Впрочем, шум во дворе быстро стих, и, построив несколько версий неожиданного визита соседа, Фрида не заметила, как заснула. Утром она поднялась рано и увидела, что дед энергично намывает пол внизу. Девушка бросилась отнимать у него тряпку, но Лев Абрамович прогнал ее тем же суровым голосом, каким ночью приказывал идти спать, Фрида даже немного испугалась, вдруг обидела его и не заметила, но дедушка словно спохватился, ласково заметил, что ему кажется, будто она заболевает, а если нет, то все равно у нее ужасно усталый вид, поэтому лучше всего будет, если она заберется в свою кровать и проведет день с книгой, а он похлопочет по хозяйству сам. Что ж, Фрида поднялась к себе и засела в комнате, как принцесса в башне, понимая, что дедушка со Славой просто не хотят, чтобы она путалась у них под ногами. Она действительно устала на работе, ей, как новенькой, поставили целую серию «сутки через сутки», и накопился серьезный дефицит сна, поэтому Фрида дремала почти весь день. Следующие сутки у нее были рабочие, и, лишь возвращаясь со смены, она заметила подозрительную активность на участке Реутова. Там стояло несколько серебристых машин с синей полосой и сновали незнакомые люди. Дедушка рассказал, что в сарае Николая нашли старое захоронение, а его самого, наоборот, уже три дня найти не могут. Кажется, он хотел еще что-то сказать, но передумал и только рукой махнул. Все это было очень любопытно и загадочно. Конечно, никакой связи между ночным разговором и находками в доме Реутова не было и не могло быть, но по отдельности оба этих события представляли большой интерес. Неизвестные скелеты почему-то всегда будоражат воображение. Земля открывает свои неразгаданные тайны, и судьба требует возмездия, даже если убийца сам давно покоится в земле… Подъезжать к дедушке было бесполезно, Фрида много раз имела случай в этом убедиться. Что-что, а секреты дед хранить умел. Оставалась слабая надежда разговорить соседа, хотя тот тоже не был похож на болтуна. После дежурства Фрида отправилась в супермаркет, купила пару довольно приличных рыбин и весь приклад, необходимый для блюда, которое Слава мечтал попробовать. «Перед этим ты не устоишь, расколешься! – весело думала девушка по пути к автобусной остановке. – Конечно, такой огромный пакет на руле велосипеда будет мне мешать, но чего не сделаешь, чтобы узнать всю правду!» Входя в автобус, она каждый раз боялась, как пассажиры отнесутся к ее складному велосипеду. Иногда водитель попадался хороший, вспоминал, что его драндулет оснащен багажным отделением, и клал туда Фридину поклажу, но чаще делал вид, что его это не касается, и приходилось втискивать своего двухколесного друга в салон, под проклятия и шипение старух. Странно, автобус всегда ходил полупустым, и Фрида никому не мешала, а сумки с колесами у бабок занимали немногим меньше места, чем ее велосипед, но все равно, стоило ей войти, как сразу раздавались возгласы: «Думает, это специально для нее автобус подали», «лезет, как к себе домой», «из-за таких, как ты, ездить невозможно» и прочая патетика в том же духе. Фрида понимала, что глупо на это реагировать, но все равно у нее сразу портилось настроение. Сегодня против обыкновения ее никто не задирал, Фрида без приключений доехала до дома и, выпив для бодрости две чашки кофе, принялась за дело. Существует два способа фаршировки рыбы – кусочками и целиком. По вкусовым качествам выходит примерно одинаково, кусочками даже вкуснее, но истинный виртуоз должен уметь начинить целую рыбину. Только тогда Слава ахнет и от восторга и изумления, может быть, что и расскажет… Разложив в нужном порядке все ингредиенты, Фрида хотела приступить к самому ответственному этапу – препаровке, но никак не могла найти нож. «Уму непостижимо, куда он делся», – бормотала девушка, обыскивая весь дом. Она никуда нож не уносила, а дед – человек редкой аккуратности и внутренней дисциплины. Собственно, это именно он учил ее, что все должно находиться на своих местах, особенно предметы общего пользования. «Где взял, там положил!» – этот лозунг Фрида слышала в детстве не один и не два раза. Она вышла даже в сад и поискала под кустами – ножа не было. Фрида посмотрела на часы: идет урок, звонить дедушке нельзя. «Наверное, ходил в лес и потерял», – решила она. Но почему тогда на дне корзины лежит любимая дедушкина финка? С какой стати ему брать кухонный нож, если «штатный» инструмент для сбора грибов на месте? Фрида вздохнула: куда бы ни пропал нож, нельзя больше тратить время на его поиски. Операцию «Рыба и истина» нужно провести до возвращения Льва Абрамовича из школы. Пришлось взять другой нож, не такой удобный, но достаточно острый, чтобы аккуратно разделать рыбину, не повредив кожицы. …Наконец блюдо оказалось готово. Фрида с удовольствием посмотрела на результат своих трудов. Одна рыбинка выглядит на пять с минусом, эта останется им с дедушкой, а вторая – просто шедевр. Уложив шедевр красиво на тарелку и прикрыв серебристой выпуклой крышкой (крышка была от кастрюли, но иногда использовалась в качестве аксессуара для подачи блюд, как в ресторанах), Фрида задумалась, что делать дальше. Просто постучать к соседу? «Большое спасибо», – скажет он, возьмет подношение, даже не поднимая крышки, и захлопнет дверь перед ее носом. Человек он угрюмый и не осложняет себе жизнь слишком хорошими манерами. Нет, тут нужна военная хитрость. Фрида позвонила Славе и сказала, что приготовила специально для него и детей фаршированную рыбу. Она планировала говорить небрежным тоном, но, кажется, это не очень получилось, в самом начале разговора ей стало неловко за свою навязчивость. – Когда вам будет удобно, чтобы я занесла? – спросила она неуклюже. – Фрида, вы в окно смотрели? Ливень такой, что всю вашу стряпню смоет, пока вы идете! – засмеялся Слава. Она смешалась и, пробормотав «извините», отсоединилась, чувствуя себя неуклюжей и нелепой дурочкой. За окном действительно стеной лил дождь, и шум его слышался совершенно отчетливо. Как можно было не заметить? «Как была ты, Фрида, не от мира сего, так и осталась, – грустно сказала себе девушка, – а фаршированная рыба – не золотая, она твоих желаний выполнять не станет!» Убрав в кухне, она хотела подняться к себе и поспать до возвращения деда из школы, но тут раздался стук в дверь. Фрида открыла и вскрикнула от страха. На пороге стояла страшная темная фигура в капюшоне. – Господи, – сказала фигура, снимая капюшон и оказываясь соседом, – ну разве можно быть такой пугливой, Фрида? – Ой, простите… За спиной Славы тугими струями падала вода, так что ничего было не разглядеть, крупные капли барабанили по доскам крыльца, спадая с крыши, и поток из сточного желоба с ревом стекал в пожарную бочку, как настоящий водопад. – Можно войти? – Сосед наконец решился нарушить ее замешательство. Фрида поспешно отступила с порога. Слава молча снял плащ-палатку, отряхнул ее на крыльце и вошел. В свитере с высоким воротом он напомнил Фриде Хемингуэя, только без бороды. – Простите, что побеспокоил, но любопытство оказалось сильнее меня. «И меня тоже», – подумала Фрида и подняла крышку. – Ого! Не думал, что такое возможно! Фрида улыбнулась и предложила отрезать на пробу кусочек от дедушкиного экземпляра. Слава энергично запротестовал, мол, ни за что не позволит портить такую красоту, а вот просто чаю выпьет с удовольствием. Фрида подала чай, радуясь, что у нее осталось еще немного печенья собственного изготовления. Через несколько минут она поняла, что угодила в свою же ловушку и вместо расспросов подробно рассказывает соседу о себе. Фрида осеклась, решила смять разговор, но Слава слушал так внимательно, без показной участливости, что ей вдруг самой захотелось исповедаться ему. – Папа попал в автокатастрофу и тяжело заболел, – сказала она, – потребовалось лечение в Германии, и мы решили, что я продам свою квартиру и буду жить у них. – А потом? – Потом папа умер. Лечение было проведено хорошо, но развилась тромбоэмболия, довольно частое осложнение. – Соболезную. Но почему вы здесь-то оказались? – Папина жена не разрешила мне жить у нее. Сказала, что ей с детьми и так еле-еле хватает места, а продавать квартиру ради лечения в Германии, когда точно так же можно было умереть и у нас, – это было мое решение, за которое она не отвечает. Слава покачал головой: – Вы простите, что спрашиваю, но раз уж мы начали об этом, разрешите мне все понять до конца. То есть папина жена – это не ваша мама? Фрида покачала головой: – Моя мама давно живет в Америке, с тех пор как я закончила школу. А папа женился десять лет назад, у него двое детей, и я, честно говоря, хотела жить с ними вместе. В семье чтобы… – Вот поэтому я и не женюсь, – сказал Слава задумчиво, – люди сходятся, расходятся, а дети потом не знают, куда себя прислонить. – Но как же? – удивилась Фрида. – А Света и Юра? – Это племянники, – сухо ответил Слава, и Фрида поняла, что дальше лучше не выспрашивать. Чтобы скрыть смущение, она подлила соседу еще чаю. – Но вы же наследовали за отцом? Как могла мачеха выгнать вас, это прямо сказки братьев Гримм! Фрида улыбнулась: – Дело в том, что папа купил свою квартиру пять лет назад и по каким-то соображениям записал собственниками только детей и жену, так что я ничего не наследовала. Сосед присвистнул. – Не повезло вам. Но вы же должны были хоть прописаться к отцу? Как минимум? Вы же передали немаленькие деньги… – Знаете, я так боялась, что отец с женой подумают, будто я им не доверяю, – улыбнулась Фрида, – я же надеялась, папа поправится, и я буду с ними жить, и мне не хотелось, чтобы у них были основания вспоминать, как я торговалась. Ну, в общем, мне казалось, очень нехорошо требовать гарантий. – Понимаю, – сказал сосед серьезно, – и как вы выпутались? – Сначала я растерялась, но тут, слава богу, меня выгнали из аспирантуры. Не было бы счастья, как говорится. Пришел новый завкафедрой и сразу заявил, что разгонит нашу синагогу. Начал с меня. – Слушайте, Фрида, вы какие-то ужасы рассказываете! – Вы мне не верите? – Фриде почти до слез стало обидно, что сосед считает ее фантазеркой. – Что вы, конечно, верю! – Слава вдруг так странно посмотрел ей в глаза, что пришлось срочно отвернуться, – просто мне кажется, вы хороший работник и выгонять вас решительно не за что!