– И изготовитель свечей, – добавила я с улыбкой, намекая, что я шучу. – Нет, этого не было. У нас много свечей в кладовой еще со времен войны. – Свадебный торт Фели тоже стоял в кладовой? – внезапно на меня нашло озарение. Миссис Мюллет кивнула. – Ты же видела, как я его туда ставила, помнишь? Я помнила. Доггер помог ей вкатить тяжелый торт на сервировочной тележке, и там он неделями томился под слоем ткани в ожидании того, как перед подачей его покроют сахарной глазурью. – Помнишь, я еще сказала, что это будет перевод продуктов, если они отменят свадьбу? – Она засмеялась. – Что нам надо будет съесть эту штуку самим. – Точно, миссис Мюллет. Прекрасно это помню. Я также помнила, что миссис Мюллет охраняет кладовую так же ревностно, как лондонская стража – сокровища короны. Кто же имел доступ к торту между тем, когда его покрыли сахарной глазурью, и тем, как его разрезали? Кажется очевидным, что палец засунули в торт между этими двумя событиями, а глазурь размазали, чтобы скрыть отверстие. – Прошу прощения, миссис Мюллет, – сказала я. – Пойду посмотрю, чем еще я могу помочь. Я оставила ее с чашкой чаю и выражением крайней усталости на лице. От свадебного торта остались развалины. Кусок, отрезанный Фели, остался нетронутым, словно из уважения. Свежий надрез был сделан с другой стороны, и высокая башня обрушилась. Для моего расследования это не важно. Кусок Фели так и лежал на столе в том месте, где упал. Я внимательно изучила его округлый край: он выглядел нетронутым. Но сбоку, в том месте, куда вошел нож, в глазури была небольшая вмятина. Кто-то засунул палец – специально или просто с целью быстро избавиться от него – в бок свадебного торта Фели. Кто мог такое сотворить и как? Это была жестокая шутка или часть более мрачной истории? Каким образом забальзамированный палец мертвой женщины, похороненной на кладбище в Суррее, оказался внутри свадебного торта в Букшоу? Похоже, меня ждет хорошенькая головоломка. 3 Удивительно, как может увлечь свадебный торт, даже если свадьба не твоя. Я удалилась к себе полежать и собраться с мыслями. В последние несколько дней я чувствовала себя как пробка в бурной реке, несомая куда-то чужими планами. Должно быть, я задремала на какое-то время и проснулась от стука в дверь. С трудом приподнялась на локоть. Спросонья голова была тяжелой. – Что? – выдавила я. Во рту было сухо и словно кошки нагадили. – Это Доггер, мисс Флавия. Можно войти? – Конечно. – Я выпрыгнула из постели, пригладила волосы и подскочила к окну, приняв задумчивую позу и уставившись на сад, словно я Оливия де Хэвилленд. – Прошу прощения за беспокойство, – сказал Доггер, – но, кажется, у нас клиентка. Где бы вы хотели ее принять? Ее? Мое сердце заколотилось. Неужели нашей первой клиенткой окажется загадочная женщина в черном? Женщина, которую взяли в заложники ведьмы? Но ведьмы обычно не занимаются шантажом. Чаще всего они мстят с помощью чар, а не чернил. – Пригласите ее в гостиную, Доггер, – попросила я, стараясь утишить дыхание. – Я сейчас спущусь. Услышав удаляющиеся шаги Доггера, я рванула в соседнюю с химической лабораторией комнату и схватила очки, записную книжку с солидной твердой обложкой и одну из многочисленных перьевых ручек дядюшки Тарквина марки «Уэверли», которые когда-то рекламировали стишком: Без них обойдетесь в хозяйстве едва: Ручки «Уэверли», «Пиквик», «Сова». У дядюшки Тара было несколько экземпляров каждой модели. Переодевшись из нарядного платья в более официальные юбку и блузку и обувшись в отвратительные туфли-оксфорды, оставшиеся мне мрачным напоминанием о моем заключении в женской академии мисс Бодикот, я медленно сосчитала до ста восьмидесяти и начала неторопливый спуск по лестнице. – Миссис Прилл, – объявил Доггер, когда я вошла в комнату, – хотел бы представить вам мисс Флавию де Люс. Мисс Флавия, это миссис Анастейша Прилл. – Рада познакомиться, – сказала я, снимая очки и обмениваясь с ней крепким деловым рукопожатием. В скромном сером костюме и серой крылатой шляпке она напоминала одновременно голубя с фонтана на Трафальгарской площади и крылатого бога Меркурия. Я думала, что голос у нее будет резкий, похожий на птичий крик, но она удивила меня: он напоминал старое красное дерево, отполированное воском, богатый, теплый и изумительно глубокий. Голос профессиональной певицы. Контральто. Может быть, она оперная певица? – Просто счастлива познакомиться с вами, Флавия, – сказала она. Возможно, это приемлемое обращение ко мне, с учетом того что она значительно старше, но мне все равно не хотелось, чтобы наши отношения были испорчены поспешной фамильярностью. Она должна помнить, что она клиент, а мы с Доггером – консультанты. Поэтому я держала рот на замке и быстро пролистала записную книжку, как будто в поисках чего-то важного. Потом водрузила очки на место и жестом пригласила миссис Прилл присесть. – Желаете чашечку чаю? – предложила я. Сотрудники агентства «Артур У. Доггер и партнеры» ведут дела цивилизованно. – Нет, благодарю, – отказалась она. – Чай не относится к моим слабостям. Что ж, меня поставили на место. – Что ж, чем могу помочь, миссис Прилл? – спросила я. Она слегка покраснела. – У меня довольно деликатное дело. – Все хорошо, миссис Прилл, – заверила ее я. – Мы с мистером Доггером хорошо знакомы с деликатными делами. Не так ли, мистер Доггер? Доггер изобразил легкий, но изящный поклон. Какое счастье с ним работать! – Видите ли, были похищены кое-какие письма… – И они такого свойства, что об их утрате нельзя заявить в полицию, – договорила я. Полагаю, ход моей мысли был очевиден, но миссис Прилл ахнула и сказала: – Поразительно! Вы невероятная! Точно как мне говорили! – Кто говорил? – спросила я, пытаясь сощурить уголки глаз и придать себе вид человека, а не только думающей машины. – Боюсь, я не вправе. – Миссис Прилл закусила губу. – Не то чтобы это имело значение, – сказала я в надежде произвести впечатление, что в любом случае узнаю. Неловкое молчание нарушил Доггер. Славный Доггер! – Полагаю, мисс де Люс хочет подчеркнуть, что, если мы должны будем заниматься этим делом от вашего имени, мы с самого начала должны установить отношения полного доверия и откровенности. Я бы сама лучше не сформулировала. – Хорошо, – сказала миссис Прилл. – Полагаю, наш разговор строго конфиденциален? Я скромно кивнула, как будто у стен есть уши. – Что ж, мне говорили о вас доктор Дарби с викарием и их жены. Они все сказали, что у вас весьма впечатляющие таланты. Я снова кивнула. Зачем скрывать свет[5]? Отныне это будет мой девиз. – Слушаю вас, – сказала я, открывая записную книжку и держа ручку наготове. – Пожалуйста, начните с самого начала. Она поняла меня буквально. – Меня зовут Анастейша Брокен Прилл, я родилась в Босуэл-Магна в Кенте. Я единственная дочь состоятельного врача. Получив частное образование… – А! Ваш отец – доктор Огастес Брокен, известный гомеопат, – перебил ее Доггер. – Да, я вижу сходство. В свое время доктор Брокен был знаменитым человеком.