Она обворожительно улыбнулась. – Понятие «помощник» подразумевает подчиненное положение. Я твой новый подельник, пособник, соратник, партнер. Разреши присесть? Голос у нее был бархатный, певучий, не низкий не высокий. Без противных модуляций с повышением в конце фраз, как нынче принято у молодежи. Таким, малых детишек баюкать. Я аж заслушался и не сразу ответил. А она стояла и ждала, чуть склонив голову набок. – Конечно, конечно, мадмуазель, – наконец, спохватился я будьте так любезны, – даже подвинулся, хотя места на лавке было полно, но она все равно приземлила (прилавчила) свою попу в непосредственной близости от моей. На меня вкусно пахнуло тонким парфюмом. Надо сказать, что в общем-то я был не против подобной замены, страхолюдному рыжему Жоржу, такой вот Хозяйкой медной горы. Но… Что, смущало меня? Томности в облике медноволосой девицы, было многовато. Движения плавные. Взгляд отрешенный, этакий неземной. Таким взглядом не смотрят в суть вещей. Такой взгляд обычно прикрывает отсутствие мыслительной деятельности под гладким лобиком. Да и откуда бы взяться подобной деятельности у такой юной и столь привлекательной женской особи. – Легкомысленно выгляжу? – понимающе усмехнулась девица. – Ну… э-э… – замялся я. – Просто не ожидал, что мой новый помощник… в смысле – соратник, окажется девушкой таких выдающихся внешних данных. – Что ж поделать, такой меня создал мой творец, по образу и подобию своей первой любви. Романтичный был парнишка. В память о нем я решила не менять свою внешность. Но ты не волнуйся, мы отлично поладим. Образ не всегда верно отражает суть. Так… в этой фразе напрягло абсолютно всё: «создал», «решила не менять», «в память о нем». – В память? Что с ним случилось? – Его убили. Сказано это было безмятежным тоном. Зашибись помощничек. – Убили? – Ты хочешь спросить, где в это время была я? Она что, мои мысли читает? – Он был настолько глуп, или добр (это одно и то же), что накануне дал мне отставку. Отпустил, так сказать, на свободу. Да уж, подумал я, мы с ней будем славной парочкой. Танцоры диско, как говорится: «Он – болван, она – редиска». Редиска в смысле, цвета волос, а не плохого характера. Надеюсь. А я-то точно болван, раз во все это влез. – Ну что ж, прекрасная мадемуазель, давайте знакомиться. Кстати, мы на «ты»? Она кивнула, но ответила отрицательно. – Не мадемуазель. – Мадам? – Я вообще не человек, но, если хочешь, можешь считать меня женщиной. Мой создатель этого хотел, а мне не сложно. Против воли у меня отвисла челюсть и потребовалось несколько секунд, чтоб собраться. И я собрался, потому что, за последнее время чудес насмотрелся достаточно. – Хорошо, «нечеловек-женщина», давай по порядку. Имя у тебя есть? Она усмехнулась. – Мой создатель называл меня: фея Огонек. За цвет волос ***. – Фея, значит, – хмыкнул я. Ну действительно, чего тут сложного, фея же не человек, но тем не менее – женщина. – Значит, ты умеешь делать чудеса? – Смотря что называть чудесами. Кому-то и карточный фокус за чудо сойдет. Но не буду тебя томить неведением. Изначально я была лишь функцией – протоколом, обеспечивающим связь наблюдателя с Информационной средой с Системой. Но по воле создателя (он сам не понял, что натворил) приобрела самостоятельное значение, как личность, даже вот обзавелась псевдофизической сущностью, хотя до этого была лишь бесплотной виртуальной картинкой, видимой лишь ему. Это коммуникатор, – она безошибочно ткнула наманикюренным пальчиком в невидимый браслет на моем запястье. – Гляди-ка, они научились его маскировать… иными словами – это прибор для связи со мной. С его помощью, ты возьмешь меня в прошлое… ***отсылка к предыдущему роману автора “Отпускник”. Глава 20 Девушка вдруг прервала свое повествование и внимательно посмотрела мне в глаза. – Поня-я-ятно, – протянула она, – не веришь мне, думаешь, гоню? – Ты бы себя со стороны послушала, протокол-на-ножках, – ляпнув так я испугался, вдруг обидится и уйдет мой прекрасный подельник. Словно в подтверждение моих мыслей, она решительно поднялась. Но не ушла, а уперла руки в бока. – Чудес, значит, хочешь? Смотри же, смертный. Что-то мелькнуло у меня в глазах и в следующую секунду она уже была в драных шортиках топике и кедах. Насчет талии я не ошибся. Раз – и она жгучая брюнетка в белом брючном костюме и на шпильках. Два – блондинка, в закрытом лазурном купальнике и босиком. Три – русоволосая в полицейском мундире, а-ля Ирина Волк. Четыре – передо мной девчонка-подросток, лет четырнадцати, в розовом платье в цветочек. Тоненькая, длинноногая, еще почти без форм. Пухлые губы не знавшие помады, курносый нос и огромные, как в анимэ, васильковые глазищи. Ярко каштановые волнистые волосы, уложенные в очень коротенькое каре – Достаточно? – поинтересовалась фея, звонким девчоночьим голоском и обернулась прежней собой. – Галлюцинация, – продолжал упорствовать я. – ты просто мне кажешься. Она взяла и щелкнула меня по носу. Куда делась её прежняя плавность, движение было неуловимо быстрым, а щелчок вышел больным, аж слезы из глаз. Я запоздало отдернул голову, схватился за нос. Она пнула стоящую возле лавочки пустую пивную бутылку и так покатилась, звеня об асфальт. Потом схватила за руку пробегавшего мимо мальчишку. – Ты меня видишь? Я – есть? – Вы чего тетя? Чо я сделал-то? Пустите! – мальчишка дергался, пытаясь вырвать руку. Она, наконец, отпустила и он, отскочив на несколько шагов, покрутил пальцем у виска. Фея шутливо топнула на него ногой, и он помчался дальше, оглядываясь на бегу. – Теперь достаточно, Фома неверующий? – повернулась она ко мне. – Драться обязательно было? – с укоризной заметил я, – здесь, между прочим, пожилые люди! – А что ж ты, пожилой человек меня во вруньи записываешь? – Да кто тебя записывает? Ты и слова вставить не даешь! Фея… я фей-то видел перевидел в кино, ты на них не похожа совсем. Феи они маленькие с крылышками. Порхают с цветка на цветок – нектар собирают. А ты, вон какая дылда, тебе только в высоту прыгать, как Исинбаевой. Она задумчиво наблюдала, как я прогоняю эту пургу, а потом сказала: – Если будешь упрямиться, продолжать в том же духе, и вести себя, как распоясавшийся школьник, сделаю тебе подарок: обернусь Жоржем. Ты к нему привык, вы сработались, к нему ты относишься серьезно. – Все, все! – я выставил перед собой ладони. – Я тебя зауважал и готов к плодотворному сотрудничеству! Просто твоя… яркая внешность, против воли настраивает на игривый лад, даже такого старого хрыча, как я. – Мой образ взят из подсознания моего творца и по сути, это его женский идеал. Поскольку смысл моего существования состоял в исполнении его осознанных и даже неосознанных пожеланий, мне очень комфортно в этом образе, я слилась с ним, мне это необходимо. – Да я ж не прошу тебя, что-то сильно менять… да образ твой нынешний, мне, что греха таить, очень нравится… – Я поняла… на какие только жертвы не пойдешь, чтоб не смущать похотливого партнера. Миг и рядом со мной сидит скромная девушка в широких джинсиках и простой белой блузке, застегнутой под самое горло, не капли косметики на лице и никаких украшений. Медные волосы убраны назад, открыв милые ушки, и закреплены заколками. На носу появились веснушки и апофеозом круглые очочки. Не дать не взять, училка младших классов готовится к уроку. – Замечательно, то, что надо! – похвалил я. Она недовольно поморщилась. – Долго такой серой мышью я быть не смогу, уж извини. – Ладно, извиню. Кстати, как к тебе обращаться? Фея… Огонек… звучит немного по-детски, не находишь? – Нахожу, – согласилась она, – но я и была тогда маленькой. Хорошо, зови меня Евой. Это логично, ведь я первый искусственный антропоморфный объект женского рода. Мы тихонько шагали по тенистой аллее. – Есть такое понятие – биоцентризм, – объясняла мне Ева, – согласно ему, реально лишь то, что разумом воспринимается, как реальность. Пространство и время существуют только как конструкты разума. То, что вы люди воспринимаете, как реальность, является процессом, включающим в себя сознание. – Чье сознание? – Просто СОЗНАНИЕ, не важно чье. Нет Сознания – нет реальности. Поведение любых объектов, вплоть до элементарных частиц, детерминировано наличием наблюдателя. Отсутствует наблюдатель – они существуют в неопределенном состоянии, представляя собой вероятностные волны. Понял – нет? Без участия наблюдателя, материя пребывает в неопределенном, вероятностном состоянии. Сознание создает Вселенную, а не наоборот! Согласно этому, Вселенная может содержать в себе, как вполне достоверные элементы, так и мистические откровения, и случайные субъективные опыты и феномены кажущиеся невероятными. – Блин, Огонек… то есть Ева, ты меня запутала… то есть ты хочешь сказать, что ты создаешь реальность, воздействуя на мое сознание… в смысле, не только на мое… – Нет, глупыш, – засмеялась она, – все наоборот – сознание создает реальность в виде меня! – Моё сознание? – Опять твое-мое… просто СОЗНАНИЕ! Но я могу управлять этой реальностью, в этом моя уникальность. Потрогай меня. Ну давай, смелее! – Где тебя потрогать? – Тьфу, болван! Да хоть за попу, ты же об этом только и думаешь. Я, конечно, не только об этом думал, но приглашением воспользовался. Протянул руку с целью ущипнуть её ниже пояса и мои пальцы встретили пустоту, утонув за границей джинсы. Провел рукой уже смелее и проткнул без сопротивления все её тело насквозь. Неприятное зрелище. – Понял теперь? Эй, чего руки распускаешь? – шутливо возмутилась феечка, когда я, повторяя эксперимент, ущипнул её за, вновь воплотившийся, крепкий задик. – В общем, я могу регулировать действительность, от простой иллюзии, до гиперреальности, когда СОЗНАНИЕ уже не может отличить реальность от фантазии. Единственно, что на последнее тратится много энергии и долго такое состояние поддерживать невозможно, да и не нужно. В большинстве случаев достаточно иллюзии.