– Значит, так, Валона, не заставляй меня гадать, хорошо? Давай рассказывай, иначе я не смогу помочь. Ведь тебе нужна моя помощь, я правильно понимаю? – Да, староста. Просто я не знаю, с чего начать, – вырвалось у неё. – Вдруг вы решите, что я спятила? Тиренс хотел было дружески похлопать её по плечу, но вовремя вспомнил, как она сжимается от прикосновений. Валона сидела, спрятав, насколько возможно, свои большие руки в складках платья. Короткие сильные пальцы медленно сплетались и расплетались. – Так или иначе, я тебя слушаю. – Помните, я вам говорила, что ездила в город к доктору? Помните, что он сказал? – Да, Валона. Как и то, что я запретил тебе впредь делать подобное, не посоветовавшись со мной. Надеюсь, ты этого не забыла? Она вытаращила глаза. Ей не требовался стимул, чтобы припомнить тот его гнев. – Ни в жисть, староста! Больше я такого не натворю. Но вы тогда пообещали, что сделаете всё, лишь бы я сохранила Рика при себе. – Так и есть. Хочешь сказать, им интересовались патрульные? – Нет. Ох, а вы думаете, они могут? – Уверен, что бояться вам нечего. – Тиренс начал терять терпение. – Валона, хватит ходить вокруг да около. Выкладывай. – Рик заявил, что бросает меня. – На глазах у неё сразу выступили слёзы. – Я хочу его удержать. – Да зачем ему тебя бросать? – Говорит, вспомнил всякое. Это было уже интереснее. Он подался вперёд, едва удержавшись, чтобы не схватить Валону за руку: – Что именно? Тиренс отлично помнил, как нашли Рика. Он заметил ребятню, собравшуюся у оросительной канавы на окраине посёлка. Увидев его, они принялись вопить: – Староста! Сюда, староста! – Что случилось, Райси? – спросил он, подбежав к ним. Прибыв в посёлок, Тиренс специально выучил имена всех детей. Так было проще общаться с их матерями, что на первых порах существенно облегчило ему жизнь. – Гляньте-ка сюда, староста, – сказал Райси, которого, казалось, вот-вот стошнит. Мальчик показал пальцем на что-то белое, извивающееся в грязи. Это и был Рик. Мальчишки разом загорланили, принявшись наперебой объяснять, как играли в некую помесь догонялок и пряток. Они, похоже, намеревались поведать старосте название игры, её правила, кто выигрывал, кто проигрывал (в этой части своей путаной саги они заспорили). Всё это, впрочем, не имело значения. Райси, двенадцатилетний черноволосый мальчик, услышал скулёж и осторожно заглянул в канаву. Он решил, что туда угодил какой-то зверёк – например, полевая крыса, на которую можно будет поохотиться, но вместо крысы увидел Рика. Брезгливость на лицах детей боролась с жадным любопытством. Взрослый мужчина, почти голый, хныча и поскуливая, бесцельно двигал ногами и руками. По подбородку у него текла слюна. Блёклые голубые глаза метались туда-сюда, лицо заросло щетиной. На миг он встретился взглядом с Тиренсом и вроде бы немного сосредоточился. Потом медленно поднёс большой палец ко рту. – Ой, староста, смотрите, он пальчик сосёт, – засмеялся один из мальчишек. Распростёртый мужчина испустил крик. Его лицо побагровело и перекосилось. Он заплакал, тоненько, как младенец, но пальца изо рта не вынул. Рука была грязной, и этот розовый, мокрый от слюны палец резко выделялся среди остальных. Тиренс стряхнул оцепенение и сказал: – Так, ребята, хватит носиться по полю и топтать кырт. Вот заметят рабочие, мало вам не покажется. Быстренько расходитесь и не треплите языками. А ты, Райси, сбегай за мистером Дженкасом и приведи его сюда. Улла Дженкаса с некоторой натяжкой можно было назвать поселковым фельдшером. Какое-то время он прослужил в подмастерьях у настоящего городского врача, благодаря чему был освобождён от работы в полях или на фабрике. Получилось не так уж плохо. Улл мог измерить температуру, выписать таблетки, сделать укол, а главное – определить, когда тот или иной недуг требовал поездки в городскую больницу. Без его полупрофессиональной помощи несчастные, заболевшие спинальным менингитом или острым аппендицитом, мучились бы сильно и недолго. А бригадиры ворчали, чуть ли не вслух обвиняя Дженкаса в заговоре с симулянтами. Дженкас помог Тиренсу погрузить мужчину в коляску скутера, и они как можно незаметнее отвезли найдёныша в посёлок. Вдвоём смыли присохшие к телу нечистоты и грязь. Волосы пришлось обрить. Осмотрев, насколько это было в его силах, мужчину, Дженкас вынес вердикт: – Вроде ничем заразным не болен. Вполне упитанный, рёбра не торчат. Уж прямо и не знаю, что с ним. Как думаете, староста, откуда он тут взялся? Судя по тону, каким был задан вопрос, Дженкас сомневался, что староста сможет найти ответ, к чему сам Тиренс отнёсся философски. Предыдущий староста управлял посёлком почти пятьдесят лет – нет ничего удивительного в том, что местным требуется время, чтобы притереться к его молодому преемнику. И дело тут вовсе не в самом Тиренсе. – Не знаю, Улл, – ответил он. – Опять-таки, ходить он не может. Ни шажочка. Дитё дитём. Значит, его сюда приволокли, да-а. Сдаётся мне, память он потерял. – Какая болезнь может вызвать потерю памяти? – Чего не знаю, того не знаю. Такое может приключиться, ежели человек умом тронулся, но в этом я не секу. Всех скорбных головой посылаю в город. А вы этого типа никогда не видели? – Я же здесь всего месяц. – Тиренс терпеливо улыбнулся. – Ну да, ну да, – Дженкас со вздохом извлёк носовой платок. – Прежний-то староста был мужик что надо, в строгости нас держал. Я тут, почитай, шестьдесят лет живу, однако тоже малого этого в первый раз встречаю. Видать, из другого посёлка он. Дженкас был тучен. Из тех толстяков, которые уже рождаются пухлыми, а затем свою лепту в их вес вносит сидячий образ жизни. Поэтому фельдшер, разговаривая, постоянно отдувался и утирал красным носовым платком блестящий лоб, тут же вновь покрывающийся потом. – Уж и не знаю, чего патрульным-то говорить, – добавил он. А ведь верно. Беседы с патрульными было не избежать. Мальчишки разболтают всё своим родителям, те примутся сплетничать друг с другом. Жизнь в посёлке идёт размеренно, и весть о необычном происшествии будет передаваться из уст в уста. Пока рано или поздно не дойдёт до патрульных. Патрульными называли сотрудников Флоринианского патруля. Они не были ни уроженцами Флорины, ни нобилями с планеты Сарк. Патрульные являлись наёмниками, следившими за порядком и получавшими за это плату. Их не связывали кровные узы с поднадзорными, поэтому они не были склонны к поблажкам и попустительству жителям Флорины. Патрульные пришли вдвоём, в сопровождении бригадира с фабрики, явившегося во всей полноте своей весьма ограниченной власти. Особенного интереса к найдёнышу патрульные не проявили. Безмозглый идиот, может, и подпадал под их компетенцию, но тревоги не вызывал. – Сколько времени тебе потребуется, чтобы его опознать? – спросил один у бригадира. – Кто этот человек? – Я никогда его не встречал. – Бригадир помотал головой. – Он не из наших. – При нём были какие-нибудь документы? – Патрульный повернулся к Дженкасу. – Нет, сэр. Только тряпка на бёдрах. Я спалил её на случай инфекции. – Что с ним? – Рассудком повредился, так я скажу. Тиренс ненавязчиво оттеснил патрульных к выходу. Им было скучно, и они не протестовали. Тот из двоих, который задавал вопросы, убрал блокнот и сказал: – Ладно, наверх докладывать не о чем. Нас это не касается. Избавьтесь от него как-нибудь. И они ушли. Бригадир остался. Это был веснушчатый рыжеволосый мужчина с большими щетинистыми усами. Человек жёстких принципов, он занимал свою должность уже пять лет; именно на нём в значительной степени лежал груз ответственности за выполнение фабрикой плана. – Слушайте, с этим надо что-то решать, – раздражённо сказал он. – Народец только и делает, что судачит, а работать кто будет? – Отправить парня к городским врачам – и вся недолга, – предложил Дженкас, энергично орудуя носовым платком. – Мне такая болячка не по зубам. – В город?! – вскричал бригадир. – А кто платить будет? Платить кто будет, я тебя спрашиваю? Он – не из наших, правильно я понимаю? – Вроде нет, – признал Дженкас. – Ну и на кой тогда нам это? Выясните, откуда он, пусть за чокнутого платит его посёлок. – Уж и не знаю, как это выяснить. Сам-то чего можешь предложить? Бригадир задумался. Кончик его языка машинально елозил по колючей растительности на верхней губе. – Значит, так. От психа надо избавиться, – наконец изрёк он. – Как советовал патрульный. – Погодите-ка, – перебил его Тиренс, – вы понимаете, что говорите? – Всё равно он умрёт, – сказал бригадир. – А так мы проявим милосердие. – Нельзя взять и убить живого человека. – Тогда скажите нам, что с ним делать. – Что, если поручить заботу о нём кому-нибудь из поселковых? – Это кому же? Уж не вы ли сами с ним будете нянькаться?