– Нет, конечно же, нет. – Почему «конечно»? – У Келвина очень плотное расписание, – сообщил Хак. – Нет возможности тратить время на то, чтобы ехать куда-то, а потом еще обратно. – Для уроков музыки не было постоянного места в расписании. – Совершенно верно; все зависело от того, когда они были нужны, – кивнул Хак. – Они могли проходить раз в неделю или каждый день. – В зависимости от того, когда это было нужно Келвину? – Если ему предстояло выступать на концерте, Селена приезжала сюда чаще. – Келвин часто выступал на концертах? – Не так уж часто… Все еще поверить не могу… она была такой славной. – Что еще вы можете сказать нам о ней, сэр? – Славная, – повторил Хак. – Тихая. Любезная. Всегда приходила вовремя. – Ей хорошо платили за обучение Келвина? – спросил Мо Рид. – Я об этом ничего не знаю. – Вы не выписываете чеки? – Я просто присматриваю за домом. – А кто выписывает чеки? – Бухгалтеры мистера Вандера. – Кто его бухгалтеры? – Они в Сиэтле. – Вы заботитесь не только об этом доме? – осведомился Майло. – Прошу прощения? – Еще есть дом на побережье. – Майло ткнул большим пальцем в сторону океана. – А, тот, – произнес Хак. – В том доме мистер Вандер жил до того, как женился. Он нечасто бывает там. – Но он держит там машину. – Тот старый универсал? Аккумулятор, должно быть, сдох. – Дом прямо у пляжа, – вздохнул Майло. – Жалко им не пользоваться. – Мистер Вандер много путешествует, – напомнил Хак. – Это часть надомного обучения Келвина? – Прошу прощения? – Просвещение – повидать мир, ознакомиться с другими культурами… – Иногда. – Лоб Хака блестел, словно смазанный яичным желтком. – Это очень нервирует. – Вам нравилась Селена? – Да, но… просто дело в том, что когда кого-то знаешь, а он вдруг… – Хак вскинул руки. – Мистеру Вандеру нужно узнать об этом. И Келвину, и миссис Вандер тоже. Они будут… как я могу связаться с вами? Рид протянул ему визитку. Хак беззвучно прочитал надпись на ней. – Мы пытаемся найти ближайших родственников Селены, – произнес Майло. – Вы не знаете, как мы можем выйти на них? – Нет, прошу прощения, – ответил Хак. – Бедный Келвин… Ему понадобится новый преподаватель. * * * Мы спустились обратно к Тихоокеанскому шоссе и несколько минут ехали в направлении Лакоста-Бич, потом Рид заложил разворот и припарковался перед оградой из кедровых плашек. Участок сорок на сорок футов в нескольких шагах от шоссе. Справа от ограды стоял гараж, тоже из кедра. Калитка была заперта. Майло позвонил, но никто не ответил. Он оставил свою визитную карточку, вставив ее в ручку калитки. Когда мы вернулись в город, Мо Рид спросил: – Что вы думаете о Хаке? – Странный тип. – Он очень обильно потел. И что-то еще… не могу сказать точно, но… он словно был слишком насторожен. Я неправ, лейтенант? – Он, несомненно, нервничал. Но это может быть просто беспокойство наемного работника, который боится обеспокоить своего работодателя. Не хочешь что-нибудь добавить, Алекс? Я озвучил теорию об инсульте. – Меня удивило то, что он в такой жаркий день носит шапку, – заметил Рид. – Непохоже, чтобы под ней было много волос. Среднего роста белый мужчина – он мог быть тем бритым налысо типом, которого Луз Рамос видела с Селеной. Майло поразмыслил об этом – и снова полез в Интернет. * * * Судимостей за Трэвисом Хаком не числилось, а на фотографии из отдела регистрации транспортных средств он был изображен с густой кудрявой шевелюрой черного цвета. Его права были обновлены три года назад, в качестве адреса он указал дом на Калле-Маритимо. Майло продолжал поиски. В Интернете ни одного упоминания об этом человеке не встречалось. – Бритье головы и несколько странное поведение – не основание для ордера на арест, но надо не упускать его из вида. – А что насчет того крикуна с болота – Дабоффа? – поинтересовался Рид. – Как вы и сказали, доктор, он помешан на этом болоте. Просто одержим им. Что, если оно имеет для него некое сексуальное значение, потом он и топит тела своих жертв там? – Серийный природоохранник, – хмыкнул Майло. – Я бы приглядывал и за ним тоже, – ответил я. – Но, как вы и сказали, Мо, он не пытается отвести от себя подозрения. Напротив, высказывает нам все прямо в лицо, и признаёт, что был у болота, совсем рядом с тем местом, где нашли Селену. – А это не может быть реверсивная психология? – спросил Рид. – Или просто наглость – если он считает себя умнее нас? Как те идиоты, которые пишут послания или возвращаются на место преступления, чтобы похвастаться… – Возможно. Пальцы Майло плясали по клавиатуре. – Что ж, взгляните на это. Личное дело мистера Дабоффа. * * * За десять лед Силфорд Дабофф был арестован семь раз – и каждый раз это было столкновение на какой-нибудь протестной акции. Антиглобализационный митинг на Сенчури-плаза, требование повысить зарплату гостиничным служащим в Сан-Франциско, сидячий митинг против строительства ядерной электростанции в Сан-Онофре, протест против строительной деятельности в прибрежной зоне в Окснарде и Вентуре. Седьмой арест был за борьбу против захвата миллиардерской съемочной компанией Птичьего болота. Шесть раз он был арестован за сопротивление, но на антиглобализационном митинге его обвинили в нападении на полицейского и нанесении побоев и приговорили к выплате штрафа. Два года спустя было подано встречное обвинение, когда апелляционный суд рассмотрел коллективный иск по обвинению Лос-Анджелесского полицейского департамента в провоцировании волнений. – Я помню тот случай, – заметил Майло. – Был жуткий бардак. Значит, этот тип любит сидеть посреди улицы и орать лозунги? Однако за ним не числится серьезного насилия. Это даже не назовешь списком преступлений. Скорее так, списочек. – Антиглобализация привлекает анархистов и им подобных, верно? – сказал Рид. – Это возвращает меня к шапке Хака. Те ребята носили что-то подобное. Что, если Хак и Дабофф познакомились на этих митингах и обнаружили у себя общий интерес к более темным делишкам?