– Ни отца, ни матери в живых уже нет. Родители не сомневались, что ты серийный убийца. А мне как-то не верится. Не мог ты людей жизни лишать. Я ответил ему: – Спасибо, Дрю, что до сих пор ко мне хорошо относишься. Он заплакал. – Меня никто так, кроме тебя, не называет, Дрю. Мы самые близкие друг другу люди. Я тебя отсюда вытащу. Кирилл улыбнулся. – Андрей такой был с детства, борец за правду и справедливость. Мне пришлось ему объяснить, что я сижу за дело. Убивал несчастных женщин. Не помню ничего, но раз у них на шеях были ремни, которые я покупал, то, наверное, отнимал у них жизнь именно я. Дрю не успокоился. – Я прочитал твое дело не один раз. Вот зачем ты за ремнями постоянно ходил? Я не сомневаюсь в твоей невиновности, но этот момент мне непонятен. Калинин скрестил руки на груди. – Я любил брата, тот тоже ко мне прекрасно относился, но у нас было мало общего. Я интроверт, Дрю необходима компания, музыка, веселье. Я тихий, он шумный. У меня всего один приятель, а у младшего весь институт – закадычные друзья. Я с книгой часами сидел, Андрюшу на месте полчаса удержать – трудная задача. Мы полярны. Нельзя сказать, кто лучше, кто хуже. Кролик и электролампочка. Кирилл и Андрюша. Долго мы с ним беседовали, он ночевать остался, и на следующий день еще продолжили. Я подняла руку. – Можно задать вопрос по ходу рассказа? – Естественно, – согласился Калинин, – если знаю ответ, он ваш. – Как вы объяснили брату покупку ремней? – тут же поинтересовалась я. Кирилл сделал глоток из чашки. – Навряд ли вы мне поверите. – Расскажите, а там посмотрим, – попросил Степан. Глава тридцатая Калинин продолжил: – Я уже упомянул, что у меня был единственный друг, мы с ним делали вид, что просто здороваемся. Почему? Валера Юдин – сын Олега Валерьевича, а тот был в контрах с нашим отцом, Василием Петровичем. Просто ненавидели они друг друга. Папа на Олега очень злился, считал прохиндеем, мошенником, обирателем больных, возмущался: – К этому хлыщу с пустым кошельком не ходи, не поможет. И вечно он бабами окружен. Я однажды возразил: – Олег Валерьевич хороший врач, а женщины постоянно рядом, потому что он гинеколог, мужчин не лечит. Больные часто врачей благодарят. Ты тоже не с пустыми руками домой возвращаешься. Что тут началось! Такой скандал разразился! Пожар тысяча восемьсот двенадцатого года, когда Москва сгорела, ерунда по сравнению с тем, что у нас тогда дома полыхало. Отец о мою голову блюдо с пирогом разбил. Между прочим, кузнецовского фарфора. Мама вечером в комнату ко мне вошла. – Иди, извинись перед папой, он отошел, успокоился. Я отказался. Ничего дурного я не совершил, сказал правду. Отец конверты с работы приносил. Ему можно, а Юдину нельзя? Это политика двойных стандартов. Мама меня стала уговаривать, просить: – Отец тебя любит, кормит, одевает, в институт пристроил. Вот здорово! Значит, я сам ничего не значу? Еду на шее Василия Петровича? Решил: утром уйду из дома куда глаза глядят. Рассказчик засмеялся. – Дурачок я был тогда. В восемь утра вышел на кухню, увидел, что там папа завтракает, и кинулся в прихожую. Отец за мной, схватил меня, обнял: – Прости старого дурака, наговорил тебе невесть чего. Юдин для меня как красная тряпка для быка. Вопросов не задавай, просто поверь, он мерзавец. Кирилл допил кофе. – Валере его отец то же самое сказал, когда тот сообщил, кого из ребят он хочет позвать на день рождения. Меня назвал. Олег заорал: «Калинина? Через мой труп». Вот мы и не афишировали, что дружим. Интересная история. Валера и я учились до третьего класса в одной школе, но тогда мы просто здоровались. Потом Юдин вдруг из Москвы уехал. Я не грустил, нет Валеры, и ладно. Почему его семья столицу покинула? Меня это никогда не интересовало. Потом на первом курсе я увидел в составе своей группы Юдина. Оказалось, что он недавно с родителями вернулся в столицу. И до четвертого курса Валера меня почти не замечал. А потом вдруг он со мной решил дружить. И стали мы неразлейвода. Один раз Юдин сказал: – Я с девушкой познакомился, зовут ее Кристина, она работает продавщицей. Я рассмеялся. – Твой отец такую невесту не одобрит. – Ага, – согласился Валера, – сам понимаю. Он всех, кто в торговле занят, называет шлюхами. Да и я не намерен на ней жениться. Так, несколько месяцев вместе проведем, и конец. Но, знаешь, она тут меня взбесила. Повел я Зиновьеву в кафе, она вырядилась, ну прямо …! Я попросил: – Надень юбку подлиннее. Кристина нагло так ответила: – Еще чего! Сейчас мини в моде. Я ей объяснил: – Мне не нравится, когда на мою девушку все слюной брызжут! Знаешь, что она сделала? – Переоделась? – предположил я. – И не подумала, – покраснел Валера, – ногой топнула. – Иди ты на …! Не нравлюсь тебе в модной одежде? И не надо. Мешок из-под картошки не натяну. Прощай! И ушла! – Наплюй, – посоветовал я, – другую найдешь! – Не сомневаюсь в этом, – прошипел Валерка, – но сначала с Кристиной разберусь! Поможешь мне? Я удивился. – Как? Юдин стал объяснять: – Нахалка работает в Военторге, в отделе, где торгуют ремнями и всякой лабудой. Купи у Зиновьевой пояс для брюк раз, другой, третий. Потом пригласи ее в кино. Я с ней помирюсь, сделаю ей, как всегда, дорогой подарок. А ты с ней погуляй и… в койку уложи. В самый интересный момент я появлюсь и выгоню ее, голую, на улицу. Вот такой план. Никто не имеет права со мной так себя вести. Мне его идея не понравилась. Но ведь единственный друг просит. Я согласился, но слегка подрихтовал историю. – Прости, не смогу девушку в постель затащить. Я с родителями живу, мне ее некуда привести. Давай позову Кристину на дачу, сядем с ней в гостиной чай пить, и тут ты войдешь. – Ладно, – дал задний ход Валера, – по ходу дела разберемся. Ну и стал я в Военторг ходить. Юдин прямо сценарий написал, велел мне не торопиться. Спектакль на несколько месяцев растянулся. Мы уже были молодыми врачами, пора бы за ум взяться. Да похоже, ума у нас не было. Валерка просто мхатовскую постановку затеял. Диктофон мне в карман совал, просил записывать разговоры с Кристиной, шиза какая-то с ним приключилась. Но это же мой единственный друг. Он мирился с моим нежеланием по вечеринкам ходить, бродил со мной по музеям. Зевал, скучал, но молча шел от картины к картине. Валера ради меня даже консерваторию посещал! Кирилл рассмеялся. – Сидим как-то на концерте, я глаза закрыл… Валерка меня в бок толкает: – Антракт будет? Я не понял, что он сказал, переспросил: – Ты о чем? Юдин прошептал: – Жрать хочу, сил нет. Перерыв будет?