— Не думаю, что он сможет ответить на мои вопросы лучше, чем вы, — заметил Крячко. — Да и вопросы мои несложные. Слышали про бомжей в подвале? — Не по адресу явились, господин полицейский, — ощетинилась кассирша. — У нас все спиртное лицензированное. Документы в порядке. Если хотите повесить это дело на наш магазин — не выйдет. — Боже упаси! — театрально замахал руками Стас. — Подозревать в чем-то такое солидное заведение! Не понимаю, с чего вы вдруг так разволновались? — Все вопросы, связанные с работой точки, обсуждайте с директором, — сердито повторила кассирша. — Да не собирался я обсуждать вашу работу. Мои вопросы никак не связаны с вашей профессиональной деятельностью. — И на другие вопросы я отвечать не собираюсь. И вообще не будете делать покупки, отходите от кассы. Мне работать надо. Крячко обвел взглядом пустой магазин, усмехнулся и решил, что не с того начал. — Будьте любезны, Людмила, — прочел он имя на бейджике, — посоветуйте, какой из алкогольных продуктов приобрести, чтобы стать лучшим другом контингента, чаще других отоваривающихся данным продуктом в вашем магазине? — Не поняла, — растерялась Людмила, по всей видимости, столь витиеватый слог ей нечасто приходилось слышать. — Какой еще контингент? — Алкаши местные «беленькую» или «красненькое» предпочитают? — пояснил Крячко. — «Анапа» или «Столичная»? — По деньгам, — машинально ответила кассирша. — По деньгам — это у кого какой доход или в какой день больше наскребли? — Послушайте, хотите затариться спиртным, берите. И голову мне не морочьте! — сердито бросила Людмила. — Ладно, выражусь еще конкретнее. Мне нужно пообщаться с «алкогольной элитой» вашего городка. Что им лучше преподнести для развития продуктивного разговора: водку или вино? Не подумайте дурного, это исключительно для пользы дела. Работа такая. — Вы допросить их хотите, только так, чтобы они не догадались, что это допрос? — Вопрос прозвучал откуда-то из-за спины. Крячко оглянулся. Одна из продавщиц-школьниц стояла позади и внимательно слушала их с кассиршей разговор. — Иди на место, Ксенька, вечно тебя на приключения тянет, — нахмурив брови, приказала Людмила, но Ксенька и не подумала уходить. — Берите водку, не ошибетесь. Только если Иван Палыча поить будете, тогда портвейн. Он от водки дуреет, — не обращая внимания на гневные взгляды кассирши, заявила она. — Остальные будут рады любому пойлу, но водка солиднее. — Тогда мне две бутылки водки и один портвейн, — доставая бумажник, заявил Крячко. — И закуски какой-нибудь. На ваш выбор. Ксенька показала кассирше язык и метнулась за прилавок. Проворно уложила в пакет заказ, принесла на кассу и застыла в ожидании. Стас расплатился, немного подумал и попросил коробку конфет. — Только самых вкусных, — сказал он Ксеньке. Та выполнила просьбу, Крячко снова полез в бумажник, отдал деньги кассирше, а купленную коробку протянул Ксеньке: — Чайком с коллегами побалуетесь. — Вообще-то нам нельзя принимать подарки от покупателей. Но вы ведь не обычный покупатель, верно? — поспешно убирая коробку под прилавок, улыбнулась Ксенька. — Так точно, я не обычный покупатель, — изобразил в ответ широкую улыбку Крячко, продавщица нравилась ему все больше и больше. — А не могли бы вы, Ксения, подсказать, где я могу найти Иван Палыча и его приятелей? — В это время суток? У Иванихи на задах, — не задумываясь, ответила девушка. — После обеда они всегда там зависают. — Тебе-то откуда это знать? — буркнула Людмила, все еще сердясь на молоденькую продавщицу. — К ним Суслик каждый день бегает, — быстро ответила Ксенька. — Скучно дома сидеть, так он туда шастает, истории послушать. — Была б я его матерью — уши надрала бы за такие развлечения! — Хорошо, что вы не его мать, — парировала Ксенька. — Нашей мамке есть чем заняться, кроме как собственных детей за уши драть. Крячко понял, что сейчас начнется привычная для двух дам ссора, и поспешил вмешаться: — Не просветите меня, Ксения, Суслик — это кто? — Брат мой. Младший. Он в шестой класс перешел, смышленый парнишка. — Так его я тоже у Иванихи на задах найду? — Если повезет. Он обычно либо там, либо на речке с пацанами. — А зады Иванихи в каком направлении искать? — От магазина идите прямо, до конца улицы. Крайний дом, шиферная крыша полосками окрашена. Не ошибетесь, — подсказала Ксенька. Внезапно в голову Крячко пришла новая мысль. Раз Ксенька знает так много про местных алкашей и их привычки, может, она сама будет ему полезна? — Скажите, Ксения, вы считаете себя наблюдательным человеком? — От скуки станешь наблюдательной. Только вам я бесполезна. Вы ведь про бомжей спросить хотели? Так я о них ничего не знаю. — Так-таки и ничего? — Думала уже. К нам они нечасто заглядывают, разве что уворовать что-то из продуктов захотят. Да мы всегда начеку, и самообслуживания у нас нет, а через прилавок незаметно руку не протянешь. Сами видите, народ у нас в магазине не толпится. — Как насчет приезжих? Незнакомцев ведь вы сразу от местных отличите? — не сдавался Крячко. — Быть может, накануне кто-то приходил в магазин, продуктами закупался. Колбаска там, хлебушек, огурчики малосольные. — Чужака я, конечно, отличу, да только у нас таких немало. Из столицы часто приезжают. В паре километров отсюда дачный поселок строят, туда и едут, а по пути иногда к нам заскакивают. — И никто из них вашего внимания не привлек? — Так, чтобы особо? Нет, не привлек. Покупатели как покупатели. — Я оставлю вам номерок, вдруг что вспомните, — предложил Крячко, протягивая Ксеньке визитку. — Буду признателен. — Ладно, я подумаю, — пообещала девушка. Крячко подхватил пакет с продуктами и вышел из магазина. Дом Иванихи он нашел без труда. Шиферную крышу в синюю и зеленую полоску было видно издалека. Припарковав машину у калитки, он не пошел через двор, а направился в обход забора, полагая, что там и находятся «зады», и не ошибся: за скверно ухоженным огородом стоял покосившийся сарай. Оттуда доносились голоса. Крячко остановился и прислушался. — Говорю тебе, туфта это все. Не мог старик Тесик так облажаться, — сердито говорил кто-то зычным голосом. — Раз принял подношение, значит, был уверен в том, что он чист. — И поэтому они все сейчас в холодильнике греются, печки дожидаясь, — едко отвечал ему молодой голос. — Промашка вышла, и спорить тут не о чем, — урезонивал их третий. — Помянуть бы надо, да нечем. Крячко рассудил, что самое время обозначиться. Он шагнул в открытый дверной проем, потряс пакетом и громко возвестил: — Поминальный стол прибыл. Позволите присоединиться? В сарае сидели четверо. Два парня лет по тридцать — тридцать пять, один предпенсионного возраста и один далеко за семьдесят. Все смотрели на вошедшего и молчали. — Чего затихли? Или передумали приятелей поминать? — проговорил Крячко, неспешно продвигаясь в центр сарая. — Ты кто такой? Чего надо? — поднимаясь с места, проговорил обладатель зычного голоса, которого Крячко определил как претендента на пенсию. — Кем бы ты ни был, проваливай! — присоединился к нему парень помоложе. — Я к вам с миром, мужики, чего в бутылку лезете, — примиряюще произнес Стас. — Вот, на помин принес. Он хотел вынуть из пакета бутылку, но парень его остановил: — Забирай свое пойло и проваливай, пока цел! — В руках его появилась дубина. — Эй, полегче! — отступив на шаг, произнес Крячко. — Так гостей не встречают. — Остыньте, мужики, — вступил в разговор старик. — Бубон, Артемка, кому говорю, остыньте! — Ты что, не видишь, что происходит, Палыч? Этот хрен отравил наших ребят, а теперь до нас добраться решил, — вспыхнул парень помоложе. — Ты, Артемка, обвинениями-то не бросайся, — растягивая слова, произнес Палыч. — Дай человеку слово сказать. — Вот так небось и с Тесиком было, — проворчал тот, кого старик назвал Бубоном. — Дал он этому хрычу слово сказать, а потом на тот свет отправился. — Вы не правы, мужики, — снова заговорил Крячко. — Спиртное я в вашем магазине брал, Ксенька собирала. У меня и чек имеется. Могу предьявить. — Ксенька, говоришь? — прищурился старик. — И что же она нам прислала? — Тебе, Иван Палыч, портвейн «три семерки». Остальным «беленькую». Все по совету брал. — Стас начал выкладывать гостинцы на земляной пол. — Так показывать чек-то? — Обойдемся, — при виде заводских этикеток пошел на попятный Бубон. — Доставай стаканы, Костян, помин состоится. Костян, второй из молодых парней, метнулся в угол сарая и вернулся с пластиковой магазинной корзиной, полной посуды. Бубон уже суетился возле самодельного стола, сколоченного из двух фанерных ящиков. Палыч любовно поглаживал бутылку портвейна, предвкушая наслаждение. О Крячко будто бы забыли. Он стоял чуть в стороне, рассматривая новых знакомых. Шестиклашки Суслика в сарае не было. Разлив водку по стаканам, Бубон произнес торжественную речь о земле пухом и вечной памяти, после чего все четверо опрокинули стаканы и принялись за закуску. Станислав выжидал. Когда вторая порция спиртного оказалась в желудках местных алкашей, Иван Палыч перевел взгляд на него и заявил: — Чего столбом стоишь? Присаживайся и выкладывай, с чем пожаловал.