– Мне вдруг стало холодно. Прямо мурашки по коже забегали. – Она выпрямилась и улыбнулась Бену, заверяя его, что не стоит придавать значения случайно разлитому шерри и ее внезапному волнению. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Ее резко нарушила Эбби: – И кто же этот ваш гость? – Какая разница? Он же все равно не приедет, – сказала Эллен. – Знакомство с ним могло бы доставить нам удовольствие, а теперь мы этого лишены, – чрезмерно ядовитым тоном ответила Эбби. – Это мой друг, – сказал Бен. – Тоже художник? – Нет, бизнесмен. Владелец магазина. Даже двух. Бен обвел комнату беспокойным взглядом. Его глаза снова остановились на Беделии. – Как вам мое новое платье? – нарочито беспечным голосом спросила она. Уловка оказалась не очень успешной. Все видели, что ей отчаянно хочется сменить тему разговора. – Шикарное! – сказала Эбби. – Как из Парижа! – Я сама его пошила. – Не может быть! – Да-да, пошила, – подтвердил Чарли, узнавший об этом пару часов назад, когда они одевались для визита к Бену. Эбби покачала головой. – Беделия, ты чудо! Я готова была поклясться, что оно из Европы. – Спасибо. – Беделия сделала еще глоток шерри. – Вот в чем вы должны мне позировать, Беделия. Я хочу, чтобы вы непременно были в этом платье, – сказал Бен. – Портрет Беделии! – воскликнул Чарли. – Вы же не против, чтобы она мне позировала? – Конечно, нет. – Ах, Бен! – Беделия укоризненно покачала головой. – Ну зачем вы раскрыли нашу тайну? Это же должно было стать сюрпризом. – Прошу прощения. – Сюрпризом для меня? – спросил Чарли. – На твой день рождения, милый. – Это было бы просто чудесно! – воскликнул он и пояснил остальным: – Знаете, у меня ведь нет ни одного ее портрета. Даже ни одной фотокарточки. – Мистер Чейни не должен писать Беделию! – заявила Эллен. – Почему? – требовательно спросил Чарли. – Почему бы ему не написать портрет Беделии? – Разве ты не видел его картин? – Неоднократно. Чем тебе не нравится эта идея? Обдумывая свой ответ, Эллен какое-то время держала их в напряжении. Наконец она сказала: – Беделия красива, а ему, похоже, интересно только выставлять напоказ уродство. – Вы несправедливы! Я же объяснил вам: я стараюсь писать то, что вижу. Честно. – В Беделии он никогда не найдет уродства, – решительно заявил Чарли. – Ты видел, что он сделал с красным амбаром? Даже в этом живописном местечке ему удалось отыскать зло. Ханна объявила, что ужин готов. – Нельзя найти зло там, где его нет и в помине, – возразил Чарли. – Я не боюсь позволить ему писать Беделию. – Интересно будет взглянуть на готовый портрет, – сказала Эллен. – Обещаю, что вы станете моим первым критиком, – сказал Бен и пригласил гостей в столовую. Ужин начался с моллюсков, как и докладывала Беделии Мэри. Беделия заранее предупредила Чарли, чтобы он не ел первое блюдо. Пока все наслаждались моллюсками, Чарли грыз сухое печенье. Сидевшая рядом с ним Эллен поинтересовалась, почему он ничего не ест. – Неужели опять диспепсия, Чарли? – Я не голоден, – ответил он и во избежание долгих дискуссий на неприятную ему тему воскликнул: – Ты сегодня удивительно хорошо выглядишь! Что ты с собой сделала, Нелли? Эллен покраснела. Чарли называл ее этим именем, когда давным-давно обучал игре в теннис и катался с ней на возу с сеном, напевая «Провожая Нелли домой» – фальшиво, но весело. Она почувствовала, как вспыхнуло у нее лицо, и испугалась, что румянец выдаст ее смущение. Но румянец ей шел. Особенно сейчас, когда Эллен была в платье из серой шерсти и вишневого шелка, которое одолжила ей Эбби. – В чем твой секрет, Нелли? Неужто влюбилась? Ты прямо расцвела… Ханна поставила возле них тарелку с горячими бисквитами. Взяв один, Эллен с суровым видом начала мазать его маслом. От нее исходила какая-то холодность, и Чарли переключил свое внимание на разговор Бена с Эбби. Беделия тоже слушала, но не принимала в нем участия. – Сначала, – рассказывал Бен Эбби, – я думал написать ее такой, какой Чарли увидел ее в тот день на веранде отеля. Всю в черном, вдову. На заднем плане – каменистые пики Скалистых гор, подчеркивающие безжалостность и равнодушие природы и жестокость мира, против которого вынуждена бороться хрупкая женщина. – Звучит потрясающе. Почему же вы передумали? – Ну, здесь, как вам известно, нет горного пейзажа. – Разве вы не могли писать по фотографии? – Я так не работаю. Более того, моя модель уже не худощавая, печальная вдова, за которой наш друг Чарли последовал из комнаты отдыха на веранду отеля. Когда я впервые услышал эту историю, она показалась мне романтичной, и для меня было большим соблазном писать, полагаясь на собственное воображение, а не на реальность. – Но ведь это правдивая история. – Объект изменился. Вместо скорбящей вдовы мы видим пышущую здоровьем супругу. Исчезла угловатость линий, а… – Он сделал некий жест, пытаясь точнее выразить свою идею. – Это будет портрет женщины, которая довольна жизнью, поскольку преуспела в самом главном своем предназначении, а именно: сделать все, чтобы мужчина чувствовал себя счастливым. – Очень лестно, – сказал Чарли. – Ах ты, самодовольный индюк! – воскликнула Эбби, поигрывая индийским браслетом, который она надела поверх обтягивающего рукава платья из черного атласа. Заметив, что гости покончили с моллюсками, Бен позвонил в колокольчик, призывая Ханну. Затем повернулся к Беделии и сказал: – Когда будете позировать для портрета, непременно наденьте кольцо с черной жемчужиной. – Черная жемчужина! – вскричала Эбби, глядя на Беделию с возрастающим восхищением. – Только не говори, что у тебя есть черная жемчужина! Беделия взглянула на Чарли. Казалось, ее глаза говорили: вот видишь, как хорошо, что я настояла на своем и не подарила Эбби кольцо. Как было бы неловко, ведь Бен уже видел его на мне. – Ах, да она искусственная, – объяснила Беделия. – Я купила это кольцо в галантерейной лавке в Нью-Йорке. Оно стоило всего пять долларов. Чарли счел его дешевкой, но я так плохо в этом смыслю, что мне жемчужина показалась настоящей. – Потрясающая подделка, – сказал Бен. – Я не слишком разбираюсь в драгоценностях, но, впервые увидев это кольцо, я принял платину и брильянты за настоящие, а уж жемчужина, по моему мнению, наверняка стоила тысячу долларов. Эбби продолжала теребить браслет. – Звучит интригующе. Почему же ты его не носишь, Беделия? – Мой муж не одобряет украшений с искусственными камнями. – В голосе Беделии не было обиды, она просто констатировала факт. – Как жаль, что я тем вечером обратил внимание на это кольцо, – сказал Бен. – Не начни я столь откровенно им восхищаться, Чарли, наверное, и вовсе бы его не заметил. – Не заметить черную жемчужину! – воскликнула Эбби так, словно речь шла о смертном грехе. Чарли предпочел бы, чтобы они перестали это обсуждать. – Я уверена, что он заметил, – сказала Беделия. – Слишком уж оно бросалось в глаза. Но он не хотел ранить мои чувства, критикуя мой вкус, поэтому молчал, хотя сразу же возненавидел это кольцо.