– Где мы? – затравленно осматриваясь по сторонам, буркнул он. – Узнаешь, – ответил спортсмен и несильно подтолкнул его пистолетом в спину. Первой, цокая каблуками и откидывая назад тонкие плечи, шла таксистка, за ней Громов, за Громовым, спрятав пистолет, следовал спортсмен. Последней плелась душа. Стояла тишина. О том, что в доме есть люди, свидетельствовал лишь сизый дымок, вьющийся над печной трубой. Поднялись на крыльцо. Входная дверь, как будто сама собой, открылась перед ними. В полумраке широкого вестибюля показалась фигурка худенького старичка. – Мы привезли его, – сказала женщина. – Вас ждут, заходите, – бодрым голосом промолвил старичок. Судя по всему, он исполнял здесь роль секретаря-привратника. Брюнетка сделала шаг в сторону, освобождая проход. Спортсмен опять толкнул Громова в спину. Не дожидаясь повторного приглашения, Громов вошел. Провожатые, прикрыв за ним дверь, остались снаружи. Старичок молча указал рукой вглубь вестибюля. Миновав его, Громов оказался в большом, богато убранном кабинете. Окна были плотно занавешены толстыми шторами, свет давал пылающий камин. В центре кабинета стоял письменный стол-тумба. Одну из стен занимала коллекция кинжалов и сабель, рядом в углу стояли рыцарские доспехи. Багровые отблески огня плясали на отполированном шлеме и нагрудном панцире. В просторном книжном шкафу со стеклянными дверцами виднелась обширная библиотека, состоящая из золоченых фолиантов вперемежку с ветхими, растрепанными свитками. Напротив камина стояло кресло. Оно было повернуто к огню, и его высокая спинка почти полностью скрывала сидящего в нем человека. Была заметна лишь рука, расслабленно свисающая с мягкого подлокотника. – Проходите к столу, присаживайтесь, – раздался голос. Какое-то внутреннее чувство подсказало вошедшему, что выяснять отношения не годится. Нужно слушать и ждать. Поэтому он покорно подошел к столу и сел в стоящее там второе кресло. – Пусть ваш раб выйдет. – Какой раб? – растерянно сглотнув слюну, произнес Громов, мгновенно понимая, к кому он попал. – Я не привык повторять свои приказы дважды, – без всякой перемены интонации, все так же мягко и спокойно послышалось из кресла. – Эй, выйди, – повернувшись к душе, буркнул Громов. Пройдя сквозь прикрытую дверь, душа послушно исчезла. – Прежде чем я начну задавать вам вопросы, на которые вы ответите мне честно, я хочу предоставить слово вам, – после недолгого молчания вновь заговорил хозяин кабинета, – говорите, если вам есть, что сказать. Гость молчал. Нестройные обрывки мыслей, которые никак не хотели складываться в убедительное доказательство того, что он не чужой, а свой, крутились в голове. Не такого поворота событий ожидал он от сегодняшнего дня. – Я «наш», я свой, я Рукоблудский, то есть бывший, а теперь Громов, – только и сумел сбивчиво пробормотать он. Свисавшая с подлокотника рука исчезла. Из кресла поднялся человек, быстро подошел к столу и вновь уселся, но уже не в кресло, а на стул. Внешне человек, если можно так выразиться, во всем был средний и представлял собой типичный образчик неприметного представителя толпы. Он был среднего роста, среднего возраста, средней полноты. Одет он был в рубашку мышиного цвета и серые брюки. На подернутых легким жирком и чисто выбритых щеках его лежал легкий румянец. Волосы, аккуратно перекинутые с одной стороны темени на другую, маскировали небольшую лысину. – Как вы сказали, вас зовут? – спросил, наконец, хозяин. – Громов. – Очень хорошо, а прежде как звали? – Рукоблудский. Хозяин что-то лениво достал из кармана и, вдруг резко выбросив руку с зажатым в ней предметом перед собой, выстрелил в лицо своему собеседнику голубой молнией электрического разряда. Вскрикнув от боли, Громов рухнул на пол, скорчился, засучил ногами и расслабленно затих. – Очень больно? – выждав минуту, заботливо спросил хозяин. – Да-а-а, – застонал Громов. – Поднимайтесь, по полу сквозняки гуляют. Спустя несколько минут Громов с трудом влез обратно в кресло. – Я же предупреждал, – ласково улыбаясь, сказал хозяин, – не надо мне лгать. Громов молча дрожал. – Вы зря пытаетесь играть чужую роль, господин Громов, или как вас там, – хозяин поморщился, – Котя, если не ошибаюсь. А для нас и Котя может вполне подойти. Вам по-прежнему нечего мне сказать? В последней фразе хозяина было что-то такое, от чего Громов содрогнулся, но не от страха, а от неожиданной радости. Вот они: фарт и удача. Сильный сидел перед ним, сильный знал о его неудавшемся обмане и, несмотря на это, искал дружбы с ним. Не медля ни одной секунды, искатель удачи закричал: – Да, мне есть что сказать! Тотчас со всеми возможными подробностями он начал рассказывать хозяину о недавней сделке между Рукоблудским и Громовым, а также о всех последовавших за этим событиях, свидетелем и участником которых он был. Узнав о гибели твари, обитавшей в теле Рукоблудского, хозяин скривил губы и впервые за все время долгого монолога своего гостя зло процедил: – Проклятая свинья, ему, видите ли, надоела вечность. В остальном он внимательно и благожелательно слушал, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. Часть из услышанного он, очевидно, знал и сам, но некоторые эпизоды рассказа его очень заинтересовали, особенно известие о некоем Макаре, построившем в своей квартире машину времени. Дослушав до конца, хозяин произнес: – Что ж, господин Громов, я ценю вашу откровенность и тоже скажу вам кое-что. Вы успешно прошли первую ступень избранности – ступень раба. Все мы начинали так, слышите, именно так. В том, что изгнали одного из наших и погубили его, нет преступления. За это мы не караем. Наоборот: слабые должны уходить, уступая место более сильным и жизнеспособным. Свой ум вы показали, взойдя на вторую ступень. Впереди вас ждет вечность, а значит – власть над человечьим стадом, которое никогда не перестанет снабжать нас новыми телами и нашим кормом – новыми душами. Мы явились на свет теми же слабыми скотами с их кратким мигом земной жизни, но были избраны. Хозяин кабинета немного помолчал. – Теперь ты посвящен, но чтобы подняться еще на одну ступень, надо приложить немало усилий. Запомни: я твой Мастер, ты будешь слушаться меня так, как слушается человека его тень. Если будешь послушен, сам станешь Мастером. Понимаешь? – Понимаю, – с трепетом проговорил Громов. – Вот тебе пока, возьми, – с этими словами Мастер достал из стола тонкую пачку долларов и положил ее на стол перед Громовым. – Сейчас с теми, кто привез тебя, поедешь в свой город и привезешь изобретателя Макара, но смотри, чтобы ни один волос не упал с его головы. Захватишь все его бумаги. Машину не трогать. Понимаешь? – Понимаю. – Тех двоих зовут Игорь и Лика. Они обычные люди, но, как и многие, верно служат нам. Понимаешь? – Понимаю. – Что ж, ты понятлив. Я думаю, излишним будет говорить тебе о том, что если хоть слово из того, что услышал ты здесь, сорвется с твоих губ, то губы твои вряд ли откроются когда-то. – Да, Мастер, все сделаю. – Целуй. Мастер сунул под нос Громову ладонь. Тот подскочил с кресла и раболепно облобызал десницу своего господина. – Ступай. Спиною вперед Громов засеменил к двери. На улице его поджидали Игорь и невидимая для последнего душа. Гордо подняв голову и уже демонстративно не обращая на Игоря никакого внимания, Громов пошел к машине. Молчаливый Игорь двинулся за ним. А из полумрака вестибюля вынырнула Лика и, как мышка, юркнула в кабинет хозяина. – Пока будете работать с Громовым, – сказал он, – как можно быстрее привезете сюда человека по имени Макар. Живым. О нем, что нужно, расскажет ваш подопечный. Все. Лика кивнула и повернулась к двери. – Постой. Если заметите, что этот Громов ведет какую-то самостоятельную игру – убейте его. Невесомая улыбка тронула женское лицо. Она опять кивнула и вышла из кабинета. Хозяин расслабленно потянулся и негромко позвал: – Эй, раб, ко мне. Из рыцарских доспехов выплыло серебристое облако с едва уловимыми контурами человеческого тела и замерло около стола. Хозяин улыбнулся и погрузил свои руки в облако. Подкрепив свои силы, он сыто откинулся на спинку стула и довольно произнес: – Хороший раб, иди на место. Метнувшись к панцирю, облако исчезло. Мастер вздохнул, снова уселся в широкое кресло, протянул к живительному жару огня ноги, сложил на животе ладони, прикрыл глаза и незаметно для самого себя погрузился в сон. И вновь, как в течение многих последних веков, встал перед ним неизбывный кошмар, не покидавший его страх, воспоминание о первой, еще смертной жизни. Закованный в неуязвимую броню, верхом на вороном коне благородный рыцарь, а с ним несокрушимая рать лучших тевтонских сынов, воинство, равного которому нет во всей Европе. За их спинами Псков и Изборск, пред ними Новгород с золотыми куполами соборов и монастырей, с разбухшими от несметных богатств купеческими домами, со сдобными русскими девками. И от всего этого их отделяет лишь ледяное поле озера да горстка вонючего мужичья, посмевшего противиться воле ордена. Развернув знамена, сверкая сталью доспехов и клинков, армия братьев неудержимой лавиной изливается на чудской лед… Пока хозяин спал и видел сны, машина с его слугами неслась к городу, из которого все они сегодня утром прибыли в Москву на поезде. Поменявшись с Игорем местами, Громов сидел на заднем сиденье. Он находился в прекраснейшем расположении духа. Он и ожидать не мог, что его столичный визит закончится так хорошо. Лика гнала так, что стрелка на спидометре начала зашкаливать за двести. Не прошло и двух часов после выезда из подмосковной дачи хозяина, как автомобиль, управляемый столь решительной автолюбительницей, ворвался в город, бывший пунктом их назначения. Громов, немного обеспокоенный бешеной скоростью передвижения, заметил: – Девочка, а ты уверена, что нам не стоит ехать помедленнее? – Успокойся, маленький, все идет, как надо, – звонко ответила Лика. – Скажи лучше, где найти твоего Макара. – Улицу Песчаную знаешь? – Знаю. Какой дом? – На отшибе, на самом краю оврага. Весь город проскочили за четверть часа и с разгону ворвались на Песчаную улицу. Все шло бы своим уже решенным и расписанным чередом, если бы не одно маленькое обстоятельство, сыгравшее весьма существенную роль. Дело в том, что у некоего Васи Маслова родился сын. Отмечая столь торжественную веху своей жизни, Вася решил не дожидаться вечера, а вместе с ним и окончания рабочего дня и начал отмечать событие прямо во время обеденного перерыва. И это было бы еще ничего, если бы вместо обычного вечернего стаканчика, перенесенного нетерпеливым Васей на обед, он не опрокинул бы в себя три. Но и это были бы сущие пустяки, если бы наш Вася числился, скажем, слесарем в каком-нибудь местном домоуправлении, а не работал водителем громадного тягача, который все время Васиного обеда дожидался его во дворе. Откушав, Вася накинул на плечи свою рабочую куртку, спустился во двор, вскочил в машину и, что было сил, надавил на газ. Колеса завертелись, и исполин автомобильного мира лихо выкатился на проезжую часть, полностью перегородив ее. В этот же самый момент любительница быстрой езды Лика судорожно закрутила баранку, ударила по тормозам, но было поздно. Ее Мерседес цвета спелой вишни на всем ходу влетел под днище тягача. Удар пришелся на уровне лобового стекла. Уже через мгновение все было кончено: легковой автомобиль со смятым передом и почти подчистую сорванной крышей превратился в груду металлолома, а два человека на передних сиденьях в залитые кровью трупы. Вася Маслов растерянно выглянул из кабины и испуганно обозрел «поле брани». Трезвея и чувствуя, как нехорошо засосало под ложечкой, он отер горячий пот со своего лба. Еще через несколько мгновений Вася увидел, как с заднего сиденья разбитой машины вылез человек. Лицо его походило на кровавую маску. Как лунатик пошел он куда-то в сторону, но не успел сделать и нескольких шагов, как ноги его подкосились, и он упал в придорожный сугроб.