Я останавливаюсь – и он останавливается. Мы стоим и присматриваемся друг к дружке. – У меня больше нет еды. Я иду дальше, а пес бежит следом. Время от времени он на что-то отвлекается, потом опять находит меня и догоняет. Когда я подхожу к дому, он все еще идет за мной по пятам. Вряд ли дома обрадуются такой грязной псине, но я могу вынести ему немного еды. Мы подходим к крыльцу, и я указываю пальцем на землю. – Жди здесь. Пес садится ровно там, куда я ему показала. Надо же, какой умный! И послушный. Беру из холодильника несколько кусков индейки, наливаю миску воды и выношу все это на улицу. Сажусь на последнюю ступеньку и, пока пес ест, глажу его по голове. Не знаю, стоило ли его прикармливать – он ведь теперь не отвяжется, так и будет приходить. Но разве это плохо? Пожалуй, мне не повредит компания живого существа, которое меня не осуждает. – Бейя! При звуке моего имени пес мгновенно навостряет уши. Я озираюсь по сторонам, однако никого не вижу. – Посмотри наверх! Поднимаю глаза на дом во втором ряду по диагонали от нашего, за пустым участком на первой линии. На краю крыши стоит парень. Он так высоко забрался, что я даже не сразу признаю в нем Самсона. Самсон машет рукой, и я вновь оглядываюсь по сторонам, как идиотка, – это мне? Кому же еще, дурочка, он ведь только что звал тебя по имени. – Поднимайся! Самсон без рубашки. Я моментально вскакиваю, чувствуя себя такой же жалкой и голодной, как этот пес. Опускаю глаза на собаку. – Я скоро вернусь. Жди тут. Но пес не ждет – идет за мной через дорогу. Я вхожу во двор дома, с крыши которого меня позвал Самсон. Он стоит опасно близко к краю и смотрит вниз. – Поднимайся на крыльцо, заходи в дом, первая дверь налево – там лестница на крышу. Его кожа поблескивает от пота, и я на секунду опускаю глаза, пытаясь понять, что делать дальше. До сих пор все наши попытки общения заканчивались не лучшим образом, так зачем мне опять подвергать себя этой муке? – Я боюсь высоты! – задрав голову, громко говорю я. Самсон смеется: – Ничего ты не боишься, давай живо сюда. Меня коробит от его самоуверенности – он говорит так, будто хорошо меня знает. Вообще-то Самсон прав: я почти ничего не боюсь. Велев псу ждать меня внизу (тот послушно садится на указанное место – вот ведь умная псина!), я поднимаюсь на крыльцо и подхожу к двери. Войти так или сперва постучать? На всякий случай стучу, но никто не открывает. Видимо, Самсон тут один, иначе он вышел бы меня встретить. Открываю дверь и оказываюсь в чужом доме – ощущения, если честно, странные. Быстро подхожу к двери слева. За ней обнаруживается лестница, которая ведет в небольшую застекленную круглую комнату наверху, похожую на фонарный зал маяка. Оттуда открывается панорамный вид на океан и полуостров. Это просто потрясающе. По-моему, такая комната должна быть в каждом доме. Будь у меня подобное местечко, я каждый вечер приходила бы сюда почитать. Одно из окон выходит прямо на крышу. Самсон уже открыл его нараспашку и ждет меня. – Ух ты! – Я выглядываю на улицу. Прежде чем выйти на крышу, я секунду-другую медлю – набираюсь храбрости. Нет, высоты я действительно не боюсь, но дом мало того что двухэтажный, так еще и стоит на сваях. Самсон помогает мне выбраться и закрывает окно. Я едва дышу: только теперь до меня в полной мере доходит, на какой мы высоте. Смотреть вниз очень страшно – и я не смотрю. Отсюда все выглядит другим. По сравнению с этим домом остальные кажутся маленькими. У ног Самсона лежит черепица и стоит ящик с инструментами. – Это один из ваших домов? – Нет, это дом Марджори, моей хорошей знакомой. Зашел ей крышу подлатать. Крыша двухуровневая, второй уровень на пару футов выше первого. Самсон поднимается на второй и оттуда, подбоченившись, окидывает взглядом все вокруг. – Давай ко мне. Я тоже поднимаюсь, и он показывает пальцем в противоположную от океана сторону. – Отсюда видно закат над заливом. Смотрю туда. Небо по другую сторону полуострова охвачено огнем – красными, голубыми, фиолетовыми и розовыми всполохами. – У Марджори самый высокий дом в округе. Весь полуостров видно! Я медленно кружусь на месте, любуясь видом. В небе над заливом полыхают такие краски, что никаких фильтров не надо – и без того кажется, что это фильтр. Пляж тянется в обе стороны, насколько хватает глаз. – Какая красота! Самсон секунду-другую смотрит на закат, а потом спрыгивает на первый уровень крыши, опускается на колени рядом с ящиком для инструментов и начинает укладывать черепицу. От того, с какой легкостью он передвигается по крыше – словно по земле ходит, – у меня голова идет кругом. Я сажусь. – Это я и хотел тебе показать, – говорит Самсон. – Знаю, что рассветы тебе нравятся, а заката с такой высоты ты еще не видела. – Сегодняшний рассвет меня чуть в депрессию не вогнал. Он кивает – как будто отлично меня понял. – Ага. Иногда от этой красоты так захватывает дух, что остальное вроде как меркнет на ее фоне. Я молча наблюдаю за его работой. Он успевает закрепить плиток пять, пока небо не съедает весь свет. Самсон знает, что я на него смотрю, но на сей раз я не испытываю неловкости. Ведь он сам меня позвал – значит, хочет, чтобы я была рядом. Это как по утрам, когда мы сидим каждый на своем балконе и просто молчим. Его светлые волосы намокли от пота и кажутся темнее, чем обычно. Я замечаю у него на шее тонкий плетеный кожаный шнурок с кулоном. Под шнурком белеет полоска кожи – похоже, он его не снимает. – Это не просто украшение, да? Самсон кивает, однако ничего не говорит – молча работает дальше. – Не расскажешь? Мотает головой. Ну, ладно. Вздыхаю. Зачем я вообще попыталась завести с ним разговор? Забыла, что он за человек? – Ты сегодня собакой обзавелась? – спрашивает Самсон. – Нет, просто гуляла. Он за мной увязался. – Я видел, как ты его покормила. Теперь он не отстанет. – Ну и пусть. Самсон молча смотрит на меня, потом рукой отирает пот со лба. – Что сегодня делают Сара с Маркусом? Пожимаю плечами. – Собирались что-то готовить на пляже. – Отлично. Умираю с голоду. Он продолжает укладывать черепицу. – Кто такая Марджори? – спрашиваю я.