— О да, конечно! — иронически отозвался Валевский. — Не слушайте ее, господин комиссар! Бриллиант у нее, она его украла! Амалия неодобрительно подняла брови и покачала головой. Марсель быстро ощупал своими лапищами одежду Валевского — и извлек у него из кармана сверкающий розовый камень. — Вот он, комиссар! — пробормотал Марсель, не веря своим глазам. — Вы были правы! Конечно же, парень его и сты… В следующее мгновение Валевский рванулся что было сил и сделал попытку сбежать через окно, но успел сделать всего несколько шагов — его настиг пылавший жаждой мщения Гиварш. Инспектор повалил вора на пол и, возмущенно сопя, замкнул на его запястьях громоздкие наручники. Валевский выкрикнул несколько слов, обмяк и стих. — Что он говорит? — полюбопытствовал Билли, подходя к Амалии. — Так, — беспечно улыбнулась та. — Не обращай внимания. — Мне кажется, я где-то уже слышал эти слова, — заметил Билли. — Причем совсем недавно. — Наш поезд подходит, — сказала Амалия. — До свидания, господин комиссар. Баронесса кивнула Папийону, забрала сборник рассказов Мопассана, который читала, и, взяв под руку Билли, мимо полицейских проследовала к выходу. Валевский с тоской глядел ей вслед. 7 — Это было очень рискованно, — укоризненно промолвил генерал Багратионов. — О, ничуть, — отмахнулась баронесса Корф. — Просто с самого начала я предполагала, что граф Вермандуа может не согласиться продать мне камень. Конечно, я изложила ему все доводы, рассказала о том, как ван Марвийк обманул нашего Пирогова… — Прошу вас, не защищайте Пирогова, — поморщился генерал. — Слов нет, как агент он попросту незаменим, но его пагубная страсть к игре уже не первый раз приводит к таким вот казусам. Казалось бы, чего проще: выкупить розовый бриллиант у вдовы виконта Лякомб, с которой уже все было оговорено, и привезти камень в Россию. Но нет, потянуло его в Монако… А что было дальше, вы знаете не хуже меня. — Да, — сказала Амалия, — и я прекрасно представляла себе, какую ценность имеет розовый бриллиант. Поэтому с самого начала озаботилась насчет второго плана. — И что же у вас за план был? — проворчал генерал. — Украсть камень, — призналась Амалия. — Точнее, не просто украсть, а подменить его. Подмена наверняка обнаружилась бы не сразу, а мы потом успели бы свалить все на ван Марвийка. Мол, он продал нам настоящий камень, а графа бессовестно обманул. Ведь вы же и сами сказали, что скупщика хорошо было бы проучить как следует. — Ну, допустим, — сказал Багратионов. — Значит, вы готовы были осуществить запасной план, когда… — Когда маг в хитоне разрушил все мои планы. — Амалия рассмеялась. — Вы же знаете, ваше высокопревосходительство, что я очень не люблю, когда мне перебегают дорогу. Вдобавок фальшивый камень все еще был при мне, а комиссар Папийон — человек серьезный. Пришлось мне спрятать фальшивый бриллиант в мороженое, там его никто не догадался искать. — А потом вы услышали о Валевском и поняли, кто вам нужен? Но как вы догадались, что Леон Улье — не тот человек, за которого себя выдает? — Интуиция. — Интуиция? — поразился генерал. — Просто лжерепортер понял несколько слов, которые я произнесла при нем по-польски, — объяснила Амалия. — То есть, конечно, парень и виду не подал, но я по его глазам догадалась, что он понял. Тогда я не обратила на это внимания, но потом… — И вы догадались, что он подцепил бриллиант на удочку и опустил ее в воду? Но как? — Все та же интуиция, — отозвалась Амалия. — Как и в случае с моим мороженым: предмет находится у всех на виду, но там, где никому не придет в голову его искать. — И тогда вы послали своего помощника… — Да. — Гм! — Генерал прошелся по кабинету и покосился на портрет царя Александра III, висевший на стене. — Насколько я помню, вы не очень любите действовать вместе с кем-то еще. — О, ваше высокопревосходительство, можете быть совершенно спокойны, — ответила баронесса. — Этот мой помощник — очень надежный человек. — Пусть так, — с сомнением в голосе ответил Багратионов. — Кстати, совсем недавно граф выяснил, что камень, который ему вернул Папийон, поддельный. — Значит, Валевский его обманул, — равнодушно отозвалась Амалия. — Или, как я уже говорила, ван Марвийк продал графу подделку, а настоящий камень — кому-то еще. Или граф сам совершил подмену, потому что, насколько мне известно, бриллиант королевы Клод застрахован на большую сумму. Впрочем, я надеюсь, комиссар Папийон во всем разберется. Не зря же у него репутация лучшего полицейского Франции. — Ну сам я знаю кое-кого, кто ничуть не уступает месье Папийону, — возразил генерал с улыбкой. — Хоть и работает тот человек не в полиции, а числится совершенно по другому ведомству. Баронесса Корф улыбнулась. — Все мы в какой-то миг оказываемся лучшими, генерал, — сказала она. — Главное, чтобы этот миг никогда не кончался… Кажется, вы хотели поговорить со мной о следующем деле? И они, понизив голоса, заговорили о следующем деле — очень срочном, очень важном и, как водится, очень секретном. Но в нем уже не было ни бриллиантов, ни французских королев, ни ловких обманщиков, а была только скучная, рутинная и совершенно необходимая работа. А за окнами, окутанный белыми сумерками, шумел и грохотал имперский Петербург, как мираж, как сказка, как сон, который никогда не повторится. Инна Бачинская Соглядатай Каждый человек в чем-нибудь да замешан. Вроде бы из законов Мерфи Заслышав скрежет ключа, Монах оторвался от подзорной трубы и потер руки. Ему не терпелось поделиться увиденным. Ключ был у двоих — у однокашника Жорика Шумейко и у приятеля Леши Добродеева, культового, можно сказать, журналиста, на котором держится вся «Лошадка». Так в народе любовно называют местную газету «Вечерняя лошадь», радующую читателей сплетнями, слухами, криминальными хрониками, призывами одиноких сердец, паранормальными страшилками и откровениями экстрасенсов. Жорик сегодня уже отметился… вернее, отметилась его половина Анжелика, сварившая овсяную кашу и стоявшая над душой Монаха, пока он, давясь, не съел полную тарелку. Значит, новый визитер — Леша Добродеев. Или Лео Глюк, если вам больше нравится газетный ник, так сказать. Прибежал с копченым мясцом, рыбкой и пивом. — Христофорыч, ты как? — с порога закричал Добродеев. — Живой? — Путем. Пива принес? — Ну! И бутерброды от Митрича. Нагрузил целый пакет. Передает тебе привет, спрашивает, как нога и когда ждать. — Да я бы мухой! — воскликнул Монах, хлопнув по ноге в гипсовом коконе. — Чертова нога! Раздают права кому попало! Убить мало. …Олег Христофорович Монахов, Монах для своих, философ, путешественник, доктор физико-математических наук и т. д., друг журналиста Добродеева, детектив-любитель, ныне пребывающий под домашним арестом по причине сломанной в результате аварии ноги. Причем наезд имел место на зебре, что обидно. Монах степенно переходил дорогу на зеленый свет, и тут-то на него налетел какой-то придурок. Ну, сразу «Скорая», сирены, больница, гипс. И домашний арест с постельным режимом. И лежит теперь Монах на диване с выставленной в пространство громадной загипсованной ногой, напоминающей дуло большой пушки, кушает овсяную кашу, творог и вареные яйца, которые терпеть не может. С Анжеликой, стоящей над душой. И походный сезон пропущен… Каждую весну Монах пускался во все тяжкие, в смысле, сбегал побродяжничать на Алтай, в Непал… куда глаза глядят. А теперь все. Амба. Кроме того, вес… Чертова овсяная каша! Монах и так крупный мужчина — когда идет по улице, такой большой… нет, громадный! и значительный, с рыжей бородой и узлом волос на затылке, бабульки здороваются и крестятся, а что будет после месяца-другого малоподвижного образа жизни? Страшно подумать. Кроме того, депрессия. Оптимист по жизни, Монах захандрил и впал в депрессию. Только и радости, что «фирмовые» Митрича и пивко. Митрич — хозяин бара «Тутси», где оба числятся в завсегдатаях. А «фирмовые» Митрича — это бутерброды с маринованным огурчиком и копченой колбасой — вкусно до опупения, правда, лишние калории. Детектив-любитель, это как? — возможно, спросит читатель. Очень просто: нравится ему разгадывать загадки. Даже интернет-сайт открыл с призывом: давайте, люди добрые, бегом сюда со всеми своими проблемами и неудачами, я вам в два счета все порешаю! Причем задаром. Зуд детективный обуял. Так и с Добродеевым познакомились, на почве расследования убийства девушек по вызову. Работали сообща, Монах как просчитывающий ходы математик и аналитик, Добродеев как ходячий архив городских криминальных хроник и сплетен, обожаемая народом публичная фигура, которой выбалтывают всякие секреты, а также «разделитель» сомнительных идей Монаха. Так, всякие мелочи, вроде обыска чужой квартиры в отсутствие хозяина, несанкционированной слежки за подозреваемым, вранья насчет кооперации с полицией и поощрения оперативной утечки путем подкупа — обещания опубликовать в «Вечерней лошади» бездарные стихи инсайда. Одним словом, путешествия, дедукция, визиты к Митричу, жизнь вполне интересная… А что теперь? Было и прошло. Все в прошлом. Тьфу и еще раз тьфу. И тут верный Леша Добродеев пришел на помощь. Одолжил у одного знакомого телескоп на треноге и протянул приунывшему Монаху: на, мол, пользуйся, познавай окружающую среду. Хочешь — звезды, хочешь — соседей, вон сколько окон кругом. Сидишь себе и смотришь, а они ни сном ни духом. Как в том американском кино, «Окно во двор» называется, где будущая принцесса Монако Грейс Келли и ее бойфренд со сломанной ногой и телескопом, его еще Джеймс Стюарт играет, классный до слез простой хороший парень. Тоже подглядывал за соседями. Не он первый, не он последний. Всем интересно. Так что, дерзай, Монах, сказал Добродеев. Потом расскажешь. Ты думаешь, с сомнением спросил Монах, принимая подарок. Уверен, заверил Добродеев. Попал в точку Добродеев — Монах увлекся не на шутку. Что новенького, спрашивает Добродеев, забегая вечерком к товарищу. И Монах рапортует: в окне напротив ссорились, видимость как в третьем ряду партера, вся квартира как на ладони, очень удачное расположение. Даже коридор как на ладони, там стеклянная дверь в гостиную. Жаль, звука нет. В левом занимались любовью, в правом девушка перед зеркалом примеряла… гм… линжери. Красивая, с интересом спрашивал Добродеев. Красивая, отвечал Монах. Фигура фантастическая, прекрасно держится, возможно, стриптизерша. — Ну как? Что новенького высмотрел? — спросил, как обычно, Добродеев. — У соседей напротив вчера вечером был грабитель. — Грабитель? — удивился журналист. — Как это грабитель? Откуда ты знаешь? — Некто в темноте ходил с фонариком по комнатам, похоже, что-то искал. — А где были хозяева? Это те, что ссорились? — Те самые. Их не было дома. Он пробыл там минут двадцать и ушел. Через сорок минут пришла хозяйка, спустя полчаса примерно вернулся супруг. У них такой режим — сначала она, потом он. — Они заметили, что их ограбили? — Нет, по-моему. Никто не хватался за голову, не бегал, не звонил в полицию. Дверь не взломана, должно быть, у грабителя был ключ. Или отмычка. Женщина ушла в кухню, мужчина упал на диван перед ящиком. По-моему, они после ссоры не разговаривают. Она в одиночестве пила чай, а он уснул. Она постояла на пороге гостиной и ушла в спальню, не стала его будить. Свет в гостиной горел почти до утра. И ящик работал. — Может, сообщить им? — Не знаю, Леша. Посмотрим, что будет дальше. Я не уверен, что их ограбили. У меня создалось впечатление, что грабитель целенаправленно искал некую вещь. Аккуратно всюду заглядывал, но ящики не выворачивал и одежду из шкафов не выбрасывал.