* * * Пролог. Год назад Человек с Земли принял решение. Оно вызревало долго и мучительно, но час пробил. Минуло несколько недель с тех пор, как он покинул надёжную палубу своего корабля, укутанного холодной чернотой космоса. Собирался по-быстрому отослать краткий рапорт в местное отделение Межзвёздного Пространственно-аналитического Бюро и так же быстро вернуться в космос. Вместо этого крепко здесь застрял. Точно в силок угодил. Допив чай, он посмотрел на человека, сидящего напротив, и произнёс: – Долее я тут оставаться не намерен. Этот другой принял решение. Оно вызревало долго и мучительно, но час пробил. Ему требовалось время, гораздо больше времени. Ответа на первые письма не последовало. Они словно в чёрную дыру канули. Впрочем, большего – или, вернее, меньшего – он и не ждал. В любом случае это был только первый ход. Ясно было одно: пока суд да дело, нельзя позволить человеку с Земли ускользнуть. Он сжал гладкий чёрный стержень, лежащий в кармане, и сказал: – Вы не улавливаете тонкостей данной проблемы. – Что тонкого в гибели целой планеты? – возразил землянин. – Я хочу, чтобы вы оповестили о грядущем жителей Сарка, всех до одного. – Мы не можем. Поймите, начнётся паника. – Но вы обещали! – Я всё обдумал и решил, что это нерационально. – Представитель МПБ так и не явился. – Землянин перешёл к следующей своей претензии. – Знаю. Они слишком заняты мерами по преодолению кризиса. Подождите ещё день или два. – День или два! Опять «день или два»! Неужели все настолько заняты, что не могут уделить мне минуту? Они даже моих расчётов не видели. – Я предлагал вам своё посредничество. Вы не согласились. – И не соглашусь. Или они ко мне придут, или я к ним. По-моему, вы мне не верите, – с жаром прибавил землянин. – Не верите, что Флорине грозит гибель. – Я вам верю. – Нет, не верите. Не верите! По глазам вижу. Вы надо мной смеётесь. Вы не пространственный аналитик и ничего не понимаете в моих расчётах. Я даже не знаю, тот ли вы, за кого себя выдаёте. Кто вы такой? – Вы перевозбуждены. – Разумеется, что в этом удивительного? Или вы принимаете меня за психа? Думаете, небось: «Бедолага, космос свёл его с ума». – Вздор. – Думаете, думаете. Вот почему я хочу встретиться с представителями МПБ. Уж они-то разберутся, псих я или нет. Они узнают правду. Второй мужчина вспомнил о принятом им решении и сказал: – По-моему, вам нехорошо. Я помогу. – Нет, не поможете! – истерично взвизгнул землянин. – Потому что я ухожу! И немедленно. Вам меня не остановить, лучше сразу убейте. Но вы не посмеете. А если всё-таки посмеете, на вашей совести окажется смерть жителей целой планеты! – Я не собираюсь вас убивать! – второй человек возвысил голос, пытаясь перекричать землянина. – Успокойтесь, не буду я вас убивать, в этом нет нужды. – Значит, просто свяжете, лишь бы удержать меня здесь. Вы это замыслили? А что будете делать, когда меня хватятся в МПБ? Я должен регулярно отсылать им отчёты, так-то вот. – В Бюро знают, что со мной вы в безопасности. – Да ну? А им вообще известно, что я высадился на планете? Интересно, дошло ли до них моё первое сообщение? Голова у землянина закружилась. Конечности словно одеревенели. Второй человек поднялся. Он убедился, что решение было вполне своевременным. Неторопливо обогнув длинный стол, подошёл к землянину. – Это ради вашего же блага, – участливо сказал он, доставая из кармана чёрный стержень. – Психозонд, – неразборчиво прохрипел землянин, пытаясь встать, однако ноги отказались ему повиноваться. – Опоили… – процедил он сквозь сведённые судорогой челюсти. – Опоил, – легко согласился второй. – А теперь послушайте меня. Я не причиню вам вреда. Просто в таком возбуждённом, встревоженном состоянии вы не можете уяснить всю щепетильность вопроса. Я уберу вашу тревожность, одну только тревожность. Говорить землянин больше не мог. Он сидел в оцепенении и думал: «О, великий космос, меня опоили». Хотелось кричать, визжать, бежать без оглядки, но, увы… Второй человек подошёл вплотную и навис над ним. Землянин поднял взгляд. Глаза ещё двигались. Психозонд являлся автономным прибором. Требовалось лишь закрепить проводки на голове в определённых местах. Землянин в ужасе наблюдал за приближением стержня, пока не отказали глаза. Он не почувствовал, как тонкие острые щупы проникли под кожу и вонзились в черепные швы. Ему оставалось только безмолвно вопить: «Вы не понимаете! Речь о планете, населённой людьми! Нельзя рисковать жизнью сотен миллионов. Неужели до вас это не доходит?» Голос второго человека звучал всё слабее и глуше, словно с дальнего конца длинного, продуваемого ветром туннеля: – Больно не будет. Уже через час вам станет лучше, гораздо лучше. И мы вместе посмеёмся над этим досадным недоразумением. Землянин ощутил слабую вибрацию в черепе, затем исчезла и она. Тьма сгустилась и придавила его. Часть её так никогда и не рассеялась. Потребовался год, чтобы слегка приподнять чёрную завесу. Глава 1. Найдёныш Рик отложил фидер и вскочил на ноги. Его так трясло, что пришлось привалиться к голой, молочно-белой стене. – Вспомнил! – закричал он. Все повернулись к нему. Неразборчивое бормотание жующих людей стихло. Он видел их лица – неважно вымытые и неважно выбритые, бледные, лоснящиеся в тусклом свечении стен. В глазах не было любопытства – скорее рефлекторная реакция на неожиданный раздражитель. – Я вспомнил свою работу, – вновь закричал Рик. – У меня была работа! – Заглохни ты! – крикнул один. – И сядь уже! – добавил другой. Все отвернулись, гул возобновился. Рик растерянно опустил взгляд. Кто-то бросил: «Чокнутый Рик». Кто-то пожал плечами или покрутил пальцем у виска. Всё это ничего не значило. Проходило мимо его сознания. Он медленно сел. Схватил фидер, похожий на ложку с острым краем и небольшими зубцами, которым одинаково неудобно было зачерпывать, резать и накалывать. Для фабричных рабочих и такое сойдёт… Рик перевернул фидер и невидяще уставился на номер, выбитый на обратной стороне ручки. Рику и не требовалось его видеть. Цифры он знал наизусть. Номера присваивались всем, однако у других имелись ещё имена. У него же имени не было. Его прозвали Риком. На сленге рабочих кыртопрядильни это слово означало «дурень». Частенько к прозвищу добавляли эпитет «чокнутый». Может быть, за первым воспоминанием последуют другие? Осколок прошлого вернулся к нему впервые с тех пор, как Рик попал на ткацкую фабрику. Если бы только ему удалось сосредоточиться! Как следует обо всём поразмыслить! Есть расхотелось. От голода не осталось и следа. Он воткнул фидер в желеобразный брикет мяса с овощами, оттолкнул еду и впился глазами в собственные ладони. Потом запустил пальцы в волосы, мучительно пытаясь шаг за шагом пробиться мыслями в бездну, откуда извлёк единственное воспоминание, смутное и нечёткое. Он разрыдался, и тут прозвенел звонок, возвещая окончание обеденного перерыва. Когда вечером он вышел с фабрики, его догнала Валона Марч. Он не сразу заметил её присутствие. Остановился, лишь услышав шаги нога в ногу с его собственными. У Валоны были тёмно-русые волосы. Она заплетала их в две толстые косы, которые скрепляла магнитными заколками с зелёными камешками – дешёвыми, потускневшими безделушками. На ней было простое ситцевое платье, вполне подходящее для здешнего мягкого климата. Рик тоже обходился безрукавкой и хлопчатобумажными брюками. – Я слыхала, с тобой что-то приключилось в обед, – сказала Валона. Говор у неё был резким, типичным для поселян. Тогда как речь самого Рика отличалась сильной гнусавостью. Местные насмехались и передразнивали его, но Валона объяснила, что это они по невежеству. – Ничего не приключилось, Лона, – пробормотал он. – Мне рассказывали, ты что-то вспомнил, – не отступалась она. – Рик, это правда? Валона тоже звала его Риком. А как же иначе? Своего настоящего имени он не помнил, хотя пытался вспомнить изо всех сил. И Лона ему помогала. Однажды даже раздобыла где-то рваный городской справочник и принялась зачитывать вслух имена, но все они звучали одинаково чуждо. – Я должен уйти с фабрики. – Он заглянул ей в глаза.