Мотаю головой. – У одного моего приятеля дома был такой же. Разберусь сама. – А «дома» – это где? Вопрос простой, но щеки у меня так и вспыхивают. Подобные вопросы задают человеку, которого хотят узнать поближе. Я откашливаюсь. – В Кентукки. А ты откуда? Он молча смотрит на меня, задерживает взгляд, а затем поспешно открывает дверцу – как будто уже пожалел, что завел со мной разговор. – Пойду подышу. С этими словами Самсон выбирается из машины, захлопывает дверцу и уходит. Наверное, его странная реакция должна была меня обидеть, но нет, наоборот, я испытываю облегчение. Лучше пусть я и дальше его не интересую. А он – меня. По крайней мере, я приложу все силы, чтобы не заинтересоваться. Опускаю глаза на телефон и добавляю в контакты номер Натали. Она – одна из немногих моих подруг в Кентукки, и я давно хотела с ней поболтать. Наверное, ей уже рассказали про смерть моей матери, и теперь Натали места себе не находит, потеряла меня. С тех пор, как она уехала в колледж, мы почти не поддерживали связь – у меня ведь нет телефона. Вот, кстати, еще одна причина, почему у меня не так много друзей. Сложно оставаться на связи, когда для этого нет даже технической возможности. Выхожу из машины и нахожу безлюдное местечко на пароме, чтобы позвонить. Глядя на океан, набираю номер и слушаю гудки. – Алло. У меня вырывается облегченный вздох. Наконец-то родной голос! – Привет! – Бейя?! Черт, я так волновалась! Мне рассказали про твою маму. Какой кошмар! У нее ужасно громкий голос. Я пытаюсь разобраться, как выключить громкую связь, однако на экране одни цифры. Оглядываюсь по сторонам – людей вокруг вроде нет, – и просто немного прикрываю динамик ладонью, чтобы никого случайно не побеспокоить. – Бейя? Алло? – Да, я тут, прости. – Ты где? – В Техасе. – Что ты там забыла?! – Мой отец сюда переехал. Решила провести лето у него. Как Нью-Йорк? – Тут все по-другому. В хорошем смысле. – Она на секунду умолкает. – Господи, поверить не могу, что Жанин умерла! Ты как, держишься? – Ага. Один раз только поплакала… Не знаю, может, со мной что-то не так? – Да брось, все с тобой так. Она была худшей матерью на свете. Вот за что я люблю Натали – за прямоту. Далеко не все люди говорят, что думают. – А отец что? Вы же давно не виделись, я правильно помню? Тебе, наверное, неловко? – Есть такое. Ничего, я ведь теперь взрослая. Зато у него дом прямо на пляже. А еще новая жена. И падчерица. – Дом на пляже – супер, а остальное не очень. Сводная сестра? И сколько ей? – Примерно на год меня старше. Зовут Сара. – Чую, блондинка и красавица. – В точку. – И как она тебе? Я на секунду задумываюсь. – Пока не очень поняла. Есть подозрение, что она из королев раздевалки. – Фу, ужасно! А симпатичные парни на горизонте есть? Когда Натали задает этот вопрос, я краем глаза замечаю сбоку какое-то движение. Поворачиваю голову и вижу, что ко мне идет Самсон. Взгляд у него такой, будто он подслушал конец нашего с Натали разговора. Я стискиваю зубы. – Нет. Симпатичных парней нет. Ладно, мне надо идти, сохрани мой номер! – Хорошо, до связи! Я нажимаю «отбой» и покрепче стискиваю телефон в ладони. Вечно он появляется в самый неподходящий момент. Самсон делает еще два шага и встает рядом. Щурит глаза и с любопытством ко мне присматривается. – Кто такие «королевы раздевалки»? Черт, услышал! Не понимаю, с какой стати я это ляпнула – Сара ведь мне нравится. Я со вздохом прислоняюсь спиной к перилам. – Так я называла злобных и двуличных одноклассниц. Самсон задумчиво кивает, переваривая услышанное. – Знаешь… когда Сара узнала, что ты приедешь, она сразу переехала в гостевую спальню. Хотела, чтобы тебе досталась лучшая комната в доме. – С этими словами он отталкивается от перил, обходит меня и направляется к машине. Закрыв лицо ладонями, я испускаю отчаянный стон. Еще никогда и ни перед кем я не выставляла себя такой дурой. А ведь мы с Самсоном знакомы всего полдня! 8 Возвращаемся мы поздно, поэтому я просто убираю все покупки в гардеробную. Последние двадцать четыре часа, мягко говоря, меня вымотали. Я выжата как лимон. Да и горе, наверное, наконец дает о себе знать. Вдобавок я все еще голодна, хоть мы с Сарой и умяли на двоих целый пакет шоколадных пончиков. Иду на кухню и вижу: за столом за ноутбуком сидит отец, вокруг лежат открытые книги. Услышав меня, он поднимает голову и выпрямляется. – О, привет! – Привет. – Показываю пальцем на кладовку. – Я за перекусом. Открываю дверь, хватаю с полки пакет чипсов и хочу быстренько прошмыгнуть обратно в комнату, но у отца явно другие планы. – Бейя, – говорит он, как только я ставлю ногу на первую ступеньку лестницы. – Есть минутка? Неохотно киваю, подхожу к столу и сажусь напротив. Одну ногу задираю на стул и вообще стараюсь вести себя непринужденно. Отец откидывается на спинку стула и потирает подбородок, словно беседа нам предстоит не из легких. Может, узнал про мать? У них вроде не было общих знакомых, так что узнать ему неоткуда. – Прости, что не приехал на твой выпускной. А! Так это не про мою мать, про него. Ну ладно. Я вскрываю упаковку чипсов. Пожимаю плечами. – Ничего страшного. Далековато ехать, особенно со сломанной ногой. Он поджимает губы и, подавшись вперед, ставит локти на стол. – Насчет этого… – Да мне все равно, пап. Серьезно. Так уж мы все устроены – если не хотим чего-то делать, начинаем врать. – Дело не в том, что мне не хотелось приезжать, – говорит он. – Просто… я чувствовал, что этого не хочешь ты.