– Точно? Ты ведь не в курсе, что именно я держу в секрете. – Я вижу, что ты хороший человек, пусть и не знаю ничего о твоем прошлом. Сужу по поступкам. По твоему отношению ко мне. Какая разница, что у тебя за семья, сколько у вас денег и какую роль в твоей жизни сыграли другие люди? Мрачная мысль возвращается, и я разглаживаю пальцем морщинки на лбу Самсона. – Перестань. Не будь так строг к себе. Самсон ложится на спину, складывает руки на груди и смотрит в потолок. Я пододвигаюсь ближе и кладу голову на свою ладонь. Прикасаюсь к кулону, затем веду пальцами по шее к губам. Он поворачивается и смотрит на меня. – Может, нам не стоит?.. Вопрос явно не риторический, и я тотчас мотаю головой. – Я хочу! – Это неправильно. – Почему? Потому что я не все о тебе знаю? Он кивает. – Знай ты обо мне всю правду, ты не согласилась бы. Я легонько касаюсь губами его губ. – Ты драматизируешь. – Вот именно, что нет! – говорит Самсон. – У меня была непростая жизнь, и тебе это может не понравиться. – Так и у меня непростая. Мы оба склонны драматизировать, потому что у нас было драматичное прошлое. А сейчас мы могли бы уже драматично заниматься сексом, если бы ты перестал себя грызть. Он улыбается. Я сажусь и стягиваю футболку. Всю его тревогу как рукой снимает: он усаживает меня на себя и неспешно поглаживает кружевную оторочку бюстгальтера. – С Дакотой я занималась сексом только в машине, – говорю я. – В кровати ни разу не пробовала. Это у меня впервые. Самсон проводит пальцем по моему животу и замирает на пуговице шортов. – А я впервые займусь этим с девушкой, которая мне небезразлична. Стараюсь не подать виду, что от его слов меня пробивает дрожь. Я хмурю брови. Он поднимает руку и проводит пальцами по моим губам. – Почему тебя это печалит? Хочется помотать головой и уйти от ответа, но я не стану так делать, ведь я осознала, что тайны прошлого на самом деле не имеют никакого значения. Честность – вот что важно. – Когда ты так говоришь, я с ужасом думаю о нашем расставании. Вот уж не чаяла, что лето закончится для меня разбитым сердцем. Самсон приподнимает голову и смотрит мне в глаза – прямо, искренне. – Не волнуйся. В сердце нет костей – оно не разобьется. Он укладывает меня на спину и снимает свою футболку. На пару секунд это меня отвлекает, затем мысли сами собой возвращаются. Самсон подается ко мне, но перед поцелуем я спрашиваю: – Если в сердце нет костей, почему оно так замирает при мысли о том дне, когда нам обоим пора будет уезжать? Словно вот-вот треснет пополам? У тебя ведь так же? Самсон секунду-другую вглядывается в мое лицо. – Да. Так же. Значит, в наших сердцах кости все же выросли? Как только он это произносит, я обхватываю его рукой за шею и притягиваю к себе. Жадно приникаю к его губам – хочу пить эти слова, хочу впитать их и навсегда оставить внутри. Они словно парят в воздухе вокруг нас, между нами и с каждым поцелуем понемногу проникают в душу. Возможно, он прав. В наших сердцах действительно выросли кости. Тогда получается, что единственный способ узнать наверняка – испытать страшную боль, когда эти кости начнут ломаться. Я стараюсь отогнать мысль о предстоящем расставании, но очень трудно наслаждаться чем-то бездумно, не ощущая всей душой, что скоро у тебя это отнимут. Самсон опускается на колени. Нащупывает пуговицу на поясе моих шорт и расстегивает ее. Не сводя глаз с моего тела, стаскивает шорты. Чтобы ему помочь, я приподнимаю сперва бедра, а потом ноги. Он бросает мою одежду куда-то в сторону и несколько секунд просто любуется мной. Мне нравится смотреть на себя его глазами – в них я красивей, чем на самом деле. Он накрывает нас простыней и ложится рядом, стягивая шорты и с себя. Не испытывая ни малейшей неловкости, я снимаю бюстгальтер и трусики. Мне действительно легко рядом с Самсоном, будто мы делали это уже сто раз, и в то же время меня переполняет предвкушение чего-то совершенно нового и прекрасного. Теперь мы полностью разделись и поворачиваемся друг к другу под простыней. Самсон подносит руку к моей щеке. – Ты до сих пор грустишь? – Грущу. Он ведет кончиками пальцев по моей шее, плечу и, не глядя мне в глаза, говорит: – Я тоже. – Тогда зачем нам вообще прощаться? Да, я поеду учиться, а ты поступишь в Военно-воздушную академию, мы можем писать друг другу, видеться на каникулах и… – Не можем, Бейя. – Самсон заглядывает мне в глаза, потом не выдерживает и отводит их в сторону. – Я никуда не поступаю. И не собирался. Его слова и выражение лица наполняют мое сердце болью – будто оно уже трещит по швам. Мне страшно спрашивать, что он имеет в виду, и потому я не спрашиваю. Самсон крепко стискивает мою руку и целует меня в плечо. От его дыхания по коже я зажмуриваюсь. Сейчас мне так много от него нужно! Я хочу, чтобы он был со мной честен и в то же время чтобы он трогал и целовал меня молча, без слов. Однако чутье подсказывает, что придется выбрать что-то одно – либо ласки, либо правду. Он прячет лицо у меня на шее. – Умоляю, не спрашивай, что я хотел сказать. Если спросишь, я отвечу честно. Не могу тебе врать. Но ты не представляешь, как я хочу провести с тобой эту ночь. Больше всего на свете. Его слова захлестывают меня волной, ударяют с такой силой, что я невольно морщусь. Запустив пальцы в его волосы, я запрокидываю голову и заглядываю ему в глаза. – Обещай, что все расскажешь завтра, когда мы проснемся? Самсон кивает. Даже не говорит ничего – и все же я ему верю. Верю, потому что вижу, как он боится меня потерять. Возможно, так и будет. Однако сегодня мы вместе, а остальное не имеет значения. Я целую его, давая понять, что правда может подождать до завтра. Сейчас я хочу одного: почувствовать то, что всегда заслуживала чувствовать во время секса, – что мое тело ценят и что ценность моих прикосновений нельзя измерить деньгами. Самсон на миг отстраняется и достает из ящика прикроватного столика презерватив. Надевает его под простыней и вновь ложится на меня, мягко целует, терпеливо дожидаясь момента, чтобы войти. Когда это наконец происходит, он приподнимается и внимательно следит за выражением моего лица. Охнув, я затаиваю дыхание в ожидании мига, когда наши тела сольются полностью. Самсон судорожно вздыхает и выходит – так же медленно, как вошел. Затем накрывает губами мои приоткрытые губы. Когда он входит опять, из моей груди вырывается стон. Поразительно, какими новыми кажутся все ощущения – каждой своей клеточкой я хочу быть здесь, с Самсоном, и это все меняет. Он прижимается лбом к моему лбу. – Тебе хорошо? Мотаю головой. – Хорошо – очень слабо сказано. Он смеется мне в шею. – Согласен. Голос у него напряжен, как будто он изо всех сил сдерживается, боясь меня сломать. Я прижимаюсь губами к его уху, перебираю пальцами волосы. – Со мной можно не осторожничать. Обхватываю его ногами и целую в шею. От прикосновений моего языка по его коже разбегаются мурашки. Самсон исторгает стон, а в следующий миг словно оживает: находит губами мои губы, жадно впивается в них и лихорадочно гладит все мое тело. С каждой минутой ощущения становятся только лучше. В толчках чувствуется ритм, в поцелуях – скорость, в стонах – гармония. Секс превращается в то, чего я никогда прежде не испытывала. Секс превращается в любовь.