Миша показал на ноутбук. – Мы со Степаном внимательно прочитали дело. Зиновьева пропала, найти хоть какие-то ее следы не удалось. Следователь Пискарев, неглупый мужик, решил, что Кристина, возможно, одна из жертв Кирилла. Анатолий Ильич выяснил, что Калинин купил в Военторге не один ремень. Он приходил в магазин после исчезновения продавщицы, несколько раз интересовался у Марьяны, куда подевалась Зиновьева. Пояса он стал покупать у напарницы Яковчук, которая появилась вместо Кристины. Похоже, Марьяна Калинину совсем не нравилась. Останков Зиновьевой не нашли. Нет тела – нет дела. Невозможно предъявить человеку обвинение в убийстве на том основании, что он делал покупки в магазине, где работала пропавшая девушка. Возможно, Кристина жива, просто решила спрятаться. Степан похлопал ладонью по столу. – Когда во время осмотра места преступления собирается толпа, надо непременно сделать фото всех присутствующих ротозеев. Основная их часть – любопытные граждане. Но, возможно, среди них затаился и преступник, он хочет знать, что обнаружила полиция, подслушать разговоры сотрудников. Некоторые убийцы возвращаются туда, где лишили кого-то жизни, у них оживают приятные воспоминания, маньяк получает прилив эмоций, ради которых он готов убивать. Известны случаи, когда серийщики прикидывались журналистами, сотрудниками полиции, расспрашивали соседей и знакомых жертвы, пытались выяснить, что они сообщили следствию. Но Кирилл посещал магазин и по-прежнему покупал ремни. Вам это не кажется странным? – Если учесть, что все жертвы, которых удалось найти, были задушены с помощью этих ремней, то это не просто странно, а очень странно, – ответил Юра. – Калинин просто нарывался на то, чтобы его арестовали, словно говорил: «Вот он я, опять пришел за новым аксессуаром, ждите труп». Я решила высказать свое мнение: – Есть больные люди, которых на преступление толкает назойливый голос в голове. Человек не способен ему противостоять, но одновременно он боится идти к психиатру. А вдруг его упрячут в психушку? И поэтому он начинает пить всякие успокаивающие средства, которые можно найти в аптеках. Но они не помогают, и, чтобы избавиться от настырного голоса, приходится кого-то лишать жизни. Личность жертвы неважна! Главное – убить. После совершения преступления голос на время умолкает, но тогда просыпается совесть, она кричит: – Ты преступник, мерзавец, подонок! Больному просто нет пощады от ада, который творится у него в душе. И в конце концов он понимает: если пойти в полицию и сдаться, то один из мучителей, голос совести, утихнет. Да, он будет иногда повизгивать, но после того как маньяк станет отбывать срок, он может ответить: – Верно, но я несу наказание за свои преступления. И ему сразу полегчает. Дело за малым: дойти до отделения полиции и заявить дежурному: – Я убил десять человек, арестуйте меня. Юра зааплодировал. – Браво, Вилка, ты, в общем-то, точно описала человека со сдвигом. Но понимаешь, если таковой заявится в полицию и сообщит, что стал серийным убийцей, ему ответят: – Тебе что, делать нечего? Вали отсюда, пока пятнадцать суток не получил. Нашелся, понимаешь, Чикатило! – Верно, – согласилась я, – но ты меня не дослушал. Преступник тоже знает, что из отделения его могут выпереть или велят подождать самого главного следователя, но вместо него прибудут санитары со смирительной рубашкой. Очутиться в палате, где стены обиты матрасами, – страшно. Отправиться в полицию – страшно. Подчиняться голосу в голове – страшно. Кому-то рассказать о том, что происходит, – невозможно. Пойти к священнику? Так он в Бога не верит, дорогу в храм не знает. Тупик. И вдруг в конце тоннеля сверкает тонкий луч света. В следующий раз, когда тот, кто шепчет в уши, погонит его на преступление, надо сделать так, чтобы тебя непременно поймали. Совершить глупость. Оставить улику. Покупать после исчезновения Кристины брючные ремни. Полицейские возьмут след, найдут меня, арестуют, и я наконец засну спокойно. – Засну спокойно, – повторил Степан, – прямо в точку. Мне многие следователи рассказывали, что после задержания люди делятся на две категории. Те, кто совершил нечто пустяковое, например, кошелек подрезал, напился и с кем-то подрался, – вот они дергаются, нервничают. А те, на ком числится с десяток трупов, после отбоя валятся на шконки и спят как дети со счастливой улыбкой на устах. Все. Кончился ужас. Не надо больше бояться, что за тобой придут. Конец, можно отдыхать, не опасаясь голоса в голове. Думаешь, Кирилл приходил за ремнями, чтобы его поймали? Хотел остановиться, но не мог? – Возможно, – согласилась я. – У меня другое предположение, – возразил муж. – Кто-то просил Кирилла знакомиться с девушками. – Потому что сам боялся к ним подойти? – спросила я. – Калинин не подросток. Вот тинейджер может обратиться к товарищу: «Позови Таню в кино, а я вроде случайно там с вами столкнусь. Ты убегай, скажи, что мать позвонила, домой велела идти, а я с ней останусь. Сам не хочу Таню приглашать, вдруг она мне откажет». Но взрослый мужчина так навряд ли поступит. Юра засмеялся. – Одна моя знакомая убеждена, что внутри каждого зрелого самца живет идиот-третьеклассник. Вопрос лишь в том, при каких обстоятельствах он активируется. Ее муж лет эдак сорока конкретно запретил сыну-восьмикласснику кататься на скейте по лестницам. Мальчишка не послушался, упал, сломал руку и вышел из больницы с гипсом. Папаша его отвел туда, где товарищи неудачника катаются, взял у кого-то доску и давай фортеля выкидывать. И по ступеням промчался, и по поручням, и еще черт-те что проделал, потом сыну сказал: – Видал, как надо? Учись у лучших! Вот что взрослого дядю на этот поступок толкнуло? В нем проснулся мальчишка-кретин. Глава двадцать девятая Степан встал и начал ходить по столовой. – Почему Андрей решил помочь брату? Убийце, который лишь по случайности избежал расстрела и пожизненного заключения? Пустил преступника в свою семью? Купил ему квартиру в том же доме, где живет сам? Приобрел клинику? По какой причине младший Калинин не сомневался, что старший больше никого пальцем не тронет? Андрей не рассказал Минни правды, а сообщил ей историю про гомеопатию? Юра, который только что азартно печатал что-то на своем ноутбуке, оторвался от увлекательного занятия. – Яд двузуба в наших краях экзотическая редкость даже сейчас. Я копался в сети и нашел армию продавцов всякой отравы. Двузуба ни у кого не было. Кирилл считался учеником… Речь эксперта прервал звонок в дверь. Я встала. – Пойду посмотрю, кто там. Мы никого не ждем. – Я пригласил кое-кого, – сказал Степан, – из-за этого человека мы собрались здесь, а не в офисе. – Кого он позвал? – удивился Миша, когда Дмитриев вышел. – Вилка, ты в курсе? – Понятия не имею, – ответила я и повернулась к Юре. Тот развел руками. – Не смотри на меня, сам теряюсь в догадках. В столовую вернулся Степан, за ним вошел стройный мужчина. – Кирилл! – подпрыгнула я. – Я позвал господина Калинина, чтобы в приватной обстановке задать ему несколько вопросов, – заявил Степан. – А я согласился, – сказал старший брат Андрея. Я вспомнила о роли хозяйки дома. – Чай, кофе? – С удовольствием выпью эспрессо, – согласился новый участник беседы. – Мне, пожалуйста, капучино, – попросил Юра. – Чайку охота, со сгущенкой, – вздохнул Миша. – Ты наливаешь ее в заварку, – скривился эксперт, – пакостно небось получается. – На вкус и цвет товарищей нет, – заявила я, направляясь к чайнику и кофемашине. – Чашки вам маленькие, интеллигентные или как? – Мне такую, чтобы туда полбанки сгущенки поместилось, – уточнил наш охотник в интернете. – Наполни ему литровую бадью, – посоветовал Степан. – Где моя любимая кружка? Кирилл молча наблюдал за нами, на его лице не было ни тени беспокойства. В разгар обсуждения, кому из чего пить чай-кофе, мой муж повернулся к Кириллу и спросил: – Андрей сразу стал вам посылки на зону отправлять? Или через какое-то время? Калинин отреагировал спокойно. – Он приехал на свидание неожиданно для меня. Я давно смирился с потерей свободы, даже нашел преимущества в своем новом положении. Ни о чем не надо заботиться. Еда, одежда – об этом думать нет необходимости. Работой я обеспечен, меня, учитывая образование, отдали в помощники Петру Петровичу, местному фельдшеру. Тот был еще тот специалист, путал аспирин с аскорбинкой. Лекарств никаких не было. В аптечке только анальгин. Дядя Петя, так его все звали, ломал таблетки пополам, раскладывал в разные банки, давал из одной склянки зэку, который пришел с жалобами, и объяснял: – Это тебе от больного живота. Потом доставал часть пилюли из другой банки. – Держи, отличное средство от воспаления уха. И ведь помогало. Беда случилась, когда жена начальника колонии раньше срока рожать начала. Меня посреди ночи разбудили, ничего не объяснили, в «газик» посадили, в поселок привезли, в дом завели, а там ждет Иван Ильич, перепуганный насмерть. – Калинин, ты же врач с дипломом, помоги. Я собирался в понедельник жену в город к теще отправить. Не хотел, чтобы в нашем захолустье рожала. Как успеть ее до больницы доставить? Осень, дождь льет, бездорожье. А моя Любовь Сергеевна сегодня собралась от бремени разрешиться. И куда мне было деваться? Не собирался я становиться акушером-гинекологом, за плечами только два месяца практики в роддоме. Я напрягся, вспомнил и помог бабе. Она жива, а младенец не кричит. Делать-то что? Только руки при себе, ничего больше нет. И тут вспомнил я книгу Михаила Булгакова «Записки юного врача» Он оказался в той же ситуации, что и я. Но рядом была повитуха, та реанимировала младенца самым простым способом. Мне терять было нечего, уже сижу свой срок. Велел принести два таза с ледяной и горячей водой и давай новорожденного из одного в другой быстро перекидывать. Ребенок как закричит! Кирилл улыбнулся. – С той поры я стал любимцем начальника, Петра Петровича задвинули, меня сделали врачом. И пустили в библиотеку, где хранились старые книги, еще дореволюционные. Обед, ужин приносили от Ивана Ильича. Вся зона знала, что Калинин его младенца спас. А через пару километров была женская зона. И меня туда стали звать! Через пару лет я крутым акушером, гинекологом и венерологом стал, инструмент мне купили. И травами лечил. За воротами лес, поле, там все растет. Собирал, сушил, заваривал. Не только зэков, охранников, членов их семей, но и местных деревенских на ноги ставил. Аппендицит почти в полевых условиях удалял, флегмону вскрывал. Многостаночником стал. – Кирилл Васильевич, не уходите от вопроса, – попросил Степан. – Зачем к вам младший брат приехал? – Вызвали меня как-то раз к начальнику, – продолжал Калинин, – я решил, что кто-то опять из женского лагеря примчался. Взял акушерский баул, иду не тороплюсь, захожу в кабинет. А там за столом Иван Ильич и какой-то мужчина сидит лицом к нему, к двери спиной. Пименов попросил: – Кирилл Васильевич, побеседуйте с гостем. Я выйду. Ну, думаю, небось аборт кому-то сделать надо. Посетитель обернулся! Андрей! Вот уж кого не ожидал увидеть, так это его! Брат ко мне подошел, заговорил: