– И с преступниками. С помощью психозондирования им меняют образ мыслей. Ради их же блага. Оздоравливают разум или лишают того, что заставляет красть и убивать. Ты меня понимаешь? Да, Лона понимала. Покраснев до корней волос, она сказала: – Рик никогда ничего не крал. И он даже мухи не обидит. Похоже, врач удивился: – Так ты зовёшь его Риком? Послушай, что я скажу. Тебе неизвестно о том, каким он был прежде. И состояние его разума не позволяет об этом судить. Зондирование было глубоким и грубым. Не могу сказать, какая часть разума стёрта навсегда, а какая пострадала от шока и может со временем возвратиться. Некая грань его натуры может вернуться так же, как вернулась речь, вот о чём я толкую. Парня следует поместить под наблюдение. – Нет-нет, он останется со мной. Я хорошо за ним ухаживаю. Врач вновь нахмурился, затем его голос сделался проникновеннее: – Я ведь о тебе беспокоюсь, девочка. Кто знает, весь ли порок удалили из его головы? Этот человек может однажды причинить тебе боль. Тут медсестра вывела Рика, бормоча ему что-то успокаивающее, как ребёнку. Он же держался за голову, глядя в пустоту. Потом заметил Лону, протянул к ней руки и захныкал: – Лона, Лона… Она бросилась к нему, крепко прижала к груди и сказала: – Нет, доктор, он ни за что не сделает мне больно. – Я, конечно, должен буду доложить об этом случае, – задумчиво произнёс врач. – Ума не приложу, как он удрал из-под стражи в таком-то состоянии. – То есть Рика у меня заберут? – Боюсь, что да. – Пожалуйста, доктор, не сообщайте никому! – Она выхватила носовой платок, в котором тускло блеснули пять монет, и сунула их врачу. – Возьмите, доктор! Это вам. Я сама позабочусь о Рике. Он никому не причинит зла. – Ты работаешь на ткацкой фабрике? – спросил он, глядя на монеты в своей ладони. Лона кивнула. – Сколько тебе платят? – Две восьмых кредита в неделю. Врач слегка подбросил монетки, сжал пальцы. Металл звякнул. – Забери их, девочка. – Он протянул деньги Лоне. – Ты ничего мне не должна. – И вы никому не расскажете о Рике? – Лона в изумлении взяла назад кредиты. – Увы, я должен. Таков закон. Обратно в посёлок она ехала с тяжёлым сердцем, почти не видя дороги и отчаянно прижимая к себе Рика. На следующей неделе в новостях по гипервидео прошёл сюжет о враче, погибшем из-за отказа гироскопа во время короткого замыкания на местной энергонесущей балке. Имя показалось Лоне знакомым. Вечером, вернувшись домой, она сверилась с бумажкой. Имена совпадали. Она огорчилась, потому что доктор был хорошим человеком. Его адрес ей когда-то дала подруга. Мол, доктор хоть и из благородных, но добр к рабочим. На всякий случай Лона сохранила бумажку. И вот, когда «случай» настал, доктор по-доброму отнёсся и к ней. Однако радость превосходила печаль. Судя по всему, он не успел сообщить о Рике. По крайней мере, за ним так никто и не явился. Позже, когда Рик более или менее пришёл в себя, она передала ему слова доктора, намекнув, что, оставаясь в посёлке, он будет в безопасности… Рик потряс её за плечо, и Лона вынырнула из воспоминаний. – Ты слышишь? – говорил он. – Я не преступник, у меня была важная работа. – А вдруг ты совершил какую-нибудь оплошность? – нерешительно предположила она. – Ошибки совершают все, даже очень большие шишки. Даже нобили… – Нет, я уверен. Но мне нужно всё вспомнить, чтобы убедить других, понимаешь? Иного пути нет. Я должен уйти с фабрики, покинуть посёлок и попытаться выяснить, кто я и откуда. – Рик! – Её охватил ужас. – Рик, это опасно. Зачем тебе куда-то идти? Неужели всё это так важно, пусть даже ты анализировал какое-то там Ничто? – Я вспомнил ещё кое-что. – Что же? – Не хочу говорить, – прошептал он. – Лучше скажи, иначе опять забудешь. – Верно. – Он сжал её руку. – Но ты ведь никому не расскажешь? Лона, стань моей запасной памятью. – Хорошо, Рик. Он огляделся. Мир был прекрасен. Валона как-то рассказала ему, что высоко-высоко в небе над Верхним городом светится огромная надпись, гласящая: «Флорина – прекраснейшая планета во всей галактике». И, судя по тому, что он видел вокруг, это было чистой правдой. – То, что я вспомнил, ужасно, но ведь все прочие мои воспоминания точны. Я вспомнил это сегодня после обеда. – Ну, и? Он обречённо посмотрел на Лону: – Скоро все жители Флорины погибнут. Все до единого. Глава 2. Староста Не успел Мирлин Тиренс задумчиво снять с полки плёнку с книгой, как в дверь позвонили. Морщины на его полном лице разгладились, к нему вернулась обычная вежливая настороженность. Пригладив тонкие рыжеватые волосы, он крикнул: – Минуточку! Тиренс поставил плёнку обратно и нажал кнопку. Панель, неотличимая от других панелей стены, вернулась на место. Сердца простых рабочих и батраков были преисполнены неясной гордости за то, что, во всяком случае, один из них по рождению обладал плёнками с книгами. Этот отражённый свет словно бы разгонял сумерки в их собственных головах. Тем не менее выставлять книжные полки напоказ не стоило. Один их вид заставил бы людей проглотить и без того не слишком резвые языки. Они могут сколько угодно хвастать наличием книг у своего старосты, но зрелище книжной полки делает Тиренса в их глазах излишне похожим на нобиля. А если бы в дверь таки позвонил какой-нибудь нобиль (сомнительно, конечно, но чем великий космос не шутит?), ряды книг были бы неуместны. По обычаю, у старосты имелись определённые привилегии, но злоупотреблять ими не следовало. – Входите! – пригласил он и сам двинулся к двери, застёгивая магнитный шов у ворота туники. Даже его одежда напоминала одежду нобилей. Временами Тиренс вообще забывал, что родился на Флорине. На пороге, почтительно присев и склонив голову, стояла Валона Марч. – Входи, Валона, – он распахнул дверь. – Присаживайся. Что же ты после комендантского часа-то? Надеюсь, патрульные тебя не видели? – Кажется, нет, староста. – Ну, будем надеяться. У тебя ведь уже есть нарушение, не забыла? – Нет, староста, и я очень благодарна вам, что вы тогда за меня вступились. – Пустяки. Садись же. Чем тебя угостить? Она помотала головой, примостившись на краешке стула, прямая, как палка. – Спасибо, староста. Я уже поела. Среди поселковых жителей считалось хорошим тоном предлагать прохладительные напитки гостям, а вот принимать угощение было признаком невоспитанности. Тиренс это знал и не стал настаивать. – Так что у тебя стряслось? Опять Рик? Валона молча кивнула. – У него проблемы на фабрике? – предположил Тиренс. – Нет, староста. – Опять мигрени? – Нет, староста. Тиренс ждал, колюче щуря светлые глаза.