– Да, есть срабатывание шлюзовых замков! Аварийные коды приняты. – Хорошо. Всем оставаться на местах. Сейчас я ее немного приторможу. Зафыркали маневровые двигатели катера. Сцепку ощутимо тряхнуло. – Полегче, капитан, оторвешь шлюз, – предупредил Блохин. – Это не я, это яхта опомнилась. БК включил ей маневровые движки – вращение гасит. Виктор взялся за пряжку ремня. – Так давай я туда… – Куда туда? Без приказа не подниматься на борт. Сядь на место. – Да, сэр. – На яхту – только со мной! Тогда и посмотрим, что там с бортовым компьютером. – Я вас понял, господин капитан. – Сейчас я что-нибудь придумаю, чтобы замки не срывать. Следующие пятнадцать минут Рэд занимался в каменно-ледяном крошеве настоящим антигравити-сексом. Девочки на Летиции не знали, о чем говорили… Добиться абсолютной ориентации на звезду или на «Монику» у него так и не получилось, но что-то такое летящее по эллипсоидной орбите и медленно-медленно выворачивающееся из приливного захвата он изобразил. Маневровые движки яхты успокоились и удовлетворенно заткнулись. Рэд отстегнулся, встал и развернулся в салон. – Джентльмены, наш звездолет прибыл в конечную точку маршрута. Поздравляю. Все целы? Никого не укачало? – Да как сказать, господин капитан. – Нам понравилось. – Уфф… – Только страшно до усрачки. – Ага, вон Сэнди в штаны наложил. – Раз все в порядке, все на выход и за работу. Не засорять эфир! Бортинж со мной на борт. Мы проверим пилота и БК. Питер и Сэнди, выясните, что там с отстреленной консолью и коммуникациями на оторванный движок. Новак и Лари, осмотрите дополнительную энергоустановку. – Да, сэр. Салон катера теперь совсем не походил на салон пассажирского звездолета. Его укоротили за счет багажного отсека, в котором приехало оборудование. Поскольку техническому персоналу предстояли работы в вакууме, доступ туда обеспечивался снаружи. Амортизационные кресла стояли вдоль бортов по три, отформатированные под размеры полужестких скафандров. Правым бортом, где около переходного шлюза уже колдовал бортинженер, катер намертво приклеился к одиночнику, превратив два сопоставимых по размерам звездолета в Т-образную сцепку. Спереди по ходу движения над этим сооружением реяла медуза защитного поля, распылявшая мелкие обломки. Чтобы не тратить лишнюю энергию на экранирование, Рэд вытолкал кораблики в пространство между ледяным и каменным кольцами, и они скользили теперь не по бесцветной радуге, а скорее по черной борозде антикварной граммофонной пластинки. – Виктор, ну что у тебя? – Давление есть, состав воздуха… Почти норма. Гравитации нет. И связи с пилотом по-прежнему нет. Через аварийный порт их БК больше информации не дает. – Выравнивать гравитацию будем? – без всякого энтузиазма спросил Гардон. – Да, капитан, обнуляй катер. Лучше потом снова подключим, чем нас по шлюзу раскатает. Лично я в полужестком скафе оттуда не вывернусь. – Внимание всем на корпусе! В катере гравитация ноль, воздушка в норме, – предупредил Гардон. – Принято, сэр. – Готово! Открываю, капитан, – сказал Блохин. – Виктор, стой, пусти меня вперед. – Да некому там сопротивляться, Рэд, – мрачно предрек Блохин, отлетел в сторону, освобождая проход, и неловко схватил рукой в перчатке выскользнувшую аптечку. Бортинженера и так бог ростом не обидел, а в скафандре он и вовсе выглядел устрашающе. Только бороды не хватало, хорошо, что он к этой идее охладел. А то возьмет вот такой на абордаж, шлем снимет, патлы дыбом, борода лопатой – точно некому сопротивляться будет. – Ох, как я это не люблю. Здравствуй, невесомость, – сказал Виктор. – Никто не любит. Рэд оглянулся на салон. Больше по нему вроде ничего не летало. Ребята все закрепили еще до старта. Он взялся за край люка, нырнул в покрытый изморозью тамбур, вплыл в темноту чужого корабля и ухватился за поручень трапа, ведущего в кабину пилотов. – Давай за мной. Аккуратней, Вить, здесь тесно как в гробу и освещения нет. – Это у них самодельный технический этаж, который по документам должен быть жилым отсеком. Вот она, дополнительная энергоустановка. Виктор похлопал перчаткой скафандра по глухой стене, не без труда развернулся в узкой каморке, располосовав ее светом фонаря, и взмыл вдоль трапа к потолочному люку, который вел в кабину. – Как никуда не уходили от Пайнтера, да, Рэд? Опять аварийные коды и аварийные корабли. – Точно… Ну что, открываем, готов? – Давай. В довольно просторной кабине, изначально спроектированной как двухместная, работало аварийное освещение. Обзорные экраны транслировали видео в режиме реального времени. Бесконечное и слегка монотонное кино про ледяные кольца портил нервно мигающий транспарант «Режим автоматического следования. Перезагрузка» и торчавшая в кадре корма катера с крупным логотипом АСП. Гардон слегка облажался. Такие ошибки только открытый космос прощает. Если сажать кораблики в стыковке, катер градусов на тридцать надо бы довернуть. Иначе либо его корма, либо ускоритель яхты бьется о поверхность. Ну, и шлюз при ударе разрывает, конечно… Анализатор воздуха в тактическом окне повторно мигнул зеленым. Виктор поднял забрало и сложил гермошлем, превратив его в высокий воротник. – Виктор, загерметизируй скаф, – сказал Гардон. – Неудобно. – Сейчас полные глаза мусора наловишь. Виктор оглянулся на открытую бутылку энергетика, летавшую по каюте. В лучах фонарей протянулась цепочка капель и россыпь каких-то крошек и мелких осколков. Незваные гости растревожили застоявшийся воздух. Блохин чертыхнулся и выполнил приказ. Пилота они нашли на месте – в кресле, без сознания, опутанного страховочными ремнями. Автоматика спасения в момент аварии накачала его допингами под завязку и наполовину утопила в гель встроенной спасательной капсулы. Сердце у парня стучало как у здорового, грудная клетка подозрительно ритмично вздымалась и опадала. Лица под кислородной маской было не разглядеть. – Не живой? – спросил Рэд у Виктора, повисшего над пилотским креслом. – Пока будем считать, что в управляемой коме. Какой-то совсем адский противоперегрузочный коктейль ему зарядили. Садисты. Не кровь, а сплошная химия. – У него давно уже не кровь, а химия. Долетался, – негромко сказал Рэд. – Питер, у нас эвакуация. Пилот травмирован, под тяжелой фармой, на трубках. Забирайте его отсюда на катер. Кто-то один остается с ним. Если что, позовете, бортинж подойдет. У кого медподготовка? – У Новака. – Все, снимай его с корпуса. Вы втроем справитесь? – Да, сэр. – Может, я ему сначала программу реанимационных мероприятий подкорректирую… – сказал Блохин. – Нет, сначала ты займешься бортовым компьютером. Парень угробился, прими это как данность. Если тебе так легче – он сам этого хотел. – Ты-то откуда знаешь, Рэд? – А я с ним спарринг отработал! – усмехнулся Гардон. – Как реанимируешь БК, я тебе подробнее расскажу. И вон, смотри, у него электронный ключ в гнезде управления торчит, а не пилотское удостоверение. – Это еще ни о чем не говорит. – Серьезно? А мне яхта шепнула, что ее упоротый пилот не аттестован. Виктор угрюмо промолчал. Вдвоем они отсоединили пилота от управления, а систему спасения, вроде как в благих целях поглотившую человеческое тело, – от кресла. Выпотрошенное рабочее место одиночника превратилось в широкую табуретку на амортизаторах. Рэд с Виктором переключили реанимационный мини-бокс на аккумуляторы аптечки и столкнули Питеру в донный люк тело, упакованное в гель и пластик. Рэд собрал разлетевшиеся по кабине элементы виртуального контроля и, пока Виктор занимался бортовым компьютером, подплыл к стойке дальней связи. – Я пощелкаю? – Угу. ДС и ближняя на БК не выведены. Голосовые каналы и SOS он только вручную мог включить. Спорим, все работает? – Сейчас проверю. Вполуха прислушиваясь к переговорам техников, Рэд запитал стойку и вызвал мостик не через свой аудиоканал, а с яхты, как это сделал бы ее пилот, будь у него на то силы и желание. Кейт тут же откликнулся. – Иди сюда, Рэд, я знаю, что случилось, – позвал Блохин. – Я тоже знаю. Парень сунулся на ускорителях, куда не надо, рванул назад по координатам возврата и вывалился из аномалии практически на звезду. Пока маршевые его оттуда выталкивали, сдох экран-генератор и один из движков: то ли его в тоннеле деформировало, то ли банально каменюку словил. Мораль… И так все понятно.