– Ну что, все в порядке? – спросила его миссис Поттс. – Амбар проверил? Лисы в курятник не проберутся? – Я все двери плотно закрыл, – ответил тот, оглядываясь по сторонам в опустевшей кухне. Миссис Поттс исподтишка наблюдала за ним. – А где все, мам? – Все уже ушли спать. Наверное, устали. Давай–ка закончим с посудой. А что такое, малыш? Что не так? – Я думал... – начал Чип, – ведь сегодня мой день рождения, и я думал, мы все вместе... ладно, уже ничего... Миссис Поттс улыбнулась с пониманием. – Взрослые не всегда помнят дни рождения ребят. Но мы с тобой можем отпраздновать вместе, почитав какие–нибудь добрые сказки у камина, как думаешь? Чип кивнул. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы ныть или жаловаться. – Но пока мы не начали, посмотри, пожалуйста, в столовой, всю ли посуду я оттуда принесла? – Хорошо, мам. Белль глянула в замочную скважину и увидела, как Чип понуро бредет к двери. Фру–фру кралась следом. Он не видел, что миссис Поттс тоже шла за ним. Белль отпрянула от двери. – Приготовились! – громко прошептала она и встала рядом с остальными обитателями замка, столпившимися возле стола с пирогом. Люмьер быстро зажег свечи, и тут Чип открыл дверь. – Сюрприз! – раздался восторженный крик. Чип замер в дверях, радостная улыбка расцвела на его фарфоровом личике. – С днем рождения тебя! – начал напевать Люмьер, и все остальные с удовольствием подхватили старинную песню. Когсворт сказал Чипу: – А теперь, молодой человек, задуй скорее свечи, пока они не подожгли портьеры и не спалили весь замок! – Но сначала загадай желание, – сказала миссис Поттс. Чип закрыл глаза и на минуту задумался: – Хочу, чтобы рядом всегда были мама и Белль, и все мои друзья, и хозяин тоже. И я хочу всегда быть таким же счастливым, как сейчас! С этими словами Чип в одно мгновение задул все свечки на пироге. Все захлопали в ладоши и заулыбались, но Белль заметила оттенок грусти в их улыбках, будто слова Чипа всколыхнули воспоминания о былых временах – временах, которые сам Чип едва ли помнил, поскольку был еще младенцем. Дым от свечей развеялся, и Люмьер с улыбкой подмигнул Чипу, кивая на скамью рядом со столом: – Между прочим, я тут заметил парочку подарков! С радостным воплем Чип бросился к груде свертков. Он развернул теплое лоскутное одеяло, сшитое миссис Поттс, и шарфик, который Белль связала ему лишь вчера. Фру–фру принесла обглоданную косточку, закопанную во дворе, а Люмьер и Когсворт приготовили пиратский костюм – треуголку, черную повязку на один глаз и красный пояс. Плюметт сняла со своей ручки круглое медное кольцо и повесила Чипу на ручку. – Вот теперь у тебя, как и положено, пиратская серьга! – сказала она. А Чудовище подарил ему резной деревянный сундук, обитый бронзовыми обручами и с замком на крышке. – А что внутри, хозяин? – взволнованно спросил Чип. – Открой и увидишь, – с улыбкой ответил Чудовище. Шапо помог поднять тяжелую крышку, и все восторженно вскрикнули: в ящике лежали изумительной работы модели парусников – пять великолепных боевых кораблей с полным парусным снаряжением, четыре торговых судна и шесть бригантин с «Веселым Роджером» на реях. Еще там были фигурки капитанов, моряков и пиратов и ко всему прочему огромная карта мира со всеми морями и материками. – Если ты пират, тебе нужно ограбить пару– тройку торговых кораблей и оставить позади королевские военные суда! – сказал Чудовище. Чип, открыв рот, смотрел на это сокровище и не мог вымолвить ни слова. – Чип, где твои манеры? –– громко прошептала миссис Поттс. – О, спасибо, хозяин! – наконец вымолвил он. – Всегда пожалуйста, парень! – Они такие красивые... Откуда вы их взяли? – спросил Чип. – Это мои парусники. Я часами играл с ними... в детстве. Надеюсь, тебе они тоже понравятся. Белль отрезала по куску пирога для себя и Чудовища, а миссис Поттс налила две чашки чая. Заколдованные слуги не могли есть – они были предметами, хоть и говорящими. Тем временем Чудовище велел Когсворту и Чипу расстелить карту на полу и расположить на ней корабли. Началась шумная морская баталия: Чип управлял бригантинами, а Когсворт – военными кораблями. – Это напоминает мне одно сражение Семилетней войны, – начал Когсворт, – когда мы, кавалеристы, наблюдали с берега, как адмирал Хок атаковал французскую эскадру в бухте Киберон. – Это, конечно, очень увлекательно, Когсворт, – сказал Люмьер, – но лучше бы ты следил за бригом, а то он тебя сейчас потопит! Миссис Поттс подошла к Белль. – Спасибо тебе за праздник, Белль, – сказала она. – Чип так счастлив. – Меня не за что благодарить, – ответила та, – совсем не за что. – Для меня и моего сына это много значит... – Голос миссис Поттс задрожал. – Много, если не все... Чудовище нечаянно услышал их разговор. Белль отвернулась поставить на стол пустую чашку и тарелку и не заметила, как, понурив голову, он побрел к двери, как обернулся и с тоской взглянул на Чипа и миссис Поттс. Когсворт и Чип продолжали свой морской бой. Шало собирал тарелки. Фру–фру свернулась калачиком возле камина и посапывала, а Люмьер и Плюметт томно переглядывались. Наконец, миссис Поттс заявила, что уже поздно. Чип поблагодарил всех и отправился в постель, а Белль положила корабли обратно в сундук. Свернув карту, она вдруг поняла, что Чудовище ушел. Горькая досада шевельнулась в ее душе. Она так хотела поговорить с ним о празднике, о его роскошном подарке Чипу, спросить, понравился ли ему пирог, – словом, поболтать с другом об этом событии, чтобы заново прожить его. Так ведь делают все друзья... Но он ушел. Снова. – Какой чудесный получился вечер! – промолвил Люмьер, глядя в глаза Белль. – А все благодаря тебе. Ты принесла надежду и оживление в этот мрачный замок. И не только для Чипа, хотя он и любит тебя, – для всех нас. – Для большинства из вас, ты имеешь в виду, – с досадой произнесла Белль. – Уверена, Чудовище не думает, что я принесла ему надежду или что– то еще. – Но это не так! – горячо возразил Люмьер. – Дружба с тобой важна для него. Поверь. Белль покачала головой. Она подумала о том, как ей было легко с графиней и Анри. – Но друзья общаются, Люмьер, – сказала она. – Они доверяют друт другу. Делятся секретами. И даже трудностями. Особенно трудностями. – Иногда, Белль, трудности не высказать словами, – сказал Люмьер. – Но именно в такие моменты мы больше всего нуждаемся в друзьях. – Люмьер! – раздался голос Плюметт из кухни. – Можешь подойти? Шапо открыл дверь, и ветер задул все свечи. Нам нужен твой огонь, чтобы снова их зажечь. – Ну ни минуты покоя с ними! Спокойной ночи, Белль. – Спокойной ночи, Люмьер. Белль закрыла двери в столовую и поднялась к себе в спальню. Она умылась и облачилась в ночное платье, но вместо того, чтобы улечься в постель, присела на банкетку перед окном и уставилась в ночное небо. Никогда ее сердце так не рвалось на части. Люмьер сказал, что она небезразлична Чипу и остальным, что они счастливы с ней. Он сказал, что даже Чудовище ценит дружбу с ней и что она нужна ему. Но как это возможно? Все, что она делает, лишь раздражает или огорчает его. Сколько раз он просто уходил, когда разговор переставал ему нравиться? Сколько раз она ждала от него ответов, но в итоге вопросов становилось еще больше? Этот Чудовище – он полон печали и терзается какой–то мукой, которую Белль не могла понять. Жизнь рядом с ним словно бесконечная зима за окном, и ни малейшей надежды на весну. Мор– талия обещала ей вечное лето. Люди там обворожительны. Жизнь прекрасна. Все прекрасно. Там графиня, Анри и профессор, и уж они точно хотят ей добра. И если задумка графини удастся, ее отец тоже окажется там. А ему она нужнее, чем кому бы то ни было. Белль смотрела, как за окном с темного неба валятся на землю крупные снежные хлопья. Если Белль с помощью графини покинет замок Чудовища, этим она разобьет сердце Чипа. И сердце миссис Поттс. Может быть, сердца остальных слуг. Может быть, даже сердце Чудовища. Но если она останется и упустит шанс воссоединиться с отцом, разобьется ее собственное сердце. – Что я делаю? – прошептала она в темноту. Но темнота безмолвствовала. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ Когсворт большим деревянным половником разливал на завтрак овсянку для Белль и Чудовища. Когда он наклонился к Белль, его рука дрогнула, скрипнула и застыла. – Ох, святые угодники, это все мой расшатанный механизм! Надо бы смазать маслом. Люмьер пытался раздуть огонь в камине. Услышав слова Когсворта, он обернулся. Шапо поспешил на помощь Когсворту, забрал половник из его руки и как следует натер маслом его сустав. – Вот так значительно лучше. Спасибо, старина, – вздохнул Когсворт. Он снова потянулся к половнику, полный решимости вернуться к своим обязанностям, но тут снова раздался ужасный скрип. Когсворт закряхтел и согнулся, схватившись руками за спину. Чудовище обеспокоенно взглянул сначала на Когсворта, потом на Люмьера. Он ожидал увидеть веселую усмешку на лице Люмьера или услышать очередное колкое замечание. Вместо этого глубочайшее сожаление отразилось в глазах слуги–канделябра. И сердце Чудовища заныло от боли. С каждым днем слугам становилось все хуже, он это видел. Скоро все их движения станут неуклюжими, а потом они разучатся ходить и разговаривать. Блеск их глаз угаснет. Они станут безжизненными канделябрами, часами, чашками и чайниками... и останутся ими навсегда. – Мессир, подождите буквально минутку, мы сейчас, – сказал Люмьер.