– И до сих пор остается, – сказала миссис Прилл. – Хотя он уже не работает, он остается… Он… Ее лицо омрачилось. – Он находится на попечении других людей, – подхватил ее фразу Доггер. – Именно, – сказала миссис Прилл. – Именно те слова, которые я искала. Благодарю вас, мистер Доггер. И она вернулась к своему рассказу. – Письма, о которых я говорю, имеют отношение к медицинской практике отца. Вы, конечно же, понимаете, почему я не могу допустить, чтобы они были обнародованы. – Секунду, – сказала я. – Привлекать полицию к поискам писем – совсем не то, что сделать их содержание известным всем. – В маленьком городке вроде Бишоп-Лейси это практически одно и то же, информация утекает, как вода в решете. Я знала, что она имеет в виду нашего деревенского полицейского, констебля Линнета, который, по слухам, неоднократно распускал язык в баре «Тринадцать селезней». – Когда вы заметили, что письма пропали? – поинтересовался Доггер. – В пятницу. В пятницу вечером. Я вернулась из Лондона после целого дня встреч попечительского совета. В саду меня встретили Звезда и Подвязка. – Звезда и Подвязка? – переспросила я. – Мои коты. Я их так назвала по их отметинам. Уезжая утром, я заперла их в доме. – У кого-то еще есть ключи от вашего дома? – спросила я. – У соседа? Родственника? Миссис Прилл энергично качнула головой и ответила: – Я уделяю огромное внимание своей собственной безопасности и сохранности своего имущества. Почему, задумалась я. Должно быть, она прочитала мои мысли. – Мне доводилось получать угрозы… в прошлом. – Не могли бы вы поделиться подробностями? – попросила я. – Разумеется. Гомеопатия – весьма конкурентная область и порой очень нелицеприятная. Патенты, судебные споры. Уверена, вы понимаете, о чем я. – Конечно, – ответил Доггер. – «Бальзамический электуарий Брокена». Лучший бальзам для мужчины и зверя. Когда-то его рекламировали повсюду: на вокзалах, в омнибусах, газетах, на афишах. Даже по улицам ходили люди-сэндвичи. Миссис Прилл приосанилась. – Название мы взяли по фамилии. – Она самодовольно улыбнулась. – Мы прекрасно понимаем ваше желание приватности, – сказал Доггер. – Умоляю, продолжайте. – Что ж, как я уже говорила, я вернулась домой ровно в девять пятьдесят. Помню, что бросила взгляд на часы, когда открывала калитку. У меня привычка записывать в дневнике, когда я ухожу и возвращаюсь. – Очень мудро, – заметил Доггер. – Крайне полезная привычка. Он улыбнулся ей, и она просияла в ответ. – Я впустила Звезду и Подвязку в дом… – Дверь была открыта? – перебил ее Доггер. – Нет. Я бы заметила, – ответила миссис Прилл. – У меня что-то вроде ритуала, я проверяю замок перед уходом, даже два раза. – Очень мудро, – повторил Доггер. – Сохранность имущества. Он улыбнулся мне, и я записала его слова. – Ретроспективно говоря, – продолжила она, – я бы заметила. Звезда и Подвязка были неугомонны и носились по дому. Я списала это на тот факт, что они весь день провели во дворе. Метят территорию, что-то вроде. Только после того, как я поужинала и собралась сделать кое-какие записи, я заметила, что мой стол трогали. – Каким образом? – уточнила я. – Я всегда оставляю торчащий уголок бумаги в верхнем ящике. Выглядит совершенно невинно, но коты его вряд ли потревожат. – Ящики были заперты на ключ? – спросила я, не поднимая взгляда от своих заметок. – Они нет. Но коробка для писем в задней части ящика да. Ее открыли перочинным ножом или чем-то вроде. – Деревянная коробка, – сказала я. – Да. – И письма пропали. – Да. – Вечером в пятницу. – Да. – Почему же вы ждали сегодняшнего дня, чтобы прийти к нам с этим делом, миссис Прилл? – Верите или нет, но я думала, что они найдутся. Думала, может быть, я по рассеянности переложила их в другое место и просто забыла о этом. – Но вы не стали бы взламывать замок, верно? – заметил Доггер. – Да. Нет необходимости. Я ношу ключ на шее. Она покопалась в декольте и извлекла золотую цепочку, на которой висел серебряный ключик. – Видите? Он все время при мне. Я не выпускаю его из рук. То есть с груди, хотела я добавить, но сдержалась. – Другая причина, по которой я пришла не сразу, – продолжала она, – заключается в том, что я сначала хотела попросить совета у доктора Дарби и викария. Я до сих пор не вполне уверена в ваших… ваших… – Добрых намерениях, – закончил Доггер и успокаивающе улыбнулся. – Еще несколько вопросов, – сказала я. – Если не возражаете. Были еще какие-то следы взломщика? Замки, предметы не на своих местах, отпечатки и так далее? – Нет, – ответила миссис Прилл. – Вечером примерно час шел дождь, и любые отпечатки смыло. Точно, я совсем забыла. Мне в голову пришла мысль. – Надеюсь, вы не посчитаете меня дерзкой, миссис Прилл, но откуда вы знаете, как долго шел дождь, если вы были в Лондоне? – Спросила у миссис Ричардсон, жены викария. Это было первое, о чем я подумала. – Что ж. – Доггер вмешался в разговор. – Позвольте мне подытожить: угрозы в прошлом, пропавшие письма, взломанная коробка, но никаких признаков вторжения. – Именно, – подтвердила миссис Прилл. – Буду весьма признательна, ели вы докопаетесь до сути этого дела. – Разумеется, мы это сделаем, но сначала нам нужно провести осмотр, – сказал Доггер. – Не могли бы вы сказать нам адрес. – Бальзам-коттедж, Минсинг. – И она добавила, словно пытаясь разрядить повисшее в воздухе напряжение. – Заходите на чай. Минсинг – это крошечная деревушка между Бишоп-Лейси и Хинли. Доггер подошел к двери и открыл ее, давая знак, что миссис Прилл пора уходить. Потом сказал: – О, чуть не забыла. Я улыбнулась. Доггер не забывает ничего и никогда. – Вы бы не могли оставить адрес, где пребывает ваш отец – доктор Брокен? Голос миссис Прилл, до сих пор теплый и успокаивающий, словно мед на тосте, внезапно превратился в лед. – Нет! – отрезала она. – Не могу. Он не в состоянии… – И как будто осознав, что она говорит, она улыбнулась. – Извините, если покажусь вам слишком резкой, но мой отец в преклонных годах и не вполне в здравом уме, если вы понимаете, о чем я. Доггер положил ладонь на руку миссис Прилл и превратился в воплощение сочувствия.