– У меня другие обязанности. – Тиренс проигнорировал откровенную грубость. – И так ответит каждый. Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь пренебрегал работой на фабрике ради заботы об этом чокнутом. Тиренс вздохнул и спокойно сказал: – А теперь, бригадир, давайте рассуждать здраво. Если вы не выполните квартальный план, я смогу заступиться за вас перед нобилями, объяснив, что один из рабочих заботился о бедолаге. В противном случае, если план окажется невыполненным, я отвечу, что не знаю причины. Бригадир сердито зыркнул. В его взгляде отчётливо читалось: мол, староста – без году неделя, а уже мешает людям жить своей жизнью. Однако карту с «мастью» нобилей ему было не перебить. К тому же открыто противостоять старосте было неразумно. – Но кому его поручить? – спросил бригадир. – Я не возьмусь, – поспешно добавил он, заподозрив неладное. – У меня у самого трое детей и жена хворая. – Я не имел в виду вас. Тиренс посмотрел в окно. После ухода патруля к дому старосты стянулась гомонящая толпа. По большей части дети, слишком маленькие для работы, и батраки с окрестных полей. Впрочем, были и фабричные, чья смена ещё не началась. На краю толпы выделялась крупная девушка. Тиренс уже успел обратить на неё внимание. Сильная, умелая, работящая. За несчастным лицом скрывалась природная сметка. Родись она мужчиной, её, несомненно, послали бы на курсы старост. Но она была женщиной. Её родители умерли, а некрасивая внешность должна была препятствовать романтическим похождениям. Одним словом, одинокая женщина, которая, скорее всего, таковой и останется. – Как насчёт неё? – спросил староста. – Проклятье! – взревел бригадир, выглянув в окно. – И эта не на работе! – Ничего, ничего, – примирительно произнёс Тиренс. – Так как зовут девушку? – Валона Марч. – Прекрасно, я запомню. Позовите её. С того дня Тиренс стал неофициальным опекуном пары. Выбил для Валоны дополнительный паёк, талоны на одежду и всё прочее, что может понадобиться двоим людям, чтобы прожить на заработок одного, потому как второй нигде не зарегистрирован. Он же впоследствии сделал всё, чтобы Рика обучили работе на ткацких станках. Вмешался в ссору Валоны с начальником цеха и помог ей избежать более сурового наказания. Гибель городского врача избавила его от необходимости что-либо предпринимать, но в принципе он был готов. Неудивительно, что со всеми своими проблемами Валона шла к Тиренсу. И теперь он ждал ответов на свои вопросы. Ещё немного поколебавшись, она выдавила: – Рик говорит, что все-все люди на нашей планете погибнут. – И каким же образом? – недоумённо спросил Тиренс. – Он пока не знает. Сказал только, что помнит это из прежней жизни, то есть из той, которая была у него до этой. А ещё – про свою важную работу, хотя я и не поняла, в чём она заключалась. – Как он её описал? – Сказал, будто ану… анализировал Ничто. С большой буквы «Н». Анализировать – это значит разбирать что-то на части, вроде того, как… – принялась объяснять Валона, не дождавшись реакции Тиренса, но тот рассеянно её перебил: – Я знаю, что такое «анализировать». – Значит, вы поняли, что имел в виду Рик? – встревоженно спросила Валона. – Может быть, девочка. – Староста, а разве можно делать что-нибудь с Ничем? Поднявшись на ноги, Тиренс коротко улыбнулся: – Ну, как же, Валона! Неужели ты не знаешь, что наша галактика состоит в основном из Ничто? На её лице не было и тени понимания, однако она нисколько не усомнилась в его словах. Староста – образованный человек. Внезапно она поняла, что Рик, её Рик, ещё более образованный, и преисполнилась гордости. – Пойдём. – Тиренс протянул ей руку. – Куда? – Где сейчас Рик? – Дома. Спит. – Прекрасно. Я тебя провожу. Не нужно, чтобы патрульные застали тебя одну на улице. Ночью деревня казалась вымершей. Фонари едва освещали единственную улицу, делившую рабочий посёлок надвое. Накрапывало. Тёплый дождик моросил почти каждую ночь. Совсем слабенький – зонты или плащи не требовались. Валона никогда ещё не бывала на улице в столь поздний час в рабочую пору и боялась. Она старалась ступать как можно тише и прислушивалась, не доносятся ли шаги патрульных. – Не надо идти на цыпочках, Валона, – сказал Тиренс. – Ведь с тобой я. Его голос прозвучал так громко, что она подпрыгнула и послушно ускорила шаг. В домике Валоны было темно, как и во всех прочих, поэтому они вошли внутрь с осторожностью. Тиренс родился и вырос в подобной лачуге, и хотя потом долго жил на Сарке, а теперь занимал трёхкомнатный дом с отдельной ванной, он почувствовал некоторую ностальгию. Обстановка была простой, ничего лишнего: гладкий цементный пол, кровать, комод, два стула да шкаф в углу. В кухне и ванной необходимости не было: ели все в фабричной столовой, а мылись в общественных душевых, чьи ряды тянулись на задах домов. Климат на Флорине мягкий, и защищать окна от мороза и дождя не требовалось. Во всех четырёх стенах имелись загороженные ширмами отверстия, которые прикрывал от ночной мороси широкий карниз. Тиренс включил прихваченный с собой фонарик и увидел, что один угол отгорожен старенькой ширмой. Он вспомнил, как сам раздобыл её для Валоны, когда Рик стал уже скорее мужчиной, чем ребёнком. – Разбуди его, Валона, – кивнул он на угол. – Рик, Рик! – Она постучала по ширме. – Вставай, маленький! Оттуда захныкали. – Это я, Лона. Они зашли за перегородку. Тиренс посветил сначала на их с Валоной лица, потом на Рика. Тот заслонился от яркого света: – Что случилось? Тиренс присел на край койки, обратив внимание, что Рик спит на нормальной кровати. Когда-то Тиренс нашёл для него старую расшатанную раскладушку, но, как оказалось, Валона оставила её себе. – Рик, Валона сказала, что к тебе возвращается память. – Да, староста. С Тиренсом он всегда держал себя очень почтительно, поскольку тот был самым важным человеком в посёлке. Даже управляющий фабрики относился к старосте с должным уважением. Рик рассказал о вернувшихся днём воспоминаниях. – А с тех пор ты больше ничего не вспомнил? – Ничего, староста. – Хорошо, Рик. – Тиренс отрешённо потёр руки. – Спи. Валона проводила его до двери, крепясь изо всех сил, но то и дело вытирала глаза тыльной стороной своей широкой ладони. – Староста, ему придётся меня бросить, да? – Ты ведь уже взрослая, Валона, – серьёзно ответил Тиренс, беря её за руку. – Я заберу его ненадолго, а потом обязательно верну. – А что дальше? – Я не знаю. Пойми, сейчас для нас нет ничего важнее воспоминаний Рика. – Вы думаете, всё будет так, как он сказал? Люди на Флорине умрут? – Только никому об этом не говори, Валона. – Тиренс сжал её пальцы. – Иначе придут патрульные и заберут Рика навсегда. Вот о чём тебе надо думать. Он не спеша вернулся домой, в задумчивости не замечая, как дрожат руки. Сон не шёл. Проворочавшись час, Тиренс достал наркополе. Оно было из того немногого, что он привёз с собой с Сарка, когда его назначили старостой на Флорине. Наркополе облегло голову, словно тонкая фетровая шляпа. Тиренс выставил таймер на пять часов и нажал кнопку. Едва он успел устроиться поудобнее, как аппарат, с небольшой задержкой, отключил бодрствующие центры его головного мозга, мгновенно погрузив в сон без сновидений. Глава 3. Библиотекарь