Но как бы они спустились с горы? Бьярке едва цеплялся за жизнь, а его дочь была еще слишком мала, она нуждалась в тепле и пище. Алиса подумала о льде и снеге снаружи, об отвесных скалах и опасных обрывах. Вспомнила ледяной проход, что вел прочь от туннеля, проходящего сквозь зачарованное дерево. Этот путь ничуть не безопаснее. Да, теперь она беспокоилась о младенце. Кто знает, что будет с Тесаком, если он узнает, что с малышкой что-то случилось? – Не знаю, сможем ли мы спасти Дженни. – Тесак притянул Алису к себе. Его лицо исказилось от горя, и Алиса подумала, что, возможно, лучше было бы ему вообще не находить дочь, потому что смотреть сейчас на это несчастное лицо было невыносимо. – Я уже не представляю, кто она. – Чего я понять не могу, так это как Дженни удалось заполучить магию Белой Королевы, – сказала Алиса. – У тебя способности к ясновидению, но ты не волшебник. И твоя жена волшебницей не была. А магия Белой Королевы сильна и стара, я это почувствовала. Только кто-то очень сильный, хитрый и ловкий мог украсть магию у настоящей Королевы. И как она вообще попала сюда? – Ты выколола Кролику глаз и сбежала от него, – сказал Тесак. – Возможно, Дженни сделала то же самое с тем, кто держал ее в плену. Алиса понимала, что это возможно, но все равно поражалась. Да, она выколола Кролику глаз и сбежала. Но добежала она только до дома. И сбежала не из чужого города, ей не пришлось пересекать великую пустыню и взбираться на гору после многолетних издевательств. У Дженни, должно быть, действительно было очень храброе сердце. «Но сердце это покорежено и разбито», – подумала Алиса. Что будет, когда Алиса и Красная Королева изгонят магию из тела Дженни? Останется ли хоть что-то от той девочки, которую знал Тесак? – Тесак, – спросила Алиса, – где Белая Королева? Он вздернул подбородок: – На самой вершине башни, на троне. – Мы должны пойти к ней, – решила Алиса, встала и протянула руку Тесаку. Он посмотрел на нее так, как никогда не смотрел прежде: со страхом, словно ее рука могла укусить. – Она не знает, кто я, Алиса, – проговорил он. – И я не знаю, смогу ли убить ее или стоять в сторонке, пока ты ее убиваешь, хотя и понимаю, что она творит зло. Мне известно об этих детях. – Я не хочу убивать ее, – сказала Алиса. И это была чистая правда. Она не хотела убивать Дженни. Она хотела помочь Красной Королеве уничтожить Белую Королеву. А когда Белая Королева исчезнет, Дженни, возможно, увидит лицо своего отца и вспомнит, вспомнит что-нибудь радостное и хорошее из того времени, когда они жили вместе в маленьком домике в Старом городе. – А зачем тебе тогда эта корона? – спросил Тесак. Глаза его говорили: да, я безумец, но не дурак же. – Магия Белой Королевы древняя и жестокая, а магия Красной Королевы способна изгнать ее, – ответила Алиса. – И что же останется от Дженни? – Не знаю. От Бьярке мало что осталось. Даже малая часть силы Белой Королевы истощила, опустошила детей. Сколько времени Дженни носила в себе магию Белой Королевы? Что же будет, когда магия покинет ее? – Нельзя больше медлить, – заявила Алиса. Она вдруг поняла, что им нужно спешить – и подстегивала ее тревога за детей. Алиса хотела поскорее увести их из замка, хотела найти Бьярке и малышку, хотела убедиться, что с ними все в порядке. А больше всего она хотела, чтобы противостояние волшебников закончилось, чтобы эта глава наконец завершилась. Алиса и Тесак сделали то, что намеревались сделать. Они нашли Дженни, хотя та и оказалась не там, где они собирались ее искать. Они нашли Потерянных. Они снова нашли друг друга. И Алиса готова была отдохнуть, отдохнуть там, где прошлое больше не будет тревожить ее. Они молча поднялись по лестнице. На этот раз Алиса шагала впереди, Тесак неохотно следовал за ней. Она чувствовала, что его так и подмывает развернуться и уйти, чтобы не принимать участия в том, что может привести к смерти его дочери. Только теперь Алиса заметила, что ее нож пропал (может, уронила возле кровати?) и у нее не осталось ничего, кроме короны. И у Тесака – ни топора, ни мешка, ни пистолета, ни их припасов. Значит, у Алисы есть лишь Алиса, Тесак и Красная Королева… что ж, это все равно больше, чем у нее было, когда она встретилась с Бармаглотом в Старом городе. «И теперь, когда Красная Королева сожгла сидевшие во мне остатки Кролика и Бармаглота, во мне стало больше Алисы». Они добрались до верха лестницы и наткнулись на дверь. Растрескавшуюся деревянную дверь, которая, возможно, когда-то была отполированной и прекрасной. Когда-то – но не сейчас. Вода, годы и отсутствие ухода нанесли ей серьезный ущерб, как и всему в этом замке. Алиса толкнула дверь. Она ожидала великолепия. Ну, по крайней мере, великолепных одежд Белой Королевы, сидящей на великолепном троне. Ничего подобного. Трон, должно быть, когда-то был выкрашен в золотой цвет, но теперь краска облупилась и облезла, а резьба на подлокотниках и спинке истерлась. Сорванные с карнизов занавеси пыльными грудами валялись на полу. Белая Королева сжимала подлокотники трона хрупкими белыми пальцами. Казалось, руки – единственное, что удерживает ее в вертикальном положении. Ногти ее были желтыми, длинными, загнутыми на концах. Она сильно горбилась, словно не могла разогнуться, даже если бы захотела, и лица ее не было видно. Белые волосы, длинные, как у девочки из сказки, свисали с головы неряшливыми спутанными патлами. Платье женщины было не королевским облачением из шелка и бархата, как представляла Алиса, а простой белой тряпкой с отверстиями для рук и шеи, прикрывающей все тело, кроме босых ступней и щиколоток – на удивление трогательных, маленьких, тонких, морщинистых. Они казались такими уязвимыми: как будто мир может причинить тебе больше боли, когда ты без башмаков. На голове женщины была серебряная корона с голубым драгоценным камнем, почти такая же, как у Алисы, только камень поблек, потускнел, как все в этой комнате, как сама Белая Королева. Все в ней казалось усохшим, увядшим, старым, и Алиса услышала, как охнул за ее спиной Тесак, увидевший Королеву. – Она не… – выдохнул он и осекся. – Она не выглядела так в последний раз, когда ты ее видел, – закончила за него Алиса. – Возможно, она наложила на себя чары, показав тебе иллюзию. А может, она состарилась, когда я разорвала ее связь с детьми. Жалость к этой женщине вновь кольнула Алису, к женщине и к силе внутри нее, причинившей столько вреда. Вот к чему привели ее ненависть и интриги. Она больше не была угрозой – так, лишь сломанная вещь. Корона на голове Алисы потеплела, и она почувствовала печаль Красной Королевы. А еще – разочарование. Великой мести не будет – тут можно лишь завершить то, что и так уже началось. Тесак словно оцепенел, ошеломленный произошедшими с Королевой переменами. Алиса приблизилась к женщине, гадая, не попытается ли Белая Королева метнуть в нее последнее заклинание. Фигура шевельнулась и очень медленно подняла голову. При виде ее глаз у Алисы перехватило дыхание. Это были глаза Тесака – точь-в-точь, один в один, тот же оттенок серого – но в них не было ничего от личности Тесака. Только ненависть, яростная и жестокая. Ненависть горела, полыхала с жаром, которого уже не осталось в теле Королевы. Одна лишь ненависть поддерживала сейчас в ней жизнь. Белая Королева открыла рот. Зубов у нее почти не осталось – лишь несколько обломанных пеньков. Она выдохнула, и Алиса почувствовала исходящий от нее запах смерти. – Ты-ы-ы, – протянула Белая Королева и набрала в грудь еще воздуха, готовясь произнести следующее слово. – Это-о-о-о ты-ы-ы винова-а-а-та-а-а. Алиса нахмурилась: – В чем это я виновата? Дрожащий палец Королевы коснулся изможденного лица. Потом она просунула язык между жалкими остатками зубов, закрыла глаза, словно собираясь с силами, и наконец выплюнула: – В этом. Алиса посмотрела на Королеву, потом на ветхую комнату. – Во всем этом виновата я? Ты так состарилась из-за меня? Королева пыталась заговорить, беззвучно шлепая губами. Слова не желали складываться: – Сломала… барьер. Сломала… магию. Значит, все костяшки домино Белой Королевы попадали просто оттого, что Алиса без спросу вошла в зачарованное дерево? Магия ее была так неустойчива. Неудивительно, что на Алису не напали солдаты и никакие больше заклятья не преградили ей путь. Наверное, раньше тут и было что-то подобное, да только Алиса все уничтожила, сама того не ведая. Уничтожила, просто придя сюда. Белая Королева заметила корону на голове Алисы, и лицо ее словно раскололось в жуткой пародии на улыбку. Алиса внутренне содрогнулась. То была улыбка умирающего, улыбка, лишенная радости. – Знач-чит, приш-шла за мной? Алиса опустилась на колени перед Белой Королевой, жалея, что почти не видит в этом искаженном лице Дженни, жалея, что дочь Тесака дошла до такого. Она положила руку на руку Белой Королевы, и в следующую секунду перестала быть Алисой. Красная Королева вышла на первый план… (Но только на миг.) …и Алиса каждой клеточкой своего тела ощутила ее силу, ее правду, ее жар. Она вошла в Белую Королеву, и на сей раз не нужно было гнаться за магией. Сила Белой Королевы склонилась перед силой Красной, покорно опустив голову. Странно это было для Алисы, потому что она чувствовала печаль и ярость Красной Королевы как свои собственные. Она чувствовала, что нужно наказать сестру, понимала необходимость мести. Но видела она также и бессмысленность, ничтожность победы, осознавая, что ее настоящая сестра погибла давным-давно, и если от нее и осталось хоть что-то, то разве что малая толика, заключенная в короне. Все это смешивалось с собственным горем Алисы – оттого, что история Тесака и Дженни завершится именно так, что не будет радостного воссоединения, не будет счастливого конца. Красная Королева встала перед своей сестрой, той, что убила ее, и взмахнула рукой. Далекий, далекий голос донесся до Алисы: то ли эхо воспоминаний о прошлом, то ли просто ее собственное воображение. Отрубите… ей… голову. Голова Белой Королевы отделилась от тела – точно Тесак взмахнул своим топором. И почти мгновенно рассыпалась в пыль, как и все остальное, словно женщина только и ждала этого мига. Вскоре не осталось ничего, кроме кучки тряпья и пепла, увенчанной серебряной короной с подмигивающим Алисе голубым драгоценным камнем. Алиса сняла красную корону. Она ожидала сопротивления, но его не было. Красная Королева сделала все, что намеревалась сделать, и Алиса почувствовала, как она отступает, исчезая, – ведь баланс жизни и смерти восстановился. Она не останется с Алисой. Она не хочет продолжать существовать теперь, когда ее сестры не стало. Алиса положила красную корону рядом с голубой. Для кого-то, возможно, было бы очень болезненно отказываться от такой магии, но только не для Алисы. Она не желала чужого волшебства. Она видела, какова цена кражи, – и не хотела ее заплатить. Земля под ее ногами дрогнула, и Алиса покачнулась. – Башня рушится, – сказал за ее спиной Тесак: глухо, подавленно, почти равнодушно. Алиса повернулась к нему. Лицо Тесака было белым, восковым. Он неотрывно смотрел на две лежащие на полу короны. – Нам надо идти, – сказала Алиса. Она потянулась к нему, но тут он поднял взгляд на нее, и она уронила руку. В глубине его растерянных, ошалевших глаз скрывалось что-то другое, направленное на нее. Гнев? – Я думал, ты не хотела ее убивать.