Откидываю голову на спинку дивана и невольно оказываюсь еще ближе к Самсону: моя голова теперь касается его плеча, но это не вызывает у меня ни малейшей неловкости. Мы оба смотрим на показавшийся из-за горизонта крошечный солнечный ломтик. Следующие несколько минут мы молча любуемся рассветом. Должна сказать, вдвоем это делать гораздо приятнее, чем поодиночке. Самсон опускает подбородок на мою макушку. Вроде бы ничего особенного, и все же от этого маленького знака внимания у меня в груди происходит настоящий взрыв. Уму непостижимо: внутри все грохочет, а мир вокруг нас тихо спит. Вот солнце выглянуло из-за горизонта на три четверти; его нижний край еще погружен в море. – Мне надо идти, я обещал приятелю помочь починить дорожку через дюны. Хотим успеть до наступления жары. А у тебя какие планы? – Наверное, снова лягу и просплю до полудня. Потом Сара хотела идти на пляж. Самсон убирает руку со спинки и встает. Прежде чем уйти, он опускает на меня взгляд. – Ты рассказала Саре про наш поцелуй? – Нет. А мы должны сохранить это в тайне? – Нет, просто интересуюсь. Вдруг Маркус сегодня поднимет эту тему – не хочу, чтобы наши показания разошлись. – Я никому не рассказывала. Он кивает и идет к перилам, но в последний момент вновь оборачивается. – Знаешь, я не против, если ты расскажешь. Я не потому спросил. – Можешь не волноваться так о моих чувствах, Самсон. – Ничего не могу с собой поделать. Он начинает медленно пятиться к перилам. – Что ты задумал? Опять будешь прыгать? – Тут недалеко. Я смогу. Закатываю глаза. – Все еще спят! Спустись по лестнице и выйди через дверь. Еще не хватало руку сломать! Он смотрит на свой окровавленный локоть. – Да, пожалуй, ты права. Я встаю и вместе с ним возвращаюсь в спальню. Мы идем к двери, когда Самсон замечает на комоде портрет матери Терезы. – Ты католичка? – спрашивает он. – Нет. Просто внезапно расчувствовалась, решила взять на память. – Ты совсем не похожа на сентиментальную барышню. – Да, поэтому и «внезапно». Он смеется и выходит за мной в коридор. Спустившись по лестнице, мы оба замираем. На кухне у кофеварки стоит мой отец. Он поднимает глаза на лестницу и видит нас с Самсоном. Я вдруг чувствую себя ребенком, которого уличили во лжи. Меня еще никогда ни за что не наказывали. Матери было плевать на мой досуг, поэтому я не очень представляю, что будет дальше. Ситуация щекотливая. У отца очень недовольный вид. На меня он не смотрит – только на Самсона. – Так, мне это не нравится, – говорит отец. Самсон встает передо мной и примирительно поднимает руки. – Я здесь не ночевал, пожалуйста, не бейте меня больше! Отец вопросительно смотрит на меня. – Он пятнадцать минут назад пришел. Мы вместе смотрели на рассвет. С балкона. Отец снова переключает внимание на Самсона. – Я уже полчаса сижу на кухне, если не дольше. Как ты попал в дом? Самсон чешет в затылке. – Э-э… перепрыгнул. – Он показывает ободранный локоть. – Вот, чуть не сорвался. Отец секунду смотрит ему в глаза, потом трясет головой. – Идиот! – Он наливает себе кофе и предлагает нам: – Кто-нибудь хочет? Хм, быстро он все забыл. – Нет, спасибо. – Самсон проходит к двери и смотрит на меня. – Ну, до встречи? Я киваю, и Самсон приподнимает бровь, посылая мне на прощание многозначительный взгляд. Я улыбаюсь и еще несколько секунд смотрю на закрывшуюся за ним дверь. Папа откашливается, и этот звук возвращает меня к реальности. Поворачиваюсь к нему, надеясь, что вопросов больше не будет. – А я от кофе не откажусь! – пытаюсь я отвлечь отца. Он достает из шкафчика чашку, наливает кофе и протягивает мне со словами: – Если честно, я в растерянности по поводу того, что сейчас произошло. Я пью кофе, уставившись в чашку, чтобы не смотреть на отца. Потом ставлю ее на стол и обхватываю обеими руками. – Я тебе не соврала. Он ночевал дома. – Пока, – уточняет отец. – Пока ночевал дома. Думаешь, я не был подростком? Между вашими балконами всего несколько футов. Сегодня вы рассветом любовались, а завтра?.. Все лето впереди. Мы с Аланой не разрешаем Саре ночевать с парнями. Это правило распространяется и на тебя. – Усекла! Отец по-прежнему смотрит на меня вопросительно, словно не может понять, действительно я с ним согласна или просто пытаюсь от него отделаться. Если честно, я и сама не знаю. Он прислоняется к стойке и отпивает кофе. – Ты всегда так рано встаешь? – Нет. Самсон завел мне будильник, чтобы я не пропустила рассвет. Отец показывает рукой на дверь, в которую только что вышел Самсон. – Так вы… вместе? – Нет. В августе я уезжаю в Пенсильванию, мне не нужен парень. Папа щурится. – В Пенсильванию? Черт! Проболталась. Тут же опускаю глаза в чашку. В горле – ком. Делаю медленный выдох. – Ну да… Пока ограничимся этим – глядишь, дальше он не полезет. – Почему ты уезжаешь в Пенсильванию? Когда решила? И почему именно в Пенсильванию? Ага, не полезет, как же… Еще крепче стискиваю чашку. – Я собиралась тебе рассказать, просто… ну, ждала подходящего момента. – А вот теперь вру. Ничего я не собиралась рассказывать, просто надо как-то выкручиваться. – Я поступила в Пенстейт. Стипендию получила. Буду играть в их команде по волейболу. Во взгляде отца ни удивления, ни радости, ни злости – пустой нечитаемый взгляд. – Ты серьезно?