Снова улыбка. Скорее усмешка. — Мне доложили, что вы поменялись местами с женщиной. Дианой де Ла Бланка. Смело, не отрицаю. Но глупо. Ей ничего не грозило, а вам, возможно, придется ответить за свой поступок. Ролан кивнул, но промолчал. Хорошо, — похвалил про себя отец Хосе, — очень достойно. И нагло. Ему всегда нравились наглецы. — Я бы хотел договориться с вами, юноша. Я не жестокий человек, и мне претит мысль о том, что невинный может пострадать. Но и вы поймите меня. Женщина сбежала и теперь мы вынуждены ее искать. Она же наверняка хорошо прячется. Но и мои люди не дураки. Они все равно ее найдут. А вы пострадаете по собственной глупости. Поэтому будет лучше, если мы договоримся с вами. Вы расскажете мне все, что вам известно о ее местоположении, а я отпущу вас на свободу. Искреннее раскаяние искупает грех. Ролан склонил голову на бок. Глаза их встретились. Но ответа не было. Среди стражников пробежал ропот. Отец Хосе поднял голову и сделал легкий жест рукой – и тут же комната опустела. Только два человека остались на часах около двери. Ролан не пошевелился, оставшись в той же позе, только больше его никто не удерживал. Пройдясь по комнате, отец Хосе остановился прямо перед Роланом. — Она прекрасна, правда? И вам кажется, молодой человек, что она стоит ваших усилий. Но ведь инвалид не нужен никому. Тем более такой красавице. Вы даже не представляете себе весь тот ад, который мы можем вам устроить. Всем прекрасно известно, что из застенков инквизиции выходят безумцы на костылях, годные только на то, чтобы просить милостыню на паперти храма. Мы тут мастера своего дела, мальчик. И вы прекрасно вспомните все, чего не знаете. И даже больше. Ролан поднялся с колен. Он был на полголовы выше этого человека, который стоял так близко, что он мог бы свернуть ему шею одним движением. Хотя возможно, он не так прост, как кажется. Но попробовать можно, подумал он. И тут же усмехнулся. — Вы боитесь, — констатировал отец Хосе. Ролан медленно кивнул, чувствуя, что бледнеет. Отец Хосе внимательно смотрел на него. — Вы продержитесь дня три. И будете героем. Я повторяю, что женщине ничего не грозило. А вы подставляете себя. Он пожал плечами. — Ей было предъявлено обвинение в колдовстве, но после короткого разбирательства она была признана невиновной. И через несколько дней она бы вышла на волю. Молчание. Отец Хосе усмехнулся: — Браво, молодой человек. Но глупо. Вы понимаете, что времени у нас не так много. Как я понимаю, вы всю операцию провернули рано утром, и наша красавица уже успела покинуть Толедо. Чтобы она не успела уйти слишком далеко, я вынужден начать вас допрашивать. И сделать это как можно быстрее. Ролан молчал, чувствуя, как подкатывает к горлу предательская тошнота. Все-таки он трус, подумал он. Все-таки боится до дрожи в коленях. Он постарался взять себя в руки настолько, насколько был способен в этот момент справиться с животным страхом. Он поклонился, показывая, что всецело к услугам господина аббата. Тот закивал: — И таких я видел, молодой человек. Ну, с чего предпочитаете начать? Думаю, что мы могли бы провести для вас экскурсию по подземелью. И после этого посмотреть, что останется от вашей решимости. Вполне возможно, вы одумаетесь достаточно быстро, чтобы не успеть испытать все приспособления на себе. Поверьте мне, молодой человек, что и не такие болтали, как дети. Ролан молчал. Ему не хотелось пререкаться с настоятелем. И удобнее всего было молчать. Все десять дней, если он не сломается. Если… если ему вообще удастся выжить и не сойти с ума. Он не был уверен. И был счастлив, что на самом деле не знает, куда Морис повезет Диану. Потому что невозможно выдать того, чего не знаешь. Но даже укажи он направление, все перевалы через Перенеи, все порты будут взяты под особый контроль, и обладающая яркой внешностью Диана не сумеет проскочить через патруль. И тогда Диану уже ничего не спасет. Пусть ищут ее на пути в Севилью, на кораблях, уходящих в колонии. Остается только молчать десять дней, после чего обратиться к французскому послу, чтобы тот вытащил его из этого места. Всего десять дней. Не так долго. Когда Ролан только начинал выходить в море, его учителем и старшим другом стал Колен, опытный, несмотря на молодость капитан, потерявший корабль и чудом вернувшийся на Тортю. Колен не только обучил его умению управлять кораблем, вести бой, руководить людьми, но и преподал один из важных уроков. Видя нетерпение и взрывной характер подопечного, он научил его тайне сдержанности. Любую задачу, говорил Колен, как бы сложна она ни была, нужно делить на много маленьких задач, которые посильны. Идти к любой цели нужно маленькими шагами. Если нужно справиться с эмоциями, то не стоит кричать и лезть в драку, лучше… молчать. Ведь ты можешь молчать две минуты? Ты говоришь себе, я буду молчать две минуты, а потом всыплю этому прохвосту по первое число. Но вот две минуты истекли, и, если за это время ты не придумал ничего более умного, чем всыпать, но драка не входит в твои планы, возьми еще две минуты отсрочки. Или… если нельзя драться, то можно… уйти. Выбрать другой путь, которого от тебя не ожидают. Ведь ты можешь уйти, а всыпать ему потом, когда вернешься? Молчать десять дней, наверно, непосильная задача. Но поделив десять дней на много маленьких отрезков, минут, секунд… Ролан ждал, что будет дальше, решив, что будет молчать до того момента, как окажется в камере. А если потребуется, то поделит это время на более мелкие шаги. Возможно, что и на минуты. Отец Хосе приказал позвать стражу, после чего стражники окружили Ролана, и вся процессия прошла по запутанным коридорам монастыря, и спустилась в подземелье. Глава 13. Подземелье Было темно и холодно, только факелы освещали им путь. Вдали раздавались душераздирающие крики какого-то мужчины. Ролан говорил себе, что это сделано специально, чтобы нагнать страху, но страх как черный спрут все больше и больше охватывал его. Завладевал его сознанием. Чем ближе был свет из двери, чем громче крики жертвы, тем сильнее он был вынужден прикусить и так саднящую разбитую губу. Человек был растянут на дыбе, руки вывернуты из суставов. Палач натягивал веревки. Вот дыба дернулась, дернулся пытаемый, и жуткий нечеловеческий вопль вырвался из его груди. Ролан закрыл глаза. Он был уверен, что не выдержит. Но только одна мысль заставляла его стоять на ногах, а не броситься в раскаянии к ногам настоятеля: мысль о том, что если бы ни он, то на месте его сейчас бы стояла Диана. А потом она оказалась бы на месте этого человека. Как окажется он сам. Но паника сначала медленно, потом быстрее стала завладевать им, и он уже не мог ей сопротивляться, даже призвав на помощь все свое самообладание. Он не мог отвести глаз от палача, который в это время взял кнут, и оставил на спине мужчины кровавый след. Потом ее один, и еще, пока крики не прекратились. Жертва потеряла сознание, и два врача поспешили вернуть его к жизни. Ролан сжал кулаки. Он будет молчать час. Всего один час. Это совсем не много. Только час. — Нравится? – спросил отец Хосе, но не получил ответа. Он помолчал, сочувственно глядя на красивого молодого человека, после чего снова обратился к нему, — ну что ж. Вот отец Игнасио. Он расскажет вам о предназначении разных приспособлений, которыми прекрасно владеют наши палачи. После чего, думается мне, вам стоит испытать на себе дыбу. Самое простое, но действенное средство. Сегодня я сам прослежу за этим. А с завтрашнего дня, если вы не будете благоразумны, я передам вас в руки трибунала, который хорошо справляется со своей работой. И когда вы вздумаете исповедаться, сразу же пригласите меня. Я с удовольствием вас выслушаю. Ролан молчал, глядя в пол.