— Вы это видели?! — взвилась Лана. — Как он на нас уставился! А припустил как! Побежал с докладом к Волкану, не иначе. — Почему вы так решили? — Там технический коридор, если по нему пройти до конца, к двери, ведущей в кабинет Волкана, попадаешь. А если налево и вниз, будет подвал, где для горничных организовали склад, Руслану там просто делать нечего. Так что я не сомневаюсь, «стучать» побежал, гад! Сейчас доложит, что я с вами прогуливалась и мило беседовала. — Если из-за этого у вас могут быть неприятности, я постараюсь оказать содействие, — забеспокоился Гуров. — Не переживайте, Лев Иванович! Занятие у меня только через двадцать минут. Готовиться к нему не нужно, только сарафан стянуть — костюм, что сойдет за купальник, на мне. А что я делаю в свое свободное время, никого не касается. — Но вы говорили, что Волкан умеет придираться. — Ну и пусть! Он меня не уволит. Во-первых, потому что коней на переправе не меняют. А во-вторых, на мое место ему пришлось бы брать троих разных специалистов. Волкан мысленно эти две лишние зарплаты уже себе в карман положил. А на следующий сезон я сама контракт не подпишу ни за какие коврижки! Так что терять мне особо нечего. — Все равно, если что, ссылайтесь на меня. Волкан обещал не чинить препятствий расследованию. И пока слово не нарушал, по крайней мере открыто. Еще было достаточно светло, но уже чувствовалось, что вечер опускается на южный город. Стали значительно длиннее тени, легкий бриз, дувший с моря, усилился и слегка охладил раскаленный за день воздух. Чайки в поисках добычи ближе к берегу кружили над волнами, оглашая все вокруг пронзительными криками. В парке было очень оживленно и неожиданно многолюдно. Семьи анталийцев гуляли по набережной, посещали многочисленные кафе или перекусывали прямо в парке захваченной из дому или приготовленной тут же, в каменных печах, едой. Вокруг взрослых резвились дети, затевая свои шумные игры и что-то гортанно выкрикивая друг другу. Около беседки было гораздо спокойнее. Наверное, местные жители часто посещали этот парк и, привыкнув к величественной красоте живописного водопада, предпочитали любоваться им на расстоянии. Изредка подходил кто-то из туристов, чтобы сделать фото на фоне низвергающихся потоков воды. Но они не задерживались надолго и, поеживаясь от сырых брызг, сворачивали дальше на набережную или уходили в сторону от моря, в глубь ухоженного парка. Сейчас беседкой никто из них не интересовался, что было на руку полковнику, который уже больше часа сидел в засаде, устроившись на ближайшей к водопаду скамейке. Отсюда было рукой подать до места встречи и отлично просматривались все подходы к нему. «Похоже, место выбрано весьма удачно, — подумал он. — Молодец, Лиля, не подвела. Теперь дело за малым: Айкут должен заглотить наживку и явиться на свидание». Со своего места ему был виден силуэт Лили. Женщина нервничала и не находила себе места. Она то садилась на лавочку внутри беседки, то принималась метаться, меряя шагами тесное строение. Лиля вняла совету Гурова и старательно поработала над своей внешностью, тщательно продумала и создала нужный образ. Легкий синий брючный костюм подчеркивал изящество фигуры, но был довольно строгого кроя, с умеренным декольте и длинным рукавом. Стильные босоножки на высоком каблуке выгодно подчеркивали стройные длинные ноги женщины. Сияющее лицо не носило даже следа переживаний и тревог. Умеренный макияж выделял все достоинства внешности. Блестящие светлые локоны небрежным каскадом ниспадали на плечи. Будучи мужем не просто красивой женщины, а популярной актрисы, Гуров прекрасно знал, сколько времени и труда стоит придать волосам эту кажущуюся небрежность и как с помощью умелого макияжа можно исправить многие недостатки внешности. Но, признаться, был поражен, увидев, что Лиля полностью преобразилась: вялость движений исчезла, кожа сияла, глаза горели немного лихорадочным, но живым блеском. Похоже, она ждала скорой встречи с сыном и верила в нее. Неожиданно на тропинке, ведущей из парка, показался мужчина, уверенным шагом направлявшийся в сторону беседки. Гуров с удивлением узнал в нем сотрудника ветеринарной клиники, с которым общался пару дней назад, и понял, что его догадка оказалась верна. Айкут был не ухоженным черноволосым красавцем, а высоким, широкоплечим голубоглазым детиной. Обладателем шевелюры рыжеватого оттенка и еще более рыжей бороды. Когда мужчина собрался зайти внутрь беседки, Лев сорвался со своего места и бегом рванул за ним, радуясь, что не поленился пройти через оформления многочисленных бумаг и волокиту перед вылетом и захватил с собой свое табельное оружие. Единственное, о чем он пожалел, это о том, что нет сейчас рядом его давнего друга и коллеги Стаса Крячко. Вот кто умеет шутить и балагурить в любой ситуации. К примеру, он бы сейчас не преминул отпустить парочку шуточек. — Что вам нужно?! Кто вы такой?! — вдруг раздался возглас Лили, и Гуров ускорился, автоматически отмечая, что женщина, видимо, от изумления, кричит по-русски. — Любимый, я не понимать! — прогрохотал мужчина басом. — Говорить тюкрче![1] Лев наконец добежал до входа в беседку и влетел внутрь. — Лиля, вероятно, это и есть Айкут! — Глядя на растерянное лицо женщины, он громко добавил: — Лиля, соберитесь, нам нужен переводчик! Скажите ему, что он арестован и обвиняется в похищении человека! Тем временем Айкут тоже что-то выкрикнул и поднял раскрытые ладони перед собой, то ли защищаясь, то ли демонстрируя открытые помыслы, продолжал быстро говорить. — Заткнись! — неожиданно рявкнула Лиля, а потом произнесла по-турецки: — Говори еще раз и помедленнее! Я только учу язык! Через какое-то время женщина повернулась к Гурову и пояснила: — Он подумал, что вы, Лев Иванович, мой ревнивый и обманутый муж, который заподозрил жену в адюльтере, проследил до места встречи с любовником и решил поймать с поличным. Дичь какая! Она тоже стала выкрикивать короткие рубленые фразы, а Айкут, не менее эмоционально, ей отвечать. Гурову показалось, что фразы повторяются, то есть беседа, что называется, пошла по кругу, и он попытался остановить бранящихся: — Стойте, стойте, Лиля, так не пойдет! Давайте я буду задавать вопросы, а вы переводить с русского на турецкий и обратно. — Я требовала сказать, где мой сын! А он отвечает, что не знает и вообще не понимает, о чем речь!! — Мы так ничего не добьемся! Поэтому я буду задавать вопросы, а вы переводить, — спокойно произнес Лев и повернулся к турку: — Вы действительно Айкут Мутлу? — Да, — ответил мужчина. — А я — полковник полиции, Гуров Лев Иванович. Значит, это вы познакомились с Петровой Лилей на сайте знакомств? Переписывались, созванивались. А потом, когда женщина приняла решение прервать знакомство, преследовали ее? Звонили, присылали посылки и письма? Мужчина ответил долгой фразой, которую Лиля тут же перевела: — Возможно, я был немного навязчив. Но я полюбил, сильно, искренне и впервые в жизни. Ее строптивость только подзадоривала меня, а отказ разозлил. Возможно, я перешел границы допустимого, но преследовать с полицией меня не за что. Я не хотел ничего плохого. Я даже был готов смириться с участью брошенного возлюбленного, но тут увидел фото Лили в Анталии и воспрял духом. — Почему? — Решил, раз она приехала именно в этот город, я имею второй шанс. И могу попробовать вернуть любовь! — Рассказывать о большой любви сейчас не нужно! — сердито гаркнул Гуров. — Вы зря мне не верить, — попытался ответить на русском Айкут, — я даже язык начать учить. Но понимать мало, а сказать еще хуже уметь. — Мы не верим, потому что на то имеются основания. Вы просто брачный аферист, батенька, а никакой не влюбленный! Айтишники Главного управления по перекрестным ссылкам обнаружили около десятка женщин, так или иначе пострадавших от ваших действий финансово. Эти женщины проживают в Москве, Питере и других крупных городах нашей страны. И это далеко не все пострадавшие, примерно семьдесят процентов обманутых людей предпочитают замалчивать этот факт, стыдятся. Но вы можете не сомневаться, что наши специалисты разберутся во всем. Возьмут заявления и соберут показания у всех, кого смогут отыскать. А потом передадут материалы судебным органам Турции. Так что наказание вас настигнет, можете даже не сомневаться. По мере того как Лиля переводила слова Гурова, Мутлу заметно грустнел, терял остатки уверенности, ссутулил плечи и все ниже опускал голову. — Это так, — сказал он наконец, — я, наверное, виноват. Но я никого не заставлял, все, что мне дали эти женщины, они решили дать сами, без принуждения. И к Лиле это не имеет никакого отношения. Ее я искренне и безмерно люблю. — О какой любви может идти речь, если ты даже лицо свое настоящее скрывал! — не выдержала Лиля. — Так просто случайно вышло! Я потом пожалел, очень! Но не знал, как признаться, чтобы не оттолкнуть. А потом ты сама решила уйти, и я умер от горя! — Сейчас не время об этом, — ввернул Гуров. — Хорошо, — поднял голову Айкут, — я готов отвечать. Только не понимаю, где наша полиция? Почему меня арестовывает русский полицейский? — Частный детектив, коим я являюсь в этой миссии, имеет право задержать подозреваемого, чтобы потом передать его в руки местной полиции. — Не уверена, что смогу это точно перевести, — пробормотала Лиля, но начала переводить. — Я понимать, — кивнул турок, — мне предъявить обвинение в мош… мошенчиства. Я понимать. — Нет, — покачал головой Лев, — этим станут заниматься ваши власти. А сейчас вы подозреваетесь в похищении сына Лилии Петровой, Николая Петрова, девятнадцати лет. — По-хи-ще-ние? Это что? — уточнил Айкут. — Я не знаю, как это перевести, — развела руками Лиля. — Киднепинг! — произнес Гуров английский термин, известный во всем мире. — Я?! — подскочил Айкут. — Я не трогать твой сын!! Никогда!! Зачем?! Почему?! Как?! Я не знать, в какой отель вы жить! В Анталия их много! — Но ты ему угрожал! — растерялась Лиля. — Писал в последнем письме! — Я нет! Не угроза! Ты не понять! Я хотел делать с ним знакомство! Чтобы мы быть одна семья! Я не угрожать! Ничего не делать! И никогда не встречаться с мальчик! Айкут продолжал еще что-то выкрикивать, но уже совсем бессвязное. Гуров, задумавшись, не прерывал мужчину, а Лиля потрясенно молчала. — Я не верю! — наконец тихо проговорила она. — Нет, нет! — повторял Айкут уже на родном языке. — Когда пропал сын? — Четверо суток назад, чуть больше, — ответил Лев, — хватились его около четырех вечера. — Узнайте на работе, спросите босса, я работаю в это время. И был в магазине. — Ник покинул территорию отеля около четырех часов. Но ты мог как-то его выманить, а похитить уже потом, позже! — выкрикнула Лиля. — После работы я сразу же пошел домой. Был в Сети, проверял почту. А потом переписывался с девушками, которые интересуются турецкой культурой. — До которого часа? — уточнил Гуров. — До одиннадцати, может, до начала двенадцатого. Это можно проверить! Доказать! Потом выключил компьютер, покормил кошку и лег спать, мне вставать рано на работу. На некоторое время между собеседниками повисла пауза. Гуров думал, что после проверки алиби с мужчины подозрения можно снимать. А также о том, что расследование придется начинать заново и вести в другом направлении. А что принять за рабочую версию, в голову пока не приходило. Лиля со всего маху плюхнулась на жесткую лавку и некоторое время так и сидела. Расслабленные руки плетьми упали вдоль тела, лицо застыло и не выражало никаких эмоций. Гуров понимал, что, вероятней всего, это затишье перед бурей. — Сколько у вас было собеседниц в тот вечер? — негромко спросил он у турка, начисто забыв, что тот не понимает по-русски. — Тры девушка, — уловил суть Айкут. — С одной говорить скайп. Она узнать мой голос. Вы проверять. Ехать в мой квартира сейчас. — Не сейчас, — мрачно ответил Гуров, глядя на Лилю, и протянул Айкуту свой блокнот: — Напиши адрес и телефон. И помни, что я знаю, где ты работаешь. Не вздумай убегать, сделаешь себе хуже. Напишешь и можешь идти. — Я отвести любимый женщина в отель, — пробормотал турок, записывая свои данные. — Или лучше госпиталь?! — бросил он на Лилю настороженный, испуганный взгляд. Та ни на что не реагировала, казалось, даже не слышала, о чем переговариваются мужчины.