Беседа стала непринуждённой – обсуждали завтрашнее меню, переключившись и наконец расслабившись. Правда, Миша почувствовал, как повеяло прохладцей, когда Кирилл, направившись в детскую к забеспокоившемуся от перевозбуждения, вызванного встречей отца, Дёме, сказал обоим официальное: «Спокойной ночи». Что-то в этой ситуации смущало – возможно, Миша ждал от этого дня изменений, откровений или новых правил совместной жизни. На деле же всё формально осталось по-прежнему. – Нужно вместе обсудить, – сказал Миша Вадиму уже в постели. – Завтра и обсудим, – беспечным тоном ответил тот, подминая Мишу под себя и властно целуя. Праздничный ужин накрыли в гостиной – Вадим в дополнение к имеющемуся дома запасу алкоголя привёз вино для Кирилла, омега крепкие напитки не употреблял. Уложить Дёму раньше обычного не получилось, но он не мешал пиршествовать, переползая от одного родителя к другому и, конечно, не забывая о Мише, которого, как и Вадима с Кириллом, называл «па». Кирилл, как только волосы чуть-чуть отросли, начал собирать их в хвостик и носил брюки прямого кроя с простыми рубашками, сегодняшний день не был исключением, наряжаться по случаю празднования дня рождения Вадима он не стал. Поначалу омега вновь казался немного скованным и задумчивым, но вкусная еда и лёгкое вино растворили его неловкость. Миша тоже немного захмелел и то и дело поглядывал на Вадима в ожидании, что альфа сделает первый шаг. В итоге не выдержал Кирилл – вернувшись из детской, он опустился в кресло напротив сидевших на диване Миши и Вадима и сказал: – Кажется, нам нужно поговорить. – О погоде? – поднял брови Вадим и поставил бокал на столик; губы Кирилла нервно скривились. – Я серьёзно, – закатил тот глаза. – Нужно понять, как жить дальше. – Выкладывай. – Вадим, прищурившись, посмотрел на него. Миша не мог сказать, что эта сцена вызывает у него положительные эмоции, но считал, что не вправе вмешиваться. – Вадь, ты меня пометил, я твой омега, – не сдерживая раздражения, произнёс Кирилл. – Наш, – поправил его Вадим. – Ваш, – Кирилл бросил взгляд на Мишу. – И?.. Как мы будем теперь жить? – Как семья?.. – не то чтобы уверенно предположил Вадим. – Во всех отношениях? – уточнил Кирилл, немного подавшись вперёд. – Во всех отношениях, – уже твёрдо ответил Вадим. – Это довольно непросто, – Кирилл не выдержал дуэли взглядов и опустил глаза. – Почему? – Рука Вадима лежала на плечах у Миши, лишний раз подтверждая на него права альфы. – Вообще-то вас двое, – Кирилл озадаченно закусил нижнюю губу, но на соблазнение это похоже не было. – Живут же некоторые триадами, – как ни в чём не бывало пожал плечами Вадим. – Кир, что тебя смущает? – Например, секс, – Кирилл действительно смутился, даже слегка зарделся и заправил за ухо выбившуюся из хвоста прядь. – Можно заниматься сексом только во время течки, а жить как прежде, – тон Вадима стал непробиваемым. Миша понял, что муж к этому диалогу подготовился. – Если, конечно, ты не хочешь… – Хочу, – чересчур поспешно отозвался Кирилл, и на щеках предательски появились красные пятна. – Просто не знаю, как это – втроём. – Не хуже, чем вдвоём, – невозмутимо, с лёгкой улыбкой, ответил Вадим. Сейчас наступила Мишина очередь краснеть: единственный, не считая течки, тройничок был с Костей, и момент, чтобы вспомнить об этом, подходящим ему не показался. Краска стыда не осталась незамеченной Кириллом, который, наклонив голову и саркастически вздёрнув бровь, поинтересовался: – Чего ещё я о вас не знаю? Вадим собственнически погладил Мишу по спине, словно говоря, что стесняться тут уже нечего, а потом тоже наклонился вперёд, сложив ладони домиком. – Ну что, Кир, ты согласен? Кирилл вновь посмотрел на Мишу и, поджав губы, кивнул. – Тогда можно по этому поводу выпить, – Вадим потянулся за бутылкой, чтобы наполнить его бокал. – За семью, – Миша поднял свой и, вернув Кириллу взгляд, улыбнулся. Его поддержали остальные, хотя Миша не был до конца уверен, что понятие семьи у каждого из них совпадает. С терминологией можно было разобраться немного позже, принципиальное согласие было получено, и с этого момента образовалась новая нестандартная ячейка общества – их триада. Оковы недомолвок рухнули: Вадим, расслабившись, закинул ноги на столик и расположился полулёжа на диване, Миша привалился к нему и неспешно потягивал вино, а Кирилл, скрестив ноги по-турецки, сидел в кресле. Вновь наступило время отвлечённых и безопасных тем, хотя по взглядам можно было прочитать, что все ждут продолжения вечера. Теперь уже инициативу проявил Вадим – после очередной удачной шутки поманил Кирилла к себе, и тот, отставив бокал, пересел на диван между ним и Мишей. Казалось бы, после проведённой вместе течки застенчивости ни у кого быть не должно, но Миша, побоявшись дотронуться до Кирилла, немного отодвинулся и поместил руку на спинку дивана. Вадим на это лишь ухмыльнулся – его ладонь уверенно легла Кириллу на бедро, омега в ответ облизнул губы и провёл кончиками пальцев по Мишиной щеке. Это стало последней каплей, не в силах больше сопротивляться желанию Миша коснулся губ Кирилла своими. Поцелуй сначала был несуразным, неглубоким, каким-то совершенно не таким, но Кирилл быстро приспособился. Задышал быстрее и прогнулся – Вадим оглаживал его торс, задирая рубашку. – Пойдёмте лучше в спальню, – не выдержал альфа, когда Кирилл негромко застонал. Оторваться от мягких губ Кирилла оказалось непросто, Миша целовал, удерживая лицо омеги ладонями. В спальне последние сомнения исчезли вместе с одеждой, Миша с Вадимом избавились от неё за считаные секунды, замешкался только Кирилл, пальцы не слушались и не могли быстро расстегнуть пуговицы рубашки. В итоге он снял её через голову, а Вадим, не дожидаясь череда́ брюк, усадил омегу на кровать, продолжив прелюдию. Миша вновь оказался с Кириллом лицом к лицу, теперь уже тот обхватил шею руками и впился в него жадным и отчаянным поцелуем. Вадим в это время занялся брюками: расстегнул ширинку и начал стягивать их вместе с трусами. Почувствовав чересчур откровенные прикосновения, Кирилл отстранился от Миши и посмотрел ему в глаза – зрачки были расширены, недоумение в них сменилось возбуждением, когда Вадим начал ласкать его анус пальцами, оставляя лёгкие поцелуи вдоль позвоночника. Миша коснулся всегда манившего его дракона на правом боку, словно хотел ощутить особый рельеф татуировки, но кожа на ощупь была такой же, как и везде, бархатистой, – Кирилл рассказывал, что сделал её для маскировки шрама после аппендицита. Потерев носом шею и плечо омеги, Вадим с шумом втянул воздух и сам издал едва различимый стон – Миша вдруг осознал, насколько альфу томили ожидание и сдерживаемое желание. Округлив глаза, Кирилл прогнулся сильнее, не препятствуя проникновению, а потом негромко сказал: – Давай без узла сегодня. – Как скажешь, – Вадим входил неспешно, разводя ягодицы ладонями. Затем перехватил Кирилла через грудь, поднимая и ставя омегу почти в вертикальное положение. Миша, видя, как Кирилла повело от размеренного ритма, вновь поймал его губы и обнял, фактически приняв его вес на себя, зажав между собой и Вадимом. Кирилл отвечал на поцелуи, хаотично изучал Мишино тело руками и негромко постанывал. Когда они прервались, чтобы отдышаться, Миша встретился взглядом с Вадимом – в нём он в миллионный раз увидел подтверждение, что альфа принадлежит ему. Захлестнуло с головой, слишком много эмоций вырвалось наружу. Для Кирилла всё закончилось быстро – видимо, сказалось длительное воздержание. Вадим уложил его на спину и навис сверху, слизнул каплю семени с живота, пробуя на вкус, неторопливо прошёлся языком по соскам, а потом задержался изучить вязь зажившей метки, чтобы припасть к ней губами. И только после этого поцеловал в губы, впервые на Мишиной памяти. Сам Миша сначала пристально следил за действиями Вадима, а потом откинулся на подушки и закрыл глаза, чувствуя во всём теле разнеженную слабость с толикой неудовлетворённости. Возбуждение не было острым, скорее, оно обволакивало и не обязывало напоминать о себе. Однако о Мише не забыли: Вадим подтащил его к себе за бёдра и уложил Мишины ноги себе на плечи – за долгие годы их тела настолько приспособились друг к другу, что медлить не пришлось. Поцеловав обе голени, Вадим начал двигаться, заставив Мишу разом забыть обо всём: только они вдвоём, как тогда, с Костей. Из эйфории Мишу вынудили вынырнуть губы, коснувшиеся шеи, плавно переходившие выше; зубы, нежно покусывающие мочку уха; а затем – рука, слишком осторожно пробирающаяся к низу живота. Миша не сразу сообразил, что это не Вадим. Стиснув простыню пальцами, Миша отдался ощущениям, кажется, даже вскрикнул. Распахнул веки и увидел глаза Вадима близко – тот всматривался в его лицо, опаляя жарким и сбивчивым дыханием. Кирилл, прижавшись к Мишиному боку, выводил пальцем замысловатые узоры на его груди. Им нужно было что-то сказать друг другу, но тут ожил экран видеоняни: Дёма, завошкавшись в кроватке, захныкал. – Я схожу, – сказал Вадим и встал с постели, начав шарить по полу в поиске домашних штанов. Кирилл глубоко вздохнул и уложил голову Мише на плечо, практически мгновенно заснув. Миша тоже задремал, вернувшись к бодрствованию, когда почувствовал влажное тепло на животе – Вадим обтёр его и Кирилла полотенцем, а потом поцеловал в висок и молча лёг рядом, укрывая троих одеялом. Миша ещё месяц с тревогой ожидал, что в отношении Вадима к нему что-то изменится, но ничего не происходило. Тот хотел его, как и прежде, с Кириллом вёл себя в постели по-другому, но обоих всё устраивало: базовые нужды альфы и омеги удовлетворялись в полной мере и не влияли на более важные вещи. Кирилл свою потребность в нежности восполнял с Мишей – обожал целоваться, тереться, иногда напоминая охочего до ласк кота. Миша же получил возможность тщательно и без малейших угрызений совести изучить тело Кирилла: стройное и нежное, белокожее и лишённое волос. Каждую линию искусно набитого дракона Миша повторил пальцем, а затем – языком. Даже в активной роли с Кириллом всё было иначе, не так, как с Вадимом, хотя Миша по-прежнему не мог сказать, какой из вариантов ему нравится больше. Вадим наблюдал за Кириллом и Мишей с игравшей на губах полуулыбкой, чтобы потом кинуться на одного из них и сделать всё по-своему – по-альфьи. Правда, о практиковавшейся в паре смене ролей Кирилл узнал не сразу: то ли альфа опасался показаться в его глазах недостаточно мужественным, то ли считал это слишком интимным моментом, но первое время Вадим отдавался Мише без свидетеля – чаще в душе. Хотя желание всё равно оказалось сильнее, и последние бастионы предрассудков всё-таки пали. Не скрывавший своего удивления Кирилл следил за ними с приоткрытым ртом, но скепсиса по поводу сломанных стереотипов не выразил. Его пассивная роль в сексе устраивала абсолютно, и на возможные изменения он не намекал – настоящий омега. Вопреки расхожему мнению, гласившему, что меченые омеги безоговорочно подчиняются своим альфам, Кирилл стал спорить с Вадимом гораздо чаще, иногда даже на грани фола огрызаясь и уверенно доказывая свою точку зрения. Альфа, впрочем, на это смотрел снисходительно и прения по незначительным поводам старался гасить на корню, с лёгкостью уступая, если вопрос для него не являлся принципиальным. А ещё метка изменила запах Кирилла – он стал деликатным, ненавязчивым и лёгким. Почти как аромат флёрдоранжа Антона Петровича, шлейф которого разносился по комнатам, но служил прекрасным фоном и ни в коей мере не раздражал. Скрыть метку от знакомых было невозможно – друзья-альфы сразу почуяли, как и их омеги, а бет, не способных с ходу различать подобные нюансы запахов, в окружении не было. Вадим не собирался прекращать общение, потому на очередную вечеринку они пошли втроём, взяв Дёму с собой. Кирилл держался молодцом, игнорируя косые взгляды, а Миша вился возле омеги, оказывая моральную поддержку и помощь с сыном. К третьей встрече обсуждать особенности новоявленной триады всем порядком надоело: омеги приняли Кирилла в свою компанию, воспользовавшись крайне удобной и общей почти для всех темой про детей, а альфы вновь перестали с подозрением смотреть на Вадима с Мишей, решив, что личности давних друзей куда весомее причуд их сексуальной жизни. Антон Петрович тоже не оставался в стороне – по-прежнему заходился в восторге от Дёмы и пытался приучить Кирилла к дорогому шмотью. Тот чаще всего сопротивлялся, гораздо более уверенно, чем в самом начале: от одежды отказывался, волосы решил отращивать, но естественного цвета на чёрный не поменял и из косметики пользовался теперь только тушью для ресниц, оставив яркую подводку в прошлом. Мише даже показалось, что Антон Петрович намёк понял и отступился от идеи взрастить из Кирилла собственного клона, однако после первого дня рождения Дёмы, который весело отметили в семейном ресторане Сени и Сергея, тот опять явился с чехлом для одежды и пакетом с обувной коробкой. – Кирюш, примерь, пожалуйста, – сказал Антон Петрович, протягивая презент, сопоставимый, скорее всего, по стоимости с Мишиной зарплатой за месяц. – Антон Петрович, я не смогу это принять, – покачал головой Кирилл. – Ну пожалуйста… – в голосе старшего омеги прозвучали заискивающие нотки. – Пап, ну не хочет Киря, значит, не надо, – вступился Вадим. – Вадюш, очень нужно, – теперь это была самая настоящая мольба. – Что случилось, Антон Петрович? – распознав неладное и нахмурившись, спросил Кирилл. Оказывается, появление внука не давало покоя Владу и ещё нескольким омегам из окружения Бородиных-старших. Приглашать гостей в дом Вадима считалось моветоном, так что Антон Петрович, воспользовавшись отъездом Виталия Андреевича с друзьями на рыбалку, решил устроить званый ужин. Главными гостями, естественно, должны были стать Вадим, Миша, Кирилл и Дёма. И если Мишу все уже видели и знали (и не жаловали), то Кирилла нужно было представить в максимально выгодном свете. Проще говоря, утереть нос злопыхателям. Вадим душещипательным рассказом папы не проникся – скривился и практически отказался, но тут вступила в действие пресловутая омежья солидарность: Кирилл, сверкнув взглядом на альфу, заверил Антона Петровича, что согласен на все необходимые манипуляции, если ему не будут обрезать волосы. Услышав это, Антон Петрович просиял и тут же под запись огласил все пункты подготовки, от которых у Кирилла, кажется, даже задёргался глаз. Впрочем, обещание омега сдержал – в назначенный день, когда Миша с Вадимом вернулись с работы домой, над его образом работал приглашённый стилист, который потом помог облачиться в роскошный брючный костюм, не испортив безупречную и в то же время выглядевшую естественно причёску, где каждый волос находился на своём месте, и надеть подобранные Антоном Петровичем аксессуары от одного известного ювелирного дома. Макияж как таковой тоже был почти не заметен, но, приглядевшись, Миша Кирилла не узнал, словно это была гламурная копия омеги. Да, она казалась красивой, но на Кирилла, с которым они жили вместе уже второй год, была похожа слишком отдалённо. Вадим изменения не оценил, брезгливо поморщился, хотя не признать было, что теперь образ Кирилла максимально подходит к его баснословно дорогому костюму и итальянским оксфордам. Антон Петрович позаботился и об обуви – Кирилл надел стильные туфли на массивных каблуках, не шпильки. Посмотрел на себя в зеркало, сделав глубокий вдох, и первым направился к выходу. Сумку со всем необходимым (будто уезжали не на вечер, а на две недели) нёс Вадим, а Миша взял на руки Дёму, поскольку совсем не опасался за сохранность своего совсем не дешёвого, но редко доставаемого из шкафа костюма. Чтобы не тратить время на перестановку автокресла, ехать решили на Мишиной машине. Вадим, скрывая нервозность, сел на переднее пассажирское сиденье, а Кирилл расположился с Дёмой сзади. Положа руку на сердце, Миша действительно беспокоился меньше всех: и раньше смотрели сквозь него, словно беты не существовали в природе, а теперь, когда у Вадима появился омега, вообще не заметят. Важнее было то, что Миша нужен всем в его собственной семье – и Вадиму, и Кириллу, и Дёме, который не перестал называть его «па». Когда семейство прибыло в загородный дом родителей Вадима, Миша понял, что вторая половина обширного ассортимента детского магазина, в котором, похоже, Антон Петрович стал завсегдатаем, находится здесь. Омега встречал долгожданных гостей с горящими глазами, тут же подняв Дёму на руки. Вадим с таким интересом оглядывал изменения в отчем доме, произошедшие за время его ссоры с Виталием Андреевичем, что пропустил атаку Сёмочки, который кинулся было ему на шею, но вовремя осёкся, почувствовав насыщенный запах другого омеги. Кирилл же с усердием отыгрывал роль: двигался плавно, величаво (или просто отвык ходить на каблуках?) и с достоинством, чего не могла не заметить стайка собравшихся на диванах в гостиной омег. Оставив Дёму с многочисленными игрушками, Антон Петрович поспешил в гущу событий представлять Кирилла, окружённого оценивающими взглядами. Вадим, чтобы поддержать спектакль, взял Мишу под руку и тоже вывел на сцену, то есть в центр комнаты, приобняв затем Кирилла за талию, чтобы все могли насладиться картиной сполна.