то после прыжка ты весь пустой и как промокашка воду, впитываешь в себя чувства людей. Евгения же твоя встречалась с тобой непосредственно после переброски. Если бы ты ей не понравился, она бы тебя возненавидела. Но ты понравился. Лезет она к тебе не потому, что развратница, а потому что ничего с собой поделать не может. Думаю, сама себе удивляется. Так что повезло тебе, что соседка хоть симпатичная оказалась, а была б уродина – набегался бы от нее. А то и вовсе мальчонкой… – он глумливо хихикнул, а меня передернуло от такой перспективы. – Ладно, примем меры, – солидно пообещал Жорик. – Какие, это ты меры собрался принимать? – спросил я с подозрением, – Не хочу, чтоб у Женьки из-за меня были проблемы. – У нее и так уже проблемы и именно из-за тебя! Да ничего с ней не будет… У тебя наноботы остались? – Нет. Ты же мне десять пилюль давал, я их все и сожрал. – Ясно, – он пошарил в своей сумке и извлек еще один флакон. – Вот держи. Даш своей малолетке одну пилюльку… если не сработает – еще одну. Но думаю, и одной будет достаточно. Да не ссы, ничо с ней не случится. Ты ж пил – жив-здоров. – А зачем? Как это действует? – Ну, как действует… наноботы встроятся в нервную систему влюбчивой подружки. Твой ИКР установит с ними связь и сможет напрямую влиять на эмоции пациентки. Без всяких эмпатических заморочек. Скорректирует жгучую страсть в обычное влечение. То есть, если попросишь – даст с радостью, но сама приставать не станет. – Да не надо мне, чтоб она давала! – Ну, не надо, так не надо. Чо кричать-то? Люди оборачиваются. Мы сидели в том самом гриль-баре «Стоп-сигнал», где и познакомились. Жорж, как обычно угощался за мой счет, а я не пил – не хотелось. – Слушай, а как я Женьке объясню эту капсулу? Если я, к примеру, высыплю её содержимое в чай. Подействует?