— Но вы можете обратиться к французскому послу. Вас он точно узнает, — сказал Морис. — Я так и сделаю. Через десять дней. Когда Диана будет во Франции. Пусть ищут ее по всей стране, а не досматривают всех девушек до 20 лет на севере. Скорее всего, Диану будут искать в портах, откуда можно добраться до Кубы. И, если они не узнают, кто я, то про Францию речь вряд ли пойдет. Так что ваш путь свободен. Он накинул капюшон. Снова взглянул на себя в зеркало. Положил в суму сандалии для Дианы – сандалии с высокой подошвой, которые увеличивали бы ее рост до роста низкого мужчины, черный парик. По его расчетам он должен был найти ее за ночь, а утром она выйдет из монастыря. А он останется. ... Вся операция прошла на удивление легко. Ролан накинул на голову черный капюшон и без всяких препятствий оказался в монастыре на закате дня. Всю ночь он пролежал за мешками с зерном в кладовой, в которую вела дверь из кухни. И ни секунды не мог уснуть, хоть и понимал, что должен действовать наверняка и ему потребуются силы. Как только забрезжил рассвет, Ролан выбрался из своего убежища, но не пошел в церковь, куда уже спешили братья. Вместо того, чтобы присутствовать на мессе, он спустился в подземелье. Подземелье охранялось весьма условно. На входе сидели два стражника, которые играли в кости, и еще два брата лежали на соломе в конце коридора, да старый монах прогуливался туда-сюда, о чем-то размышляя. Несколько факелов скудно освещали промозглое темное помещение, отбрасывая длинные неровные тени. Ролан без труда прошел по коридору, в его сторону даже никто не повернул головы. Заглядывать в каждую камеру он позволить себе не мог, все же это слишком подозрительно. Поэтому он снял повязку молчальника и подошел к охранникам. Прежде, чем он успел сказать хоть слово, бравые стражи расплылись в улыбке: — На красотку пришел взглянуть, да? — ухмыльнулся один из них. Другой грубо заржал и хлопнул его рукой по плечу. — Много же вас любопытных! Иди, смотри! И он пошел впереди, гремя железными каблуками. Ролан последовал за ним, и вскоре уже стоял перед тяжелой обитой железом дверью. Стараясь, чтобы рука не дрожала, он отодвинул задвижку на решетчатом окошке и заглянул внутрь. Стражник что-то сказал ему, но от волнения и какого-то щемящего чувства в груди, он не разобрал ни слова и просто кивнул. Диана стояла под высоким окном. Он хорошо видел ее золотые волосы, которые рассыпались по плечам, и догадывался, что она смотрит на высокую решетку. Наверняка ждет его нового послания. При виде нее сердце больно ударилось о грудную клетку и застучало, как бешенное. Он некоторое время просто смотрел на нее, закусив губу, чтобы немного прийти в себя, а потом аккуратно постучал пальцем по двери, привлекая ее внимание. Диана резко обернулась, ее огромные глаза теперь смотрели прямо на него, а бледное осунувшееся лицо показалось ему еще прекраснее, чем он помнил. Она была очень близко, протяни руку, и можно было бы коснуться ее. Некоторое время они смотрели друг на друга, но Ролан понимал, что она не видит его. За маленькой частой решеткой невозможно было различить черты. Тогда он бросил вниз спрятанную в рукаве записку. Записка упала на пол, Диана вздрогнула и попыталась разглядеть того, кто был за решеткой. Медленно она подошла, нагнулась и подняла клочок бумаги. Ролан резко закрыл окошко. — Она верно как ангел небесный, — проговорил он, обращаясь к стражам, но зная, что Диана слышит его голос, — никто и подумать не может, что такая красота бывает на свете. Стражники снова засмеялись. — Дайте-ка глоток вина, промочить горло… Снова хохот. Ему подали весь кувшин целиком, и Ролан не мог отказаться от удачной возможности. Он незаметно кинул в кувшин приготовленный в том же рукаве парашек. Теперь времени у него было полчаса. Стражи не уснут, но потеряют бдительность. Морис, изготовивший это зелье, клялся, что все пройдет как по маслу. Он неоднократно пользовался им, говорил он. Но сейчас на кону стояла не кража коня, а жизнь Дианы, и Ролан мог только молиться, чтобы Морис оказался прав. Поблагодарив стражников он откланялся, прогремел сандалиями по лестнице. Скоро заключенным понесут завтрак. Он стоял у окна, рядом с лестницей, ожидая удобного случая, чтобы вернуться обратно. И вскоре его терпение было вознаграждено. Молодой монашек нес завтрак. Не важно для кого. Ролан накинул капюшон, подошел к монашку и склонился перед ним. — Ты быстро, брат, — сказал он, изображая португальский акцент. Все-таки португальские слова мягче и хорошо скрывают его французское произношение. Монашек удивился. — Вас послал отец Хосе? — Да, брат. Он просил меня дождаться тебя и отпустить сегодня в город. Ты хорошо служил. Глаза молодого человека загорелись: — О, брат! Это же замечательно! Спасибо Господу! – и без всяких раздумий он сунул поднос Ролану и умчался по галерее на волю. Ролан улыбнулся. Ему откровенно везло, а такое везение нельзя было упускать. Завтрак, который был расставлен на подносе, был слишком хорош для заключенных, поэтому часть еды он оставил в нише окна. Потом надел поглубже капюшон, повязал на руку повязку молчальника и спустился вниз. Обратно к Диане. В коридоре теперь стало больше народу, но стражники сидели на своих местах. — Что-то каждый день новый человек, — пробормотал стражник, тяжело поднимаясь, — ты к красотке? Это ей отец Хосе обычно подкидывает вкусного, — он прошмякал по коридору, сморщился, долго искал ключ, потом с третьей попытки вставил его в дверь. Он и его товарищ явно страдали от головной боли. Выпитое вино с морисовым зельем не пошло им на пользу. Взгляд был мутный, но страж мужественно держался на ногах. Дверь скрипнула, и Ролан вошел в камеру. Стражник остался снаружи, бухнувшись на стул у двери. Диана лежала на кровати, отвернувшись к стене. Услышав звук, она повернулась и приподнялась на локте. Ролан поставил поднос на низкий столик, потом поднес палец к губам и откинул капюшон. На все у них было не более минуты. Глаза Дианы расширились, но предупрежденная запиской она не издала ни звука. Ролан стал быстро срывать с себя одежду. Кинул Диане сандалии, рясу, четки. Она надела рясу поверх своего платья, спрятала волосы под парик, надела капюшон. Вполне нормально, кивнул Ролан. Иди! – сделал он знак. Повязал ей на руку повязку молчальника.