Сегодня в салоне работают два мастера, и хотя мы оба решили набить себе тату, я до сих пор не определилась с рисунком. Самсон уже сидит в кресле, машинка прижата к его руке. Он слегка откинул голову назад, чтобы не увидеть тату заранее, и листает картинки на телефоне – пытается помочь мне с выбором. – Может, рассвет? – предлагает он. Идея неплохая, и я просматриваю несколько картинок с рассветами, но в итоге отказываюсь. – Чернил уйдет много, да и большой она лучше смотрится. А я хочу начать с чего-то маленького. Я пролистала все альбомы, какие были в салоне, и уже склоняюсь к мысли, что отец прав. С подобными решениями лучше не торопиться. – Есть идея! – говорит Самсон. – Надо определиться со смыслом и поискать соответствующие символы. – Давай попробуем. – Что должна символизировать твоя татуировка? – спрашивает он. – Может, удачу? Удача мне пригодится в жизни. Он начинает гуглить, а я тем временем подхожу посмотреть, как идут дела с его татуировкой. Я выбрала ураган, только не черно-белый, а как на снимке с радаров: красно-желто-зелено-голубой вихрь. Похоже на акварель, потому что цвета смешиваются и к краям постепенно переходят в размытый черный. Пока получается даже лучше, чем я ожидала. – Нашел! Самсон протягивает мне телефон, но я его не беру. – Доверюсь тебе. Так будет честно. – Не стоит. Он произносит это с таким выражением лица, что мне становится не по себе. Вообще-то он прав. Не стоит доверять человеку, которого почти не знаешь. Я просто позволила ему сделать то же, что сделала сама, – выбрать татуировку за меня. Но есть подозрение, что из нас двоих я почему-то больше заслуживаю доверия. Тянусь за его телефоном. – Что там? – Вертушка. Смотрю на фото. Она действительно изящная. И яркая. А он ведь даже не знает, что я выбрала ураган! На обеих наших татуировках запечатлено вращение. – Я прочитал, что вертушка защищает от неудач и бед. – То, что надо, – шепчу я. * * * Сара с Маркусом ждут нас на улице с тех пор, как мы заполняли бланки – то есть добрых два с половиной часа, – и ни разу не зашли пожаловаться на долгое ожидание. Ладно, думаю, уж они-то найдут чем заняться. Моя татуировка готова. Получилось чудесно. Сначала мастер нарисовал тонкий черный контур, а потом залил лопасти разными цветами и сделал потеки: краска как будто стекает с вертушки. Она у меня на левом запястье. Пока мастер не успел закрыть ее повязкой, я показала ее Самсону и сфотографировала. Вскоре готова и тату Самсона – за все время он ни разу не пытался подглядеть, что там получается. Мастер напоследок еще раз протирает свою работу и говорит: – Готово! Самсон встает, не глядя на татуировку, кивком зовет меня за собой и идет в туалет. Хочет увидеть ее без свидетелей. Мы заходим в уборную и закрываем за собой дверь. Внутри тесно, поэтому мы стоим рядом. – Волнуешься? – Сначала не волновался, а теперь, когда дело уже сделано, есть немного. Я нетерпеливо приподнимаюсь на цыпочки. – Смотри уже, а то я сейчас умру. Самсон впервые опускает глаза на татуировку. Она диаметром с кулак и расположена чуть ниже локтевого сгиба. Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь увидеть реакцию. Но реакции нет. Вообще. Он молча разглядывает тату. – Это ураган «Айк», – поясняю я, водя пальцем над вихрем. – Я нашла снимок с радаров в тот момент, когда «Айк» проходил над полуостровом Боливар, и попросила мастера превратить его в татуировку. Самсон только вздыхает. Не понятно даже, удрученно или радостно. Меня начинает потряхивать от волнения. Я была совершенно уверена, что ему понравится мой выбор, и совсем не подумала, как быть в противном случае. Самсон медленно поднимает глаза. В его взгляде по-прежнему ничего нельзя прочесть – ни намека на то, о чем он сейчас думает. А в следующий миг он берет в ладони мое лицо и так внезапно, так яростно меня целует, что я ударяюсь спиной о дверь туалета. Похоже, ему понравилось. Он впечатывает меня в дверь и поднимает, усаживая на себя, словно хочет сплестись со мной в узел. Его поцелуи проникнуты новым чувством. Теперь, когда я увидела такую реакцию, мне кажется, что любой другой отклик меня бы не устроил. От движений Самсона из моей груди вырывается стон. Будто услышав стоп-сигнал, он тут же замирает. Затем прижимается лбом к моему лбу и страстно шепчет: – Я взял бы тебя прямо здесь, но ты достойна большего. И я была бы не против. 22 – Нет. По тону отца ясно, что возражений он не потерпит. – Пожалуйста? – Нет. – Мне девятнадцать! – И она, если что, уже принимает таблетки, – вставляет Алана. Я откладываю вилку и прижимаю ладонь ко лбу. Не знаю, зачем я вообще стала спрашивать у него разрешения переночевать у Самсона. Надо было просто тайком уйти ночью, а вернуться рано утром, пока отец спит. Но я все же стараюсь жить по его правилам. Сара доела раньше остальных и теперь получает явное удовольствие от происходящего. Она устроилась поудобней, подтянув к груди одну ногу, и внимательно наблюдает за нами, будто мы – участники захватывающего телешоу. Только ведерка с попкорном не хватает. – Разве мама разрешает тебе ночевать у парней? – спрашивает отец. У меня вырывается сухой смешок. – Да маме было плевать, где я ночую! Меня очень радует, что тебе не плевать. И все же я рассчитываю на твое доверие. Папа в полной растерянности проводит рукой по лицу и вопросительно смотрит на Алану. – Ты разрешила бы Саре провести ночь с Маркусом? – А они и так все время вместе ночуют, – говорит Алана. Я кошусь на Сару: от маминых слов та резко выпрямляется. – Неправда!