Я кивнул, но он не успокоился: – Когда? – Минут через пятнадцать, – прошептал я. Юдин показал на сцену рукой. – То есть похавать можно лишь после того, как дядя перепилит смычком ящик, который ты называешь виолончелью? Деревяшка развалится на две части, и мы будем свободны? Юра засмеялся. Кирилл улыбнулся. – Юдин в те годы был далек от классической музыки, литературы, искусства. В Третьяковской галерее и Пушкинском музее он побывал впервые со мной. Валера прошел по залам, зевал, никакого восторга не испытывал. Юдин не из тех, кто восхищался искусством. Он любил спортивные зрелища: футбол, хоккей, пиво, сосиски… Не хочу сказать, что это плохо, просто у меня были другие интересы. Но мы стали друзьями. До сих пор не могу понять, почему Валера вдруг решил со мной сблизиться. У него и без меня приятелей была армия. Я очень ценил наши отношения. Не надо думать, что Юдин меня использовал. В медвузе у нас были занятия физкультурой. Я их ненавидел. Институт находился в самом центре Москвы, в паре шагов от Кремля. А ради противной физры приходилось ездить на стадион по субботам, сбор назначали в семь тридцать. Я просто не мог проснуться. Валерка вместо меня кросс бегал. Сначала за себя круги нарезал, потом в мою майку переодевался. Он мне тоже помогал. И вообще был единственным другом! Других не было и до сих пор нет. Конечно, я выполнил все, когда его на Кристине переклинило. А потом мы с Валерой поехали на майские праздники в Питер на автобусе. Почему в поезд не сели? Юдин предложил: – Живем в Москве, а что за ее пределами творится, понятия не имеем. «Стрела» ходит ночью, ляжем в купе, задрыхнем. Давай на экскурсионном «Икарусе» прокатимся? Интересно же! Мне эта идея очень понравилась. Мы отправились без всяких проблем, побывали в разных городах. Потом притормозили в небольшом поселке. Там никаких достопримечательностей не было. Экскурсовод сказал: – Музея нет, это большая деревня. Но здесь можно за копейки купить красивую посуду. Все население работает на фабрике, которая ее производит. Людям зарплату товаром выдают. Отвезу вас на центральную площадь, закупитесь по полной за копейки. А кому сервизы не нужны, советую попить чаю в булочной. Вон она! Владелица с дочкой сами все пекут. Ну очень вкусно. Народ побежал за чашками, тарелками. А нам они зачем? Помню, там остановка полчаса длилась. Мы погуляли немного, купили в булочной какие-то плюшки, съели их, ждем отъезда, до Питера было час с небольшим. Кирилл обвел нас взглядом. – Потом – хоп! Я лежу на лавке в каком-то парке. Честно говоря, я очумел, стал озираться, не понимаю, что произошло, где нахожусь… Рядом Валерка сидит, смотрит на меня с тревогой. – Ты как? Я к нему со своим вопросом: – Мы где? Представьте, что я почувствовал, когда услышал: – В Петербурге. Вы бы как на это отреагировали? – Я бы ударилась в панику, – призналась я. Кирилл кивнул. – У меня тогда примерно то же ощущение возникло. Я начал расспрашивать друга. Он объяснил, что я съел булочку и впал в сомнамбулическое состояние. Перестал отвечать на вопросы. Сидел, улыбался, молчал. Валера испугался, но решил, что в деревне не стоит обращаться в медпункт. Он же сам врач, пощупал у меня пульс, взял за руку и сказал: – Пошли в автобус. Я молча поднялся и двинулся с ним. Спустя час с небольшим мы оказались в Питере. Валера решил посадить меня, очень послушного, тихого, в скверике на лавочку. Сам собрался искать телефон-автомат, звонить отцу, просить того направить меня к хорошему врачу, но не успел выполнить задуманное, я спросил: – Мы где? Глава тридцать первая Кирилл замолчал. – А потом странные приступы стали происходить регулярно? – уточнил Степан. Калинин отвернулся к стене. – Нет. Регулярно – это когда что-то происходит через одинаковые промежутки времени. Например, менструация у женщин. Через двадцать четыре-шесть-восемь дней, у кого как. Еще регулярными, на мой взгляд, можно назвать последствия нарушения пищевого поведения, аллергию. Съел клубнику? Покрылся пятнами. И всегда, когда лакомишься этой ягодкой, тебя обсыпает. Слопал свиную отбивную? Желудок взбунтовался. И это не единичный случай, подобное происходит с вами всегда после вкусного эскалопа. Когда болезнь проявляет себя регулярно, с ней можно свыкнуться и жить «дружно». Не есть клубнику, свинину, не делать ничего такого, что вызывает у вас приступ. А у меня полный беспорядок. Я пытался понять, что провоцирует у меня состояние, похожее на гипноз, но не гипноз. Еда? Нет. Лекарства? Я никаких не принимал, был молод, здоров физически. Стресс? Для него не было повода, и я не истерик, не отличаюсь повышенной эмоциональностью, не склонен к панике. Веду спокойный образ жизни, не ломаю себя в угоду другим. Занервничал я после третьего такого приступа. Хотя именовать так то, что со мной случалось, не следовало. Приступы – разновидность пароксизмов. А пароксизм – это внезапно наступающее преходящее нарушение функций какого-то органа или системы. Почечная колика, загрудинные боли… А у меня что? Вообще невозможно понять, когда в очередной раз прихватит. После случая в Питере я по всем специалистам прошел, диагноз: бычье здоровье. Ну я и успокоился. Какой-то сбой случился, ерунда. Кирилл провел рукой по волосам. – Наверное, за пару недель до нашей поездки в Питер Валера попросил меня о знакомстве с Кристиной. Несколько месяцев это длилось. Потом Юдин решил закончить «роман», придумал финальную сцену: я встречаю Зиновьеву в подъезде ее дома, говорю, что она меня разочаровала, я ее разлюбил, короче, прощай. И ухожу! – Странно, – оценил этот план Степан, – у вас же ничего не было. – Нет, я не могу спать с женщиной, если она мне не нравится, – согласился Калинин. – Да и Кристина никак на мои ухаживания не реагировала. В назначенный день Валера меня ждал у ее дома в машине. Ему отец на день рождения подарил автомобиль, я помню, что сел на переднее пассажирское сиденье, а друг кофе пил и спросил: – Хочешь? Я не отказался, угостился, Валера засуетился. – Вон она идет. Давай живо в подъезд. Я поспешно вбежал в парадное, Зиновьева вошла следом, я сказал ей: – Стой, мне с тобой поговорить надо… Кристина скривилась: – Только тебя, липучки, мне сегодня не хватало. Потом дверь хлопнула, кто-то, похоже, с улицы вошел. Я моргнул, открываю глаза, сижу в парке. – Фантастика! – оценила я историю. Кирилл потер шею. – Странное состояние, в которое я впал во время поездки в Питер, повторилось. Что его вызвало, даже предположить не могу. – Может, кофе? – протянул Юра. – Самый обычный напиток, – возразил наш гость, – я не спрашивал, где Валера его взял. В Москве тогда уже кафешек много открылось. Юдин обычно брал в какой-то точке несколько порций, просил в свою тару налить. – Я тоже так делаю, – поддержал беседу Миша. – Что было дальше? Вам не душно? Включить кондиционер? – Да, спасибо, – обрадовался Кирилл. – Через какое-то время Валера опять попросил меня купить ремень в Военторге. Я удивился: – Зачем? Ты же порвал с Кристиной? Юдин меня по плечу стукнул. – Тогда порвал, а сейчас передумал. Давай, сгоняй туда, расскажи, как она выглядит? Я отправился в магазин. Кирилл поморщился. – С Зиновьевой работала девчонка. Вот она на меня глаз положила. Всякий раз, когда я с ремнем уходил, она за мной шла, у лифта разговор начинала. Определенно давала понять: если я приглашу ее куда угодно, она не откажется. Но мне такие женщины не нравятся. Вошел я в торговый зал, а эта девица из-за прилавка вылетела и бегом ко мне: – Что купить хотите? Я ответил: – Ремень. Она изумилась: – Зачем он вам? Отличный вопрос, какой на него ответ следует дать? Хочу с его помощью рыбу ловить? Я свой вопрос задал: – Где Кристина? Кирилл потер лоб. – Вот не помню имя второй продавщицы. – Марьяна, – подсказал Степан. – Точно, – обрадовался Калинин, – она рот разинула. – Кристина? Вы ничего не знаете? Она пропала! Найти Зиновьеву не могут.