– Я вклинился во что-нибудь? – В высокие интриги, где задействованы прекрасные люди. – А, киношка… – Ты просто выдающийся детектив. – В реальной жизни такого не бывает. Возвращайся к своей кинодраме. О костях я расскажу тебе завтра. – А что именно о костях? – Эй, я не хочу отвлекать тебя от Робин, собачки и выдуманных прекрасных людей. – Так что? – Доктор Харгроув управилась быстрее, чем думали. Все три скелета утопленных жертв составлены полностью, не считая отсутствующих правых рук. Неизвестная Номер Два – чернокожая женщина, в том же возрастном интервале, что и Номер Один – та, что со сломанной ногой, – и тоже, вероятно, удушена. Судя по длине ее бедер, рост минимум пять футов семь дюймов, и степень деформации указывает на то, что у нее, видимо, был значительный лишний вес. Харгроув предположила, что этому захоронению примерно полгода, но точно установить она не может. Номер Три – белая женщина, старше, чем другие, около пятидесяти лет, среднего роста, тоже сломана подъязычная кость, никаких особых примет не найдено. Давность захоронения – возможно, та же самая, что и у Номера Два, а может быть, и больше, трудно сказать. Еще один кусочек информации: в списке департамента полиции Сан-Диего числится пропавшая чернокожая женщина по имени Шералин Докинз. Двадцать девять лет, аресты за попрошайничество и наркотики; пять лет назад она сломала ногу в автокатастрофе, и после этого хромала. – Сто двадцать миль отсюда, – прикинул я. – Наш преступник – путешественник? – Это именно то, что мне было нужно. Я сказал Риду найти ее родных, съездить к ним и удостовериться. Нужно, чтобы он почувствовал, что может чего-то добиться; у парня низкая самооценка, а? – Он узнал что-нибудь у бухгалтеров Вандера? – Ничего. «Глобал инвестментс» направили его к адвокату Вандера, где его отфутболили к секретарше, а та – к своей секретарше. Которая заставила его подождать, а потом уведомила, что перезвонит ему. За Трэвисом Хаком или Силфордом Дабоффом тоже ничего особенного не числится. И никакой связи между ними не выявлено. – Захватывающий мир сыска, – вздохнул я. – Посмотрим, что Рид сможет узнать от родных Шералин Докинз. Может быть, она переехала в Лос-Анджелес, и мы сможем проследить какую-нибудь связь с кем-нибудь. – Если она действительно переехала, следует подумать вот о чем: болото находится не так далеко от Лос-Анджелесского аэропорта, а вокруг него полным-полно уличных проституток. – Хм-м… мне это нравится. Ладно, возвращайся к своей киношке. – Кстати, что именно ты смотришь? – «Шараду». – Беготня по Парижу и короткие разговоры… Если б все преступления были такими интересными! – Хочешь, одолжу тебе после того, как мы посмотрим? – Нет, – отказался Майло. – Сейчас мне не до выдумок. Глава 9 Я прибыл как раз вовремя, чтобы успеть на разговор с матерью Селены Басс. Чиновник в гражданской одежде сообщил мне: – Они уже начали. Комната Д наверху. Дверь была не заперта. В комнате работал кондиционер. Майло сидел напротив Эмили Грин-Басс. Его галстук был аккуратно завязан, лицо выражало сочувствие. Я видел, как он практикуется перед зеркалом для встреч с убитым горем родственниками жертв. Расслабить мышцы. Убрать из глаз хищный блеск. Белые волосы Эмили Грин-Басс теперь отросли и были заплетены в косу. Одета в черную водолазку, длинную серую юбку и черные замшевые мокасины. Хозяйка ювелирного магазина – без единого украшения. Черты ее лица были острыми, словно вырезанными лазером, – слишком острыми, чтобы быть красивыми. В лучшие времена она, несомненно, была прекрасной женщиной; сейчас же превратилась в ледяную статую. Сбоку от стола сидели два массивных мужчины в возрасте чуть за тридцать. На старшем были желтая рубашка для гольфа, черные штаны и парусиновые туфли. Светлые волосы с рыжиной разделены надвое пробором. Чисто выбритый, толстошеий, с красноватым носом. Тот, что помоложе, был немного смуглее, такого же массивного телосложения, но черты лица у него были тоньше. Он был одет в тускло серый свитер с надписью «Дэвид Линч рулит», помятые штаны с карманами и высокие шнурованные ботинки. Волнистые каштановые волосы достигали плеч, а подбородок скрывала белая треугольная бородка. Из заднего кармана свисала хромированная цепочка, и когда мужчина повернулся ко мне, она зазвенела. Майло представил меня им, потом сообщил: – Доктор Делавэр, это мать и братья Селены. Эмили Грин-Басс протянула мне длинную белую руку, которая была такой холодной, словно ее только что вытащили из морозильника. Я коротко пожал ее обеими руками, видя, что в серых глазах женщины стоят слезы. Бритый сказал: – Крис Грин. – Марк, – пробормотал бородатый. – Мы только что обсудили жизнь Селены в Лос-Анджелесе. Марк поддерживал контакт с Селеной после того, как она перебралась сюда. – Она навещала меня в Окленде, – пояснил Марк. – Сказала, что у нее все хорошо. И то же самое написала маме. Эмили Грин-Басс не отводила от меня взгляд. – Я рада, что здесь психолог. То, что произошло… это мог сделать только псих. В жизни Селены не было ничего экстремального. Уже долгое время. – Не было никогда, – добавил Марк Грин. – Лишь обычные взбрыки в молодые годы. – Это ты так считаешь, Маркус. – На губах женщины появилась холодная улыбка. – Когда мне приходилось иметь с ними дело, это совсем не выглядело так. Марк дернул плечом и ссутулился. Цепочка снова зазвенела, и он протянул руку, чтобы прекратить этот звон. – Я выкидывал то же самое, и Крис, ага. Единственная разница в том, что мы лучше прятались. – Он взглянул на брата, ожидая подтверждения. – Угу, – согласился Крис. – К несчастью для Селены, – продолжил Марк, – у нее была манера сознаваться во всем. Правда? Крис горько улыбнулся. – Как у католика на исповеди. Только мы не католики. – Сначала она опробовала сценарий на нас, – сказал Марк. – «Я выкурила косяк», «я смотрела порно по кабельному», «я соврала маме о том, где была». Мы ей отвечали: «Не говори об этом нам, балда. И уж точно не говори маме». Но она, конечно же, говорила. Эмили Грин-Басс заплакала. – Типичное для подростка поведение, – резюмировал Майло. – Мы зря тратим время, – хмыкнул Марк Грин. – Она была просто без ума от музыки, – заметил Крис. – Ну и что? – Марк, остынь. Я хочу, чтобы они узнали все факты. – Факт лишь в том, что она оказалась не в то время и не в том месте – и наткнулась на реинкарнацию Теда Банди[13]. Наступило молчание. Затем Марк Грин снова заговорил: – Быть может, для всех замешанных это и новость, но то, что она увлекалась музыкой, не делает ее чокнутой. Изначально Селена была совершенно нормальной. Встретив людей, с которыми я ошивался, она сочла их странными. – Что это за люди? – спросил Майло. – С работы, – ответил Марк. – А точнее? – Какое это имеет значение? – Маркус, он пытается помочь, – вмешалась его мать. – Я рад за него, – фыркнул тот и обратился к Майло: – Я работаю везде, где мне платят. – Марк получил диплом инженера-акустика, – пояснила Эмили. – Я делаю звукозапись, настраиваю усилители – в основном на концертах и частных видеосъемках. Сейчас мы делаем официальную серию рекламы, а братец Крис работает на «Старбакс», невразумительную кофейную компанию в Сиэтле. – Маркетинг и доставка, – пояснил Крис. – Когда Селена приезжала к вам, Марк? – спросил я. – Год назад, и примерно полгода спустя после этого. В первый раз я работал на съемках, и Селена болталась поблизости. Тогда она и сказала мне, что люди, с которыми я общаюсь, странные. Думаю, относительно той съемочной бригады это было верно. Половина диалогов была на итальянском, другая шла пантомимой – некая дань памяти Пазолини, но никто из них по-настоящему не знал итальянского.