– Нет, не унылые. Глубокие. Есть разница. – Как скажешь. Удивительное дело: этот вечер и этот разговор все же закончились на радостной ноте. Мы оба улыбаемся. Но я боюсь, что если не уйду прямо сейчас, один из нас непременно ляпнет глупость и все испортит. Я делаю шаг назад. – Увидимся завтра? Улыбка Самсона немного меркнет. – Ага. Спокойной ночи, Бейя. – Спокойной ночи! Я иду к лестнице. Пеппер-Джек-Чиз встает и идет следом. Когда мы подходим к моему дому, я оборачиваюсь и смотрю на Самсона. Он еще не ушел, стоит на балконе и наблюдает за мной. Пятясь, я прохожу пару футов и скрываюсь под домом. Там меня уже не видно; я останавливаюсь и прислоняюсь спиной к свае, зажмуриваюсь и прячу лицо в ладонях. Господи, когда Самсон рядом, я ничего не могу с собой поделать – мне хочется в нем раствориться, полностью, без остатка. В то же время я не хочу растворяться в человеке, с которым через месяц должна буду проститься. Пусть иногда я чувствую себя неуязвимой, но я не Чудо-Женщина, нет. * * * Алана еще не легла спать, сидит за барной стойкой на кухне с миской мороженого. Увидев меня, она достает изо рта ложку и улыбается. – Тебе уже лучше? – Да, спасибо. – А Самсон как? У него все нормально? Киваю. – Да, не волнуйтесь. Говорит, дерется отец так себе. Алана смеется. – Если честно, я удивлена. Не думала, что он вообще способен кого-то ударить. – Она показывает на свое мороженое. – Будешь? О да, мороженое сейчас как нельзя кстати. Мне срочно надо охладиться. – С удовольствием. Алана достает из шкафчика вторую миску, а я сажусь за стойку. Затем она берет из холодильника контейнер с мороженым и начинает накладывать. – Извини, что мы заставили тебя краснеть. – Все нормально. Алана пододвигает ко мне миску с мороженым. Я отправляю в рот первую ложку – господи, какое наслаждение! Я готова застонать, тем не менее беру себя в руки и ем молча, словно мороженое для меня – обычное лакомство, которое я привыкла есть с детства. На самом деле мороженого у нас дома не бывало. Я научилась не хранить ничего в морозильнике: когда электричество отрубают за неуплату, выгребать из морозилки растаявшую и протухшую еду – то еще удовольствие. – Можно вопрос? – спрашивает Алана. Я киваю, однако ложку изо рта не достаю. Мне становится не по себе: чего доброго, про маму расспрашивать начнет… Алана вроде хороший человек, и я вряд ли смогу ей врать, но и правду говорить пока не готова. – Ты католичка? Хм, такого вопроса я точно не ожидала. – Нет. А что? Она показывает большим пальцем наверх. – Заметила у тебя в комнате портрет матери Терезы. – А! Нет. Это вроде как… сувенир. На память. Она кивает и задает следующий вопрос: – Значит, религия не запрещает тебе предохраняться? Приехали. Я прячу глаза. – Нет. Но в данный момент я не принимаю таблетки. Потому что не… ну, вы поняли. – Не живешь половой жизнью? – уточняет Алана. Она так непосредственно об этом говорит! – Да. Больше не живу. Пока. – Что ж, ты меня успокоила. Но неплохо быть во всеоружии – мало ли, вдруг этим летом что-то изменится. Я могу записать тебя к врачу. Чтобы потянуть время, я отправляю в рот еще одну ложку мороженого. Видимо, Алана замечает, как покраснели мои щеки. – Тебе нечего стыдиться, Бейя. – Знаю. Просто не привыкла обсуждать такое с другими людьми. Алана спокойно кладет ложку в пустую миску и идет к раковине. – Мама с тобой об этом не говорила? Я ковыряю ложечкой свое мороженое. – Не-а. Она оборачивается и секунду-другую молча смотрит на меня. – Какая она? – Моя мать? Алана кивает. – Да. Твой отец толком ее не знал, а мне любопытно. Смотрю, тебя она хорошо воспитала. Меня разбирает смех. Я тут же осекаюсь, увидев, что моя реакция вызывает у Аланы еще больше вопросов. Набиваю рот мороженым и пожимаю плечами. – Она совсем не такая, как вы. Вообще-то это был комплимент, но Алана как будто опешила от моих слов. Надеюсь, она не обиделась, потому что копать глубже и что-то объяснять я не собираюсь, иначе точно сболтну лишнего. Новость о смерти надо приберечь для отца. Мне кажется, он должен узнать об этом первым. Вообще-то первым узнал Самсон. Рядом с ним я по какой-то причине полностью теряю власть над собой и своими тайнами. Отодвигаю миску с недоеденным мороженым. – Знаете, давайте я все-таки схожу к врачу и начну принимать таблетки. Не то чтобы у нас с Самсоном… – Я смотрю в потолок и громко выдыхаю. – Ну, вы поняли. Лучше заранее перестраховаться. На всякий случай. – Господи, как же трудно говорить о таких вещах! Особенно с женщиной, которая мне, по сути, чужая. Алана улыбается. – Завтра же запишу тебя на прием. Не проблема. – Спасибо. Алана отворачивается к раковине помыть мою миску, и я, воспользовавшись моментом, убегаю наверх. Не успеваю я спрятаться в спальне, как из комнаты напротив раздается голос Сары: – Погоди, Бейя! С тебя подробный отчет. Я замираю и перевожу взгляд на открытую дверь ее спальни. Они с Маркусом сидят на кровати. Сара поворачивается к Маркусу и машет ему ручкой. – Ну все, беги домой. Он удивленно смотрит на нее – явно не привык, чтобы его выпроваживали, – однако встает и целует ее на прощание. – Домой так домой… Все равно тебя люблю, хоть ты меня и выгоняешь.