Немного переведя дух, Самсон тянется за лейкой душа и ополаскивает себя и мою руку, потом роняет душ на пол и вновь наклоняется ко мне с поцелуем. Он тяжело дышит, словно только что пробежал марафон. Подозреваю, я тоже. Когда Самсон наконец отстраняется и смотрит мне в глаза, я замечаю, что его взгляд прояснился, стал легче. Значит, я добилась своего – помогла ему справиться с сегодня пережитым. Нежно целую его в уголок губ и уже собираюсь попрощаться, когда он проводит рукой по моим мокрым волосам и спрашивает: – Когда ты разрешишь себя обнять? В его взгляде читается мольба, словно объятия ему нужнее, чем то, что я уже ему дала. Пожалуй, сейчас подходящий момент для объятий, но я ужасно боюсь разреветься. Самсон видит эту борьбу в моих глазах, кивает и целует меня в висок. – Спокойной ночи, – шепчу я. – Сладких снов, Бейя. Он выключает воду. Я хватаю свою футболку, натягиваю прямо на мокрое тело и ухожу. 19 На День независимости у Самсона сняли все пять домов, поэтому он временно обосновался у Маркуса. Прошла неделя с тех пор, как он нашел Рейка. Мы ни разу об этом не говорили. Меньше месяца осталось до второго августа – дня, когда я должна получить все ответы. Нет, я этого не жду – потому что на следующий день мне придется попрощаться с Самсоном. В общем, я стараюсь жить моментом. Сегодня на пляжах творится такое безумие, что мы даже носа туда не кажем. Решили устроиться на балконе у Маркуса. Его дом – в нескольких улицах от первой линии, поэтому-то мы его и выбрали. На берегу сейчас столько пьяных гуляк, музыки и криков, что ни один техасский бар рядом не стоял. Кому охота в толпу? Поужинали с родными Маркуса. У него две младших сестры, поэтому за столом было много возни, болтовни и еды. В этой семье Самсон держался очень непринужденно, и я невольно задумалась, как он ведет себя в собственном семейном кругу. Они тоже ужинают вместе, как мой отец с Аланой? Приняли бы они меня, если бы мы когда-нибудь познакомились? Вряд ли. Не зря же он ничего про них не рассказывает. Зато здесь я чувствую себя вполне по-свойски. Мне спокойно – и очень вкусно. Цель на лето – набрать вес – выполнена и перевыполнена. Кажется, я скоро перестану влезать в новые шорты. Этим летом я ношу только шорты и купальники. Солнце едва село, а фейерверки гремят уже давно. Теперь, с наступлением темноты, они взрываются все чаще и над всем полуостровом. – Скоро в Галвестоне салют начнется, – говорит Сара. – Жаль, отсюда его не видно. – Зато его отлично видно с крыши Марджори, – заметил Самсон. – Думаешь, она нас пустит? – спрашиваю я. Самсон пожимает плечами. – Если не спит – запросто. Маркус тут же встает. – В таком грохоте никто спать не может! Мы все отправляемся в гости к Марджори, даже Пи Джей, ждавший меня под домом Маркуса. Марджори наблюдает за пляжными гуляниями со своего крыльца. – Я думала, вы пораньше придете! – говорит она, завидев нас, и машет рукой в сторону двери. – Проходите, располагайтесь! – Спасибо, Марджори, – благодарит ее Самсон. Мы входим в дом, и он сперва пропускает на лестницу Сару и Маркуса, затем меня и в последнюю очередь поднимается сам. Наверху Сара вдруг падает на четвереньки и выбирается на крышу ползком. Маркус пытается ей помочь, но она только мотает головой. – Слишком высоко! Не могу пошевелиться! Самсон смеется. – Попробуй сесть ровно по центру, так ты не будешь видеть землю. Сара выползает на центр крыши. Мы все устраиваемся рядом с ней. Самсон подсаживается ко мне. – Как ты здесь ходишь?! – вопрошает его Сара. – Просто не смотрю вниз. Она на миг зажимает глаза ладонями, чтобы справиться с головокружением. – Я и не знала, что так боюсь высоты! Маркус обнимает ее за плечи. – Иди сюда, зайка. Она придвигается к нему поближе. Глядя, как они обнимаются, я невольно отмечаю, что мы с Самсоном даже не прикасаемся друг к дружке. Кошусь на него украдкой, но он в этот момент смотрит на фейерверк над пляжем. – Марджори одинока? – спрашиваю его. Самсон переводит взгляд на меня и улыбается. – Нет. У нее есть сын – адвокат, живет и работает в Хьюстоне. Пару раз в месяц приезжает в гости. Очень рада это слышать. Заметив мое облегчение, Самсон подается ко мне и быстро чмокает в щеку. – Ты чудо, – шепчет он, а потом берет меня за руку; его пальцы сплетаются с моими, и он вновь переводит взгляд на фейерверки. Мы любуемся ими молча. С каждой минутой салюты гремят все чаще, теперь уже не только вокруг нас, но и над Галвестоном, и, как ни странно, даже над океаном. Маркус смотрит на Сару. – Знаешь, это был бы отличный момент для предложения руки и сердца, – говорит он. – Фейерверки на фоне, все дела. Жаль, мы только весной познакомились. – А ты привези меня сюда в следующем году, – отвечает Сара. – Так и быть, сделаю вид, что этого разговора не было. Смешные они все-таки. Спустя несколько минут Сара сообщает Маркусу, что ее тошнит и ей срочно надо вниз. Они уходят, и мы с Самсоном остаемся на крыше вдвоем. Ловлю себя на том, что больше любуюсь им, чем фейерверками. Он совершенно околдован происходящим. – Никогда не видел Дарию такой красивой, – шепчет Самсон. Стоп. Что?! Разве не так звали девушку, которая разбила ему сердце? – Смотри, как здорово отражаются фейерверки, – говорит он, показывая на океан. Проследив за его взглядом и окончательно растерявшись, я вновь поворачиваюсь к нему. – Погоди, Дария – это океан? Ты его так называешь? – Ну да, – отвечает Самсон как ни в чем не бывало. – Дария означает «море». Так его называл Рейк. – Ты же говорил, так звали твою бывшую девушку, которая разбила тебе сердце! Он смеется. – Дария в самом деле разбила мне сердце, но про девушку я ни слова не говорил. Я пытаюсь вспомнить тот наш разговор. Неужели он действительно имел в виду воду?