«Я все сделаю. Удачи вам» — написал Макс в сообщении Андрею Молчанову. Электронный конверт улетел со скоростью света до орбиты красной планеты. В зале связи Бальтазар уже несколько минут разогревал публику. По случаю он надел длинный белоснежный пиджак со стоячими острыми лацканами и размашистую красную бабочку. — Дорогие друзья, события последних месяцев заставили каждого из нас поднять глаза в небо. Мы узнали, что не одни в этой вселенной. Марс таит в подземных недрах настоящие сокровища. Живые сокровища. Это заставило меня проанализировать нашу историю. Марсианам, как и многим нашим предкам не удалось избежать экспансии более сильной цивилизации. И только пять смельчаков сказали свое твердое «нет». Они своим примером доказали, что люди способны меняться. Мы больше не будем стоять в стороне, не будем мириться. Эти люди рискнули всем. И теперь, когда миссия оборвалась в шаге от цели, вы спросите: провалились ли они? Многие скажут, что да. Но я скажу, нет! Потому что за эти короткие месяцы они научили нас главному — что нужно оглядеться, увидеть друг друга, перестать враждовать. Мы же все на этой Земле одно целое. Мы человечество. Толпа на улице взорвалась одобрительным криком. Присутствующие в зале связи зааплодировали. Бальтазар поклонился, сделал шаг вперед, вскинул руки и махнул ими вниз, давая знак залу замолчать. В помещении поселилась тишина. Создавалось впечатление, что мир застыл. Бальтазар закрыл глаза. — Мы так привыкли к звукам, что разучились слушать тишину. А что если звуков нет совсем? Представили? Именно это и происходит там, за границей этого синего неба. Там, где наши ребята борются за жизнь, — Бальтазар сделал шаг вперед, — Мне сообщают, что принят сигнал с корабля. Ну что ж, встречайте наших героев! Зал разразился аплодисментами. На экране появилось изображение с Прайма-1479. Члены экипажа выстроились в линию напротив камеры. На лицах уставшие улыбки. Стены дребезжали от гула ликующей снаружи толпы. «Я все сделал», — проговорил Бруно по настроенному каналу связи. — «Можешь подключиться». На экране Макса отобразилось подключение к терминалу. — Есть контакт. Не спускай глаз с Маккензи. Он может сбежать. «Понял». Первым взял слово командир Покровский. Он поблагодарил присутствующих за поддержку, уделил несколько слов красотам Марса, похвалил экипаж за профессиональную слаженность и выразил соболезнование семье Скотта Стивенсона, пообещав держать высоко задранную погибшим товарищем планку профессионализма. — Прежде чем продолжить, я хочу дать слово нашему астробиологу Андрею Молчанову. Ему есть, что сказать. Молчанов кивнул в сторону командира. — Это будет не просто понять. Я врал. Врал вам всем. Зал ахнул. — Мой развод с женой был фиктивен. Света была против, но я настоял. Для меня это был единственный шанс получить место в экипаже. Ради него, я предал свою жену. Все, что говорили о ней ложь. Она добрая и честная, лучшая жена, о которой может мечтать мужчина. Я не достоин ее, не достоин быть отцом нашего ребенка. Света, я знаю ты здесь. Бальтазар спасибо, что привел ее. Дорогая моя, любимая, прости меня. Я совершил так много ошибок. Я мечтаю о том, чтобы вернуться домой, упасть перед тобой на колени и молить о прощении. Это единственное чего я хочу. Некоторые женщины плакали, другие ошарашенно глядели и перешептывались. — Светка, он хороший парень, — вмешался Покровский. — Наш летописец. Без него мы бы пропали. Я благодарен богу, что Андрей с нами. Журналисты строем пробирались к Свете. Бальтазар закрыл ее собой. Света убрала от экрана лицо. — А теперь я скажу одну важную вещь, — снова заговорил командир Покровский. — Эфир не будет таким как вы рассчитывали. Мы не будем слушать поздравления высоких гостей. Игорь Павлов вскочил из-за терминала и, пробираясь между операторами, как лесничий через заросли кустарника, побежал к Ворошилову и Маккензи. — Наша миссия не задумывалась, как прогулка. Мы спасатели! И сейчас там, внизу в любой момент может взорваться термобомба. Мы не можем этого допустить. Мы высадимся на Марс… Зал засуетился. Возгласы людей перебивали голос Покровского. «Господи, ты слышал это?» — воскликнул Бруно. — … миссия продлиться три дня. Мы отключим термобомбу и вернемся обратно на корабль. Я прошу ЦУП не мешать нам и предоставить помощь, — Покровский обернулся к доктору Пателу и кивнул. — А тем, кто будет пытаться нас остановить я советую послушать, что скажет наш командир Скотт Стивенсон. Рок-н-ролл! Оглушительным раскатом грома прорвался звук электрогитары и барабанов через колонки. Некоторые попадали на пол, другие закрывали уши и пригибались, в панике мотая головой. «Если живешь как отброс, готовься к рывку, Ты не сломаешься, давай парень, подтянись, Нарушай правила, устанавливай свои, Только ты знаешь, как надо жить, А если они скажут, что ты слабак, Встань и скажи — Пошли вы на… послушные овцы» Пока Скотт Стивенсон выкрикивал слова через колонки, в зале связи началась паника. Гости пытались покинуть помещение. Но не все хотели бежать, огромный пул журналистов и не думал уходить. Ворошилов скомандовал убрать их из зала. Военные собрались в полукруг и пошли на толпу. На узком проходе началась давка, люди падали, другие топтались по ним сверху. Некоторые журналисты прятались за спинками кресел, другие на четвереньках пробирались между ног военных и пытались смешаться с операторами связи. — Бруно не молчи. Что происходит? — вопрошал Макс. На камерах видеонаблюдения начались помехи. «Говорят, видео записано давно. Челнок уже стартовал. Нужно остановить их». — Нет, Бруно! Уже поздно! Бруно подошел ближе к постаменту, на котором стоял Маккензи и отец. Макс мог слышать переговоры. — Они отключили главный компьютер, — сообщил Игорь Павлов. Макс ввел процедуру блокировки спутников и подтвердил контрольным кодом. Главный экран погас. — Связь с Глазом оборвалась, — воскликнул Игорь Павлов. — Срочно восстановить, — среагировал Ворошилов. Военные выдавили основную часть толпы наружу и теперь гонялись по залу за отдельными журналистами. — Они заглушили спутники, — сказал Павлов. — Это невозможно, — сказал Маркус Маккензи. — Расчетный статус? — спросил Ворошилов. — Челнок отстыковался двадцать три минуты назад, — ответил Игорь Павлов. — Без Глаза мы не сможем вернуть их, — сказал Маркус Маккензи. — Нужно смириться и помочь. — Нет! — Ворошилов перехватил инициативу. — Использовать солнечные спутники для ретрансляции сигнала. — Сигнал дойдет до корабля только через двадцать восемь минут. Они уже будут за зоной невозврата, — сказал Игорь Павлов. — Исполнять! — скомандовал Ворошилов. — Ты убьешь их, — крикнул Маркус Маккензи. — Без Глаза они все равно разобьются. Маккензи встал напротив, загородив Ворошилову обзор. — Константин, мы проиграли. Ты хочешь, чтобы нас обвинили, что мы не дали им шанса? Отпусти их. «Они же погибнут!» — Отмени отправку сигнала, — сказал Маккензи Павлову. — Они теперь сами по себе. К Ворошилову и Маккензи подбежали какие-то люди. Максу удалось узнать среди них Матвеева. Он что-то показывал Ворошилову, после чего охранники, стоявшие рядом накинулись на Бруно и скрутили его. — Сэр, что происходит. — Глаз отключили с терминала 2А, — сказал Матвеев. — Я не делал этого. — Тебя будут судить за предумышленное убийство экипажа, — выкрикивал Матвеев из-за спины. — Увести его. Макс наблюдал за тем, как Бруно уводят через монитор. Параллельно он просматривал изображение с других камер в здании. Охранники снаружи с трудом сдерживали разъярённую толпу, требовавшую объяснений. Коридоры ЦУПа опустели. Журналисты и гости толкались в фойе. Среди бушевавшей толпы Макс разглядел Бальтазара. Он стоял в стороне и обнимал рыдающую на его плече Свету. В какой-то момент девушке стало плохо и она повалилась на пол. Бальтазар подхватил ее и, присев на пол, уложил на собственный белоснежный пиджак. Она шевелила налитыми свинцом руками, что-то говорила, Бальтазар звал на помощь. Макс отключил монитор и всмотрелся в собственное отражение через черный экран. Ему потребовалось несколько минут чтобы все решить. Когда Макс вошел в зал связи на него никто не обращал внимания, словно он призрак. Не так далеко от истины. Максим Ворошилов давно стал призраком самого себя. Он прошел мимо Игорехи Павлова и ошарашенного Матвеева. Постепенно все оборачивались на него и замолкали. Последним обернулся отец. — Это сделал я, пап. Отпусти Бруно. — Задержите этого человека! — крикнул Матвеев. Макс поднял руки над собой. Через мгновение на главном экране появилось изображение. Фотографии пещер Карлсбада, обезьяны, сломанных шасси марсохода листались одна за другой, затем послойно накладывались друг на друга, превращаясь в изображение марсианина. Затем все начиналось заново. Потребовалось не мало времени, чтобы присутствующие осознали, что происходит. Кто-то оторопел и не мог произнести ни слова, кто-то наоборот начал говорить бессвязные вещи, другие хватались за головы, некоторые плакали. Затем началось нечто сумасшедшее. Люди забегали, одних тошнило прямо на месте, другие рвались к выходу. Поднялся человеческий ор, люди мельтешили, невозможно было разобраться кто где. Макс мог бы сбежать. Вместо этого он встал на колени и убрал руки за голову. — Прости пап.